Юродивый против Советской власти

Варнава (Беляев), епископ. «Дядя Коля против».... Записные книжки епископа Варнавы (Беляева). 1950-1960/ , 2010. - 864с.: ил.

«Записные книжки» епископа Варнавы -  в миру  «дяди Коли», Николая Никаноровича Беляева охватывают десятилетие - с 1950-го по 1960 г. В них поражает попытка охватить реальность со всех возможных сторон, показать наиболее полный срез жизни. Перед нами встают не только картины быта, экономических, хозяйственных отношений, не только злободневная политика, но и мистика подспудных мотивов обычных людей и властей, сильных мира сего и немощнейших, бесправных его обитателей. В его записках мы имеем уникальный анализ советского языка, советской прессы и, шире, коммунистической пропаганды, данный изнутри сталинского мира его невольным обитателем. Записки епископа Варнавы - своеобразная словесная модель, отражающая главные  элементы советской системы: идеологию, политику, политизированную культуру, героику и т.п. В этой модели он проверяет на прочность советский пафос, советскую догматику, советскую этику и бытовую мораль. Он выносит безжалостный приговор утопической системе.

Как правило, большинство его записей имеют точную дату, привязку к какому-то конкретному событию или ассоциации, что и позволило подать материал a хронологической последовательности и снабдить его соответствующими иллюстрациями. 

Итак, перед нами портрет эпохи. И уникальность этой книги в том, что, во-первых, она написана верующим человеком, во-вторых, пишущий обладал способностью видеть факты, верно, оценивать их и обобщать. Жанр дневника предполагает (для человека действительно пишущего дневник, а не создающего модную фальсификацию из тщеславия) не просто запись каких-либо событий, но и глубоко личную, искреннюю их оценку. Именно поэтому дневник - один из самых «неблагодарных» для публикации жанров. Дело в том, что чаще всего мнение человека публичного, или, как говорим мы теперь, медиа-персоны,  никогда не бывает удобно для мнения общепринятого, мнения насаждаемого, мнения культивируемого. И как ни странно, дневники всегда вызывает какое-то зудящее раздражение у тех, кто вне зависимости от времени написания дневника, правит бал на данный момент. Ведь дневник чаще других произведений любит называть все своими именами. Ну, никак не могут дневники угодить всем подряд, обязательно вылезет какой-нибудь хвостик, который пощекочет чье-нибудь начинание, направление, доктрину. Посему дневники  чаще других произведений подвергаются перлюстрации и банальному вымарыванию.

Так, например, записи митрополита Вениамина (Федченкова) умудрились в свое время одновременно обидеть

Епископ Варнава (Беляев)

сергиан и зарубежников, монархистов и большевиков. У  дневников епископа Варнавы (Беляева) похожая судьба. Он никак не мог угодить ни катакомбникам (потому что не радикален), ни РПЦ при коммунистах, потому что и так было сложно, ни, боюсь, нам сегодняшним, потому что, читая его, опять понимаешь, что «все не так как я думал».

Оказывается, на пожелтевших страницах тетрадей, перед нами встает эпическая картина совсем другого СССР. Не такого, о котором ностальгически вспоминают пенсионеры, не такого, который помним мы по вполне счастливому детству, не такого, в котором, как уверяет нас ложная историческая память, было «тепло и сыро». Перед нами на столе лежит карандашный эскиз отдельно взятого ада, который с графической точностью опытного гравера иглами накалывает на наших сердцах ускользающую картину совсем другого мира. И романы Хаксли и Замятина вдруг оказываются всего лишь художественным образом не совсем точно передающим повседневность, в которой жили наши бабушки и дедушки, воспитывались и трудились наши родители, в которой существовали мы и о которой, даст Бог, никогда не встретятся на улицах наши дети. Но дети должны знать, чтобы ад снова не

повторился. Я никогда не понимала, кто те короткопамятные люди, которые на страницах газет и блогов взывают к умершим вождям. Кто те беспамятные личности, которые уверены, что в советское время было хорошо, потому что каждому причиталась пайка, телогрейка и «беленькая» по субботам... Ах, простите, господа не помнящие, рабочих дней в вашем блаженном прошлом, оказывается, было шесть! А жили-то в коммуналках, а мыло-то было только хозяйственное. Ах, юные мои, кто же вам сказал, что вы были бы счастливыми инженерами, а не банальными зеками? Кто вам рассказал, что начальники не насиловали секретарш, что в бараках было уютно, а денег хватало на все? Где, в чьих мемуарах вы прочли о смелых реформах Хрущева, почти добившего Церковь, и о политической мудрости Сталина, уничтожившего треть генофонда, и научившего вас, да-да. Вас тоже, считать татуировки нормой, а уголовный быт признать за нормальную среду обитания. Если сегодня вы посмотрите телевизор, то отовсюду вылезут те самые молодые морковные хвостики, чьи толстенькие корнеплоды по-прежнему торчат в унавоженной телами наших с вами отцов земле! Да-да, братья и сестры, мир, населенный рабочими и уборщицами, профессорами и космонавтами, мир без глянца и зубастых улыбок предстанет перед вами, и если вы не узнаете в нем себя - значит, вы очень плохо себя знаете.

