Сочинителя, пишушего за деньги,
уподоблю шарманке скитающегося иностранца.
Козьма Прутков
Читая эпиграф, можно предположить, что автор ратует исключительно за никем не оплачиваемое вдохновение, которое хоть и не продается, но волей-неволей производит рыночный продукт. Коли есть продукт - его можно продать, и в этом нет ничего зазорного или скверного. Скверна в другом - в том, что мотивом большинства современных литераторов являются исключительно деньги.
Конечно, в книжных магазинах мы можем найти книги, обличающие негодяев и прославляющие Отечество, книги, написанные умно и изящно, книги, написанные бездарно, но с перчиком, книги с клубничкой, книги, заигрывающие с читателями, книги, приоткрывающие дверцы в альковы человеческих желаний, и книги нагло лживые, книги, хулящие Бога, и книги, воспевающие Его. Кажется, книги можно найти на любой вкус, но...
Мне, да простит меня читатель и писатель в придачу, всегда отчетливо видны истинные мотивы, которые усадили за несчастный компьютер автора. Уже второй десяток лет я плачу авторам гонорары и по мере скудных возможностей тешу их тщеславие на презентациях, и кому как не мне они честно сообщают, чего им больше всего хочется.
Возможно, я ошибаюсь, но исходя из прочитанных классиков, я как-то привыкла верить, что писатель, талантливый, гениальный - как хотите, но настоящий, - пишет исходя из того, что в какой-то момент в его душе созрела идея, которая требует воплощения. И идея эта не сводится к мысли «клево, наконец-то я придумал, как срубить бабок...». Писатель остро ощущает какую-либо проблему и пытается через создание системы художественных образов поговорить с читателем, обратить его, если хотите, в свою веру. Не так важно в данном случае, какого рода эта идея - религиозная, этическая, философская или мировоззренческая, и какой системой образов, в каком жанре оперирует писатель - он подбирает форму, наиболее соответствующую, по его мнению, поставленной задаче.
Итак, на поверхности лежат три явных мотива - тщеславие, обогащение, проповедь какой-либо идеи, которую писатель стремиться донести до читателя.
Но остается еще одна группа литераторов - графоманы. Мотивом их творческой деятельности является собственно жажда этой самой творческой деятельности. Конечно, без ноты графоманства нет ни одного произведения. Талантливый писатель отличается от графомана тем, что может создать произведение, интересное кому-то еще, кроме него самого. Дуновение жизни, некий огонек, озаряющий воображаемый мир, - и произведение из графоманского превращается в бестселлер. Графоман - тот, кто лепит из глины голема, но не знает формулы оживления. Его книга мертва, и дело тут не только в том, что графоман не умеет писать - не владеет ремесленными приемами.
И есть еще один, самый глубинный мотив, тот, в котором нелегко признаться в интервью, хотя, в чем теперь только не признаются. Это - неуемная жажда самореализации. Жажда, сложенная из вышеперечисленных мотивов, которые спаиваются в монолитное стремление любой ценой стать... Да-да, именно так: «Но разве это много, хочу, чтоб мой портрет застенчиво и строго смотрел со всех газет».
Столь пространно порассуждав, я, наконец, вернусь к тому, с чем работаю много лет, - к православной беллетристике, то бишь художественной литературе, написанной верующими людьми для детей и взрослых с вполне благочестивой миссионерской целью.
Мне совсем не хочется перечислять шедевры сего вида (или жанра?) литературы. Есть отвратительные со всех сторон подделки и плагиат, есть наивные до степени протестантских гимнов вирши про «Архангела Михаила» или про «Блаженную Матронушку», есть сказки про благочестивых жуков-богомолов (который вообще-то всегда служил образом лицемерия), и про мальчиков с девочками, с завидным упорством побивающих во многих томах домовых, леших и прочих змей-горынычей как делегированных представителей ада и бесовского воинства. Вы и так знаете сии произведения не понаслышке.
Мне хочется просто поразмышлять на тему - а кому все эти книги нужны? Что на самом деле они воспитывают в читателе? И о чем на самом деле мечтали сочинители сих опусов?
