Криминальное фэнтези, или Как я не дал взятку гаишнику

Прошлой весной я серьезно нарушил правила на глазах у патрульного ГИБДД. Запутавшись в малознакомом Митине, я поехал по улице с односторонним движением «против течения». Гаишник, чья машина стояла в паре десятков метров от злополучного перекрестка, изумленно махнул палочкой. Весь его вид говорил о том, что он вне себя от такой наглости: въехать под «кирпич» прямо под носом у стража порядка. А я просто не увидел запрещающего знака. Ну, бывает такое.

Разговор наш начался стандартно. Точнее, начало было по меньшей мере эмоциональное: старший лейтенант не мог поверить в такое нахальство автолюбителя.

— Ну вы даете: видите же мою машину, видите знак — и куда?!

— Верите — знака не заметил, — я понимал, что перспектив «договориться» у меня никаких, потому что на такое явное и грубое нарушение, если только начать «договариваться по-хорошему», у меня просто не хватит денег.

— Ну да, ну да — все не замечают, — устало заворчал он.

— Ну, что сказать — виноват, — помимо явной неплатежеспособности, от попыток «договориться» меня удерживало ясное осознание простого факта: я не умею давать взяток. Согласитесь: для этого дела определенно нужен некий талант, своего рода харизма, которая, как свидетельствуют мои наблюдения, и определяет успех всего дела. Можно иметь в кармане миллион, но не уметь его преподнести «благодетелю» и остаться ни с чем. То есть, конечно, остаться со своим миллионом, но не достичь намеченных целей. А можно и за триста рублей уговорить того же гаишника закрыть глаза на серьезное нарушение.

В общем, «линию защиты» я выбрал простую: виноват, не оправдываюсь.

Мы уселись в милицейское авто. Старший лейтенант производил хорошее впечатление: уставший (видимо, после ночной смены), он говорил со мной спокойно и неторопливо. Однако ключевая фраза все-таки прозвучала:

— Ну и как будем решать проблему?

«Эх, старлей, и ты туда же», — подумал я.

— А как решать? Составляйте протокол.

— Но тут нарушение такое, что права могут отобрать, — в его словах зазвучало удивление: он явно не понимал, почему я отказываюсь поддерживать разговор насчет «решения проблемы». — Вот, сами посмотрите, — он достал откуда-то потрепанный справочник, открыл его на нужной странице: «Выезд на полосу встречного движения» — наказывается штрафом (сейчас уже не вспомню, кажется, 5 тысяч там было) или лишением прав.

— Ну а что мне делать? Нарушил — буду отвечать, — почему-то в этот момент я почувствовал себя совершенно спокойно. Хотя, конечно, мысли о том, что семья с маленьким ребенком останется без машины, не способствовали успокоению. Тем не менее, я действительно был спокоен. Чем, видимо, смог удивить гаишника.

Он посмотрел на меня с интересом. Потом начал связываться с какой-то справочной службой, где мою машину проверили по базе данных. Достал бланк протокола.

— Будем составлять?

— Будем, куда ж деваться.

— Хм. Ну, давайте составлять. …Странный вы, — он отвлекся от писанины. — Другие на вашем месте упрашивают, то-сё…

— Слушайте. Я нарушил правила. Вы это понимаете, я это понимаю. О чем мне вас просить?

Мы еще немного поговорили. Он подал мне бумажку, я подписал.

— Идите. И больше не нарушайте, — уже как-то почти по-дружески сказал он мне на прощанье.

— Постараюсь.

Сев в свою машину, я развернул листок протокола: надо же ознакомиться с «приговором». Я не сразу отыскал среди кучи граф и пунктов нужную строку. А когда отыскал, долго не мог поверить: в графе «размер штрафа» значилось «300 руб.» Вместо пяти тысяч или, вообще, изъятия прав. Триста рублей. Дай тебе Бог здоровья, товарищ старший лейтенант, — вот все, о чем я тогда подумал. Жаль, что не запомнил твоего имени и фамилии.

А теперь я вспоминаю тот случай и перечитываю сообщение в ленте новостей. В нем вскользь упоминается еще и о том, что сотрудник ГИБДД, отказавшийся от 45 миллионов, «занимает довольно высокую должность». И я возвращаюсь к тому давнему случаю и думаю вот что. Дай тебе Бог, старший лейтенант, дослужиться до высоких должностей и сохранить способность отказываться от «выгодных предложений» или «решения проблем по-хорошему». И еще — способность снисходительно, по-человечески относиться к «простым смертным», к их (нашим, то есть) нарушениям и ошибкам.

Но почему-то все мое прекраснодушие рассеивается, как только я понимаю, что мой старший лейтенант, равно как и высокопоставленный нестяжатель из сегодняшних новостей — скорее исключения, подтверждающие правило. Опять же: разговор наш со старшим лейтенантом начался именно с магической формулы про «решение проблемы», и только потом гаишник почему-то решил меня помиловать. А окажись на моем месте кто-то более «договороспособный» - сюжет мог развиться совсем иначе. Более стандартно, так скажем.

И чем больше я думаю про этот случай с сорока пятью миллионами, тем больше мне кажется, что инкогнито неведомого героя должно сохраняться не только «в интересах следствия», но просто в интересах самого высокопоставленного сотрудника ГИБДД. Потому что, сдается мне, данный случай, если только о нем станет известно коллегам этого офицера, может изрядно навредить его карьере.

А уж дальше моя фантазия разыгрывается еще больше, и я представляю себе, как в нашей системе правоохранительных органов вводится система «защиты честных сотрудников» по аналогии с американской системой защиты свидетелей — и наши офицеры-гаишники или сотрудники прокуратуры, или Следственного комитета, или ФСБ, или таможенники, отказавшиеся от взятки, получают полное «прикрытие»: их неподкупность остается никому не известной, даже (в первую очередь!) их сослуживцам, их имена не просачиваются в прессу, их награждают по «закрытым спискам». «Свои среди чужих, чужие среди своих». Ах, какой богатый сюжет!..

Но пока его можно отнести только к жанру фэнтези. А в реальности происходит то, что происходит: сотруднику ГИБДД предлагают взятку в полтора миллиона долларов, и эта новость удивляет не самим фактом взятки, а лишь ее размерами; и «под прикрытием» продолжают свою деятельность как раз те, кто, оказываясь время от времени на месте неизвестного офицера-бессребреника, ведут себя прямо противоположным образом.

И, наверное, хорошо, что я не запомнил фамилии и имени того старшего лейтенанта-гаишника. А то сейчас написал бы про него эту заметку и сломал хорошему человеку жизнь. И вообще, неудачная была идея — написать про тот случай. Да и не было никакого случая вообще. И старшего лейтенанта не было. Придумал я всё. Нафантазировал.

…Служи спокойно, старлей, я тебя не выдам.