Но я забыла упомянуть о Самом Главном, Чей промысл незримо согревает всех, кто открывает дневники епископа Варнавы - о Боге. Это Его надеждой жил владыка все эти годы, это Его любовью билось его сердце. И нет-нет, да мелькнет со страниц лучик веры, надежды и любви. Прочтите эту книгу, и вы многое поймете в сегодняшнем мире. Тонкий богослов и честный человек - это не так уж мало для автора дневников.

Епископ Варнава (Беляев), 1910-е годы

Да, и конечно я хочу выразить благодарность собирателю этого «умного бисера», редактору книги Павлу Проценко, без кропотливого труда которого вряд ли бы эти бесценные страницы увидели бы свет. Прекрасные комментарии, великолепная структура книги, предисловие и составление - труд, который не замечают читатели, как не заметен труд всякого мастера, когда  мы видим произведение искусства.

И оформление Павла Трофимова, которое сделало книгу живой и дышащей, сделавшую ее настоящим свидетелем минувших дней.

Взяв эту книгу в руки, я уже не выпускала ее до тех пор, пока не прочла. Приятно держать в руках шедевр.

И в качестве постскриптума - несколько слов о фильме «Чудо», которое тоже «об этом». Дело в том, что просмотр этого фильма о событиях 1956 г. и чтение «Записных книжек», посвященных этой же эпохе, совпали у меня по времени. И я была поражена, насколько человек, живший в эту страшную безбожную эпоху, переживший тюремное заключение и находящийся под постоянной угрозой для жизни сумел дать взгляд на мир и людей более светлый, чистый и как-бы «просторный» что ли, по сравнению с авторами этого фильма. Просматривая фильм, становится понятно, что люди, снявшие его, «много читали». Но как-то не то и не так. О «Зоином стоянии» я впервые узнала из журнала «Наука и религия» за где-то в конце семидесятых - начале восьмидесятых. Но даже там цензура не была настолько сильна в перекореживании характеров людей. И даже атеистическая пропаганда не смогла так уничтожить чудо в глазах людей. И яркое свидетельство неправды этого фильма - записи епископа Варнавы. Потому что Бог никогда не лишает людей надежды, а режиссер и сценарист сделали это. В этом фильме, в отличие от действительной человеческой жизни и книг думающих людей, Бога не встретишь.

Справка:

Епископ Варнава (Беляев) многим известен по аскетическому труду «Основы искусства святости», в которых был систематизирован опыт подвижников Православной Церкви, изложенный в соответствии с догматическим учением и Церковным Преданием.

Родился владыка в простой семье, благодаря религиозности матери сам вырос глубоко религиозным, окончил МДА. В 1920 г. был хиротонисан во епископа Васильсурского, викария Нижегородской епархии. В начале августа 1920 года назначен старшим викарием епархии и переведён в Печерский монастырь. Летом 1922 года, потрясённый тем, что правящий архиерей Нижегородской епархии архиепископ Евдоким (Мещерский) присоединился к обновленчеству, решает уйти в затвор. В сентябре 1922 года посещает старцев Зосимовой пустыни, которые благословили его на подвиг юродства. В 1928 году переезжает в Кызылорду,  создаёт там тайный монастырь, начинает писать аскетические сочинения. Там в 1928 году заканчивает своё главное сочинение - «Основы искусства святости».

Осенью 1931 года переезжает в Москву. В марте 1933 года был арестован ОГПУ за создание тайного монастыря и антисоветскую пропаганду среди молодёжи и был приговорён к 3 годам лагерей. Наказание отбывал на Алтае в селе Топучая. Из-за юродства был признан лагерными врачами сумасшедшим и переведён в Мариинские лагеря. Освобождён в 1936 году.  Жил в Томске, в 1949 году переехал в Киев. Скончался 6 мая 1963 года.