Теория высокой художественной прозы

«Я выбрал такое название для того, чтобы легче было моим читателям. Когда они придут в книжный магазин, не надо будет говорить, чьего «Идиота» им принести: моего или Достоевского».

Ярмарка «Книги России» в ВВЦ. Двадцатый павильон. Рассматриваю подарочное издание Булгакова за семьсот пятьдесят рублей. Рядом толпятся, суетятся, толкаются. Сквозь гомон посетителей то и дело прорывается звук громкоговорителя. Любуюсь иллюстрациями к «Собачьему сердцу». Кто-то окликает. Оглядываюсь. Знакомая из пресс-центра ярмарки. Как видно, торопится.

— Ты куда? — спрашиваю.

— На встречу с писателем Потемкиным. Нужно задать ему пару вопросов для пресс-бюллетеня. Хочешь, пойдем вместе.

— Хочу. А что он написал?

— «Страсти людские». Читал?

— Нет. Но видел рекламу в метро — «высококачественная проза», «читается на одном дыхании», «открытие конца века», что-то в этом духе...

Мы проталкиваемся к стенду издательства «Инфра-М», откуда то и дело доносится призывное: «Только на нашей ярмарке, и только сегодня — в связи с презентацией нашумевшего русского бестселлера «Страсти людские» автор Александр Петрович Потемкин раздает экземпляры своей книги всем желающим». Проталкиваться становится все труднее. «Халяву» у нас любят — за считанные секунды к ярко-синему стенду набилось столько поклонников Александра Петровича, что пестрые бесплатные томики начали расходиться уже через окна соседних лотков. Образовалась «пробка». Многие хватали сразу по две, а то и по три книги. Откуда-то появились галдящие бабушки, которые довольно активно стали распихивать толпу библиофилов локтями. Кто-то уже успел «отовариться» автографом автора, сидевшего где-то за картонной перегородкой.

Мне протянули пеструю обложку. «Страсти людские» — «русский бестселлер». Как же книга может уже быть бестселлером, если сегодня ее презентация? Подхожу поближе. Большой человек в черном пальто и коротко стриженными седыми волосами протягивает руку в сторону только что полученного мною «шедевра». Я сообразил, что это и есть Потемкин. Он щедро «размахнулся» на форзаце, и толпа выкинула меня к лотку «Эгмонт-Россия».

Когда книги закончились, народ тут же охладел к писателю и моментально «растекся» по всему двадцатому павильону.

— Александр Петрович, — заговорила в микрофон представительница издательства «Инфра-М». — «Страсти людские» — это уже ваша вторая книга...

Тут мне стало совсем стыдно, что я не читал Потемкина. Две книги опубликовал, а я ни сном, ни духом.

...первая была по экономике. Не трудно ли было переходить на высокую художественную прозу?

Как по экономике? А где же авторский потенциал, где обширный писательский багаж? Я подошел поближе — благо места стало вдоволь.

— Вы знаете, — зазвучал в колонках низкий баритон, — нетрудно. Главное, чтобы человек был культурным и писал качественно.

— А о чем ваша книга? — встревает в разговор проходящая мимо старушка, она, наверно, как и я, видела книгу только на стекле вагона метро. — О любви?

— И о любви тоже. Там затрагиваются многие темы. Это поможет вам понять то, что происходит вокруг, — величаво заметил Александр Петрович. А потом, немного подумав, добавил:

— Да, есть и о любви — от легкой влюбленности до сильного страстного чувства.

Бабушка попросила календарик и ушла. А ведущая продолжала:

— Александр Петрович, какие у вас творческие планы?

— В скором времени я сдам в издательство «Инфра-М» еще одну рукопись, рабочее название которой «Идиот-2». Кроме того, готовлю к выпуску очередную книгу по экономике.

— Скажите, а такие совпадения в названиях с Гоголем и Достоевским в вашей первой книге случайны?

Я открыл оглавление: «Бес. Повесть», «Игрок. Роман».

— Конечно, не случайны. Естественно, связи между содержанием и стилем никакой, но раскрытие нашего времени идет с той же точностью, как и у классиков.

Тут я не выдержал:

— Александр Петрович, а в чем формула успеха вашего произведения, в чем секрет?

Он как-то странно на меня посмотрел, а потом сказал:

— Никакого секрета нет. Главное — писать качественно.

— А реклама, какую роль в популяризации произведения играет она?

— Для истории она не важна. Высокая художественная проза остается надолго. А современникам, конечно, необходимо знать, что происходит в литературном кругу.

— А кто ваши любимые писатели?

— Гоголь, Достоевский и Булгаков. Из современников — Гарсиа Маркес.

— А как же соотечественники?

— Сейчас нет в России настоящей прозы.

— Вы рассчитываете заполнить этот пробел?

Тут он делает вид, что меня не расслышал, и переключается на вопросы ведущей. Моя знакомая из пресс-центра ярмарки принимает участие в диалоге. Я еще раз пролистываю книгу — на первых страницах огромные хвалебные статьи каких-то неизвестных мне критиков. Между тем автор продолжает отвечать на вопросы присутствующих:

— ... Мою книгу уже перевели на английский язык, так что скоро опубликуют.

— Александр Петрович, — спрашиваю снова. — А вам не кажется, что такое наименование новой книги «Идиот-2» ассоциируется с западными: «Терминатор-2», «Звездные войны-4»?

— Нет. Я выбрал такое для того, чтобы легче было моим читателям. Когда они будут приходить в книжный магазин, им не надо будет говорить, чьего «Идиота» им принести: моего или Достоевского.

— А может просто выбрать другое название: у Достоевского, насколько я знаю, было несколько вариантов?

— Ну, конечно, можно назвать книгу «Дебил», но это слегка разные понятия. «Идиот» — это состояние души, это больной человек.

— Нет, вы не поняли. Я имею в виду, полностью заменить.

— Русский язык довольно конкретен. Тут уж не заменишь...

Да, метко подмечено, подумал я.

За картонную перегородку прошла Зифа Аббясовна Басырова, заместитель главного редактора издательского дома «Инфра-М»:

— Скажите, — спрашиваю. — «Страсти людские» — это первая художественная книга, выпущенная вашим издательством?

— Да, «Инфра-М» специализируется на научной литературе. Мы долго сотрудничали с Александром Петровичем как автором-экономистом. А когда он принес в редакцию рукопись, мы настолько были поражены ее изяществом, что тут же решили опубликовать.

— Наверно, хотите сотрудничать и с другими талантливыми авторами, которые еще, к сожалению, мало известны российским читателям?

Ответили без энтузиазма. На вопрос о рекламной кампании повторили известную фразу, что, мол, одаренным нужно помогать, а бездарность, понимаете ли, сама...

Есть ли у нас литература? Жалкие остатки, бледное подобие — средненькая беллетристика, да и она, так сказать, хромает на обе ноги. Потому и читаем, наверное, зарубежные любовные романы и детективы (многочисленные отечественные клоны которых, кстати, все чаще и чаще встречаются в продаже), а те, кто устоял от нашествия книжных «Санта-Барбар», берутся за неоклассику — опять же явление сугубо импортное.

Ну, нет литературы, и все тут. Смирись, страна, твой литературный потенциал — в прошлом. Не хочет мириться. То и дело появляются новые звезды, «затмевающие» друг друга, а иногда мелькают старые писатели-поэты, которых уважают и любят, но единственное, на что сейчас способно их перо, — это росчерк на память поклонникам.

А зачем она — литература? Мы постепенно привыкаем, что одежду для нас шьют китайцы, бытовую технику клепают японцы, поят «Колой», пичкают голливудскими триллерами и затягивают в интернет американцы. Привыкнем и к чужим книгам. Покончить с ней надо, добить, чтоб не мучилась, изрыгая в агониях бездарные и дешевые желтые страницы, сжечь ее и забыть... Так же, как уже давно забыли о русской классической музыке и живописи.