Путевка на острова. Секирная гора

Крест у подножия Секирной горы

Здесь соловецкий лагерь СЛОН построил Соловецкую тюрьму под честным названием СТОН, слишком честным, по-человечески невместимо… Рассказ о святынях Соловков был бы неполон, если бы не упоминались факты того, во что превращали созидаемые чудеса человеческой веры строители светлого будущего. Так и Секирная гора – место, обретшее свое название от педагогического эпизода со злобной бабой -  удивительная по красоте возвышенность главного острова Соловецкого архипелага, где был построен единственный в мире храм-маяк (главный храм Секиро-Вознесенского скита), сиявший кораблям светом Христовым на 40 верст денно и нощно,- имеет свою историю «советского периода».

Соловки – всегда были очень прогрессивным местом по техническим нововведениям: в местных теплицах вызревали арбузы и дыни, искусственная ирригационная система соединяла многочисленные озера. К началу ХХ века у монастыря был свой самолет, два корабля и электростанция. Лампа, встроенная в барабан главки храма на Секирной горе, была выписана из Франции, но сама идея использовать храм для спасения мореходов во всех смыслах принадлежит русским инокам.

Здесь же, на «Секирке», в 20–30-е годы проявилась «нечеловеческая» способность к изобретательности иного рода - изуверской смекалке по истреблению себе подобных. Вознесенский храм, возведенный на горе, по образу Масличной, был превращен в штрафной изолятор СЛОНа для провинившихся узников. Сажали за побеги и подготовку к ним, за самоувечья (некоторые из заключенных играли в карты на отрезание пальцев), за отказ от работ и «контрреволюционную агитацию в лагере». Два неотапливаемых этажа, окна, забитые щитами, каменный пол вместо нар, отхожее место в алтарной части.

Группа московских паломников

Трудились на лесозаготовке. Норма – 8-10 деревьев: срубить, очистить от веток и сучьев, приготовить к отправке. Питание: утром – кружка кипятка на троих, по фунту хлеба, пшенный отвар, цинготникам – вобла на двоих и по ложке тюленьего жира (использовавшегося ранее монахами только для чистки сапог). Спали в храме. На ночь одежду изымали. Чтобы как-то отогреться на заиндевевшем полу заключенные придумали спать «в штабелях». Люди ложились друг на друга, слоями: первый - вдоль, второй – поперек, третий – опять вдоль. Больше 4 слоев разместить было невозможно: «низы» не выдерживали. Время от времени менялись местами. Нередки были случаи, когда задавленные или задушенные с нижних ярусов умирали.

Братские могилы заключенных

Сохранился рассказ об «утешительном попе», отце Никодиме, который попал сюда уже в очень преклонном возрасте: ему было за 70. Лежа в штабелях, он рассказывал собратьям по несчастью притчи из Евангелия, или, как их называли узники, «священные сказки». Большей популярностью пользовалась притча о блудном сыне. Заключенные с интересом обсуждали, как бы они поступили на месте отца. Кто-то соглашался принять сына, кто-то спорил. В одну из ночей отец Никодим задохнулся.

Жили здесь недолго. Людей наказывали за малейшее неповиновение или невыполнение трудовой нормы. Нередко прибегали к пыткам: отправляли на «комарики» - оставляя заключенного нагим в лесу, привязанного к дереву. Мало кто переживал ночь. Зимой провинившегося, раздев, обливали холодной водой или заставляли переливать воду из одной проруби в другую. Иногда - просто расстреливали. Могли послать на «лесенку»: привязать к бревну и столкнуть с крутого склона по просеке рядом с высокой лестницей, спускающейся от Вознесенского скита к подножию горы.

Два года назад «лестницу мучеников» восстановили на деньги норвежских туристов. Внизу – поклонный крест в память о тех, кто скончался на этом месте.

Храм-маяк Секиро-Вознесенского скита

Согласно личным свидетельствам трупы свозились в определенное место, однако не было доподлинно известно, где располагалось «кладбище». В 2005 году обнаружили первое захоронение, теперь открыто около 10 братских могил. Ведутся раскопки, определяется количество людей, на месте захоронения водружается крест. Установить личности нет никакой возможности. Один Господь ведает имена страдальцев.

Экспозиция в скиту на Секирной горе включает фотографии о прибытии на остров Максима Горького. Приезд писателя был обусловлен успешным побегом нескольких заключенных с Соловков. Они добрались до Канады и придали общественной огласке ужасы СЛОНа. Мировое сообщество осудило страну Советов, отказавшись закупать лес, заготовленный в регионе. Удар по казне молодого государства оказался слишком ощутим. Решено был организовать приезд Максима Горького, имевшего в ту пору немалый авторитет в Европе.

Лесенка

По приезде писатель посетил штрафной изолятор. Заключенные должны были инсценировать чтение газет и намеренно держали их вверх ногами. Горький подошел к одному и перевернул, дав понять, что осознает происходящее. Был он и в «детском бараке». (На Соловках дети-беспризорники, собираемые по поездам, содержались изначально среди заключенных. В силу их физической немощи им не давали места, они спали под нарами. «Вшивки» - именно так их называли. Позже было построено отдельное детское жилище.) К приезду писателя готовились: на пути к бараку понатыкали срезанные елочки. Говорят, одному мальчишке удалось прорваться к писателю и что-то рассказать. Говорят, Горький плакал. Однако в «книге отзывов» засвидетельствовал, что «не стыдно ему впасть в шаблонные похвалы изумительной энергии людей, которые, являясь зоркими и неутомимыми стражами революции, умеют, вместе с этим, быть замечательно смелыми творцами культуры».

После расформирования монастыря некоторые из иноков пожелали остаться в обители. Таковым давался статус монахов-инструкторов. Монах Флавиан работал на Секирном маяке; вместе с другим отцом, Иринархом, они служили в Онуфриевской церкви. Хотя заключенным и нельзя было посещать богослужения, однако монахи упорно молились каждый день вечером в 6 – на всенощной, в 4 утра – на литургии. После запрета 1925 года тюремное начальство немного смирилось и позволило Пасхальным торжествам 1926-1927 года состояться. Ширяев в книге «Неугасимая лампада» указывает, что владыка Иларион Троицкий добивается от начальника лагеря разрешения быть на службе для всех заключенных.

Фотография обновившейся фрески

Облачения были изъяты из музейных фондов с помощью воровской отмычки. Онуфиевская церковь даже не смогла вместить духовенство, собравшееся на молитву со всего лагеря. Их было более 500 человек.

«С победным ликующим пением о попранной и побежденной смерти шли те, кому она грозила ежечасно, ежеминутно… Пели все. Ликующий хор «сущих во гробех» славил и утверждал свое грядущее, неизбежное, непреодолимое силами зла Воскресение…»