Православные отдыхают?

28 июля — 8 августа недалеко от подмосковного города Руза в пансионате Московского государственного социального университета прошел первый общероссийский православный молодежный лагерь «Феодоровский городок», организованный Всероссийским православным молодежным движением при участии Братства православных следопытов и поддержке ректора МГСУ Василия Ивановича Жукова. В лагере собрались около 300 участников из 32 епархий РПЦ — от Смоленской и Калининградской до Владивостокской. Мы публикуем записки одного из