Это довольно просто узнать и не прибегая к психоанализу или исповеди. Как? Как это делают миллионы читателей во все времена. Нужно просто взять главного положительного героя и главного отрицательного. У писателей поумнее и поталантливей, хороший герой внутри будет нести семя греха, а злой - тоску по свету. Но...
Плохие писатели тоже проведали про этот прием, и теперь их герои пылают в горниле искушений специально для сюжету. Так, не побоюсь этого слова, психологичнее. Но!
Главный герой - «аффтар убей себя ап стену» - всегда есть мечта автора о самом себе. Это ошибки писателя томят героя, это непрожитые мечты реализуются на страницах, это несбывшееся властной рукой водит по истерзанной клавиатуре. Все зло, что таится в негодяях, - это грехи, томящие своей сладостью душу писателя. Все добро, что пытается ожить в героях, - это то, что писатель не может сделать сам.
А теперь возьмите лот и опустите его в бездну произведения. Скока-скока? Полтора метра? Или семьдесят два с половиной сантиметра до дна? А может, дно светится уже за первым абзацем? Ох, как до жути мелки творческие глубины, какое плоскостопие в ходах, какой примитив во всем. Господа, вы даже плохо знаете вечерние молитвы. Там список бездн человеческих значительно шире, и в покаянных псалмах «бездна бездну призывает», а душа неизмеримо глубокая даже у сказочного Вани и может говорить с несоизмеримо великим Господом, которого, осмелюсь предположить, не томит количество съеденного нами сыра в среду. Это нас томит сыр, и это наши герои плоски до зубной боли, а сквозь мысль автора просвечивает его темечко.
Какие-такие мотивы могут породить литературных карликов, чья психология сродни мыслям делящейся амебы, а сюжетные повороты содраны с предыдущего бестселлера предприимчивого безбожника?
Страшно мелок мир человека, который уверен, что может привести читателя к Богу посредством подобного творения.
За объявленным желанием проповедовать православие часто кроется собственное бессилие шагнуть дальше пасхальных куличей. Мир, который в книгах старательно выписывается как Божий, больше похож на рисунок второклассника, и люди пугаются. Они не хотят жить в таком мире, хотя (не спорю) охотно могут прочесть подобную книженцию в электричке или метро. А, забыла про пляж - это вместилище просвещения во всех отношениях.
Как редактор, у которого болит печень, хочу призвать тех, кто может услышать - если вам нечего писать о Боге - не пишите. Писать о Боге можно только тому, кто уже встретил Его - святым. Писать о поисках Бога можно тому, кто Его действительно ищет. Писать же о Том, Кого ты плохо знаешь, - не стоит. Получается малограмотная книга, между строк которой сквозят плохо закамуфлированные цитаты из Святых Отцов и более продвинутых коллег. Благие намерения, помноженные на тщеславие, жажду денег и идейность не дадут нам свещи к Богу. Они дают бездарную литературу, захламляющую полки и сердце.
Что же нравится мне, если мне ничего не нравится?
Прочтя множество «православных» книг и рукописей (художественных, разумею), я признаю самым оригинальным, искренним и по-настоящему талантливым во всех смыслах этого слова «Современный патерик» Маий Кучерской. Это произведение, в котором «Дух дышит где хочет», а форма великолепно передает содержание.
За строками не томится жажда славы и не выглядывает хвостик гонорара. Это произведение живет и дышит по своим законам и подобно мелодии отзывается в сердце.
Я не призываю к подражанию (упаси Господь), я призываю каждого, кто садится за компьютер с мыслью о творчестве, задуматься - а собственно, что он хочет сказать? И почему? Может быть, честность перед самим собой избавит православных (и не только) читателей от кошмарного цунами идейной литературы, написанной по готовому шаблону, за которым стоит не славословие Бога, а по-человечески понятная всеобъемлющая и бурная, как Чермное море, жажда самореализации, в которой тонут все остальные страсти, как войско фараоново.
Вставить в блог
Поддержите нас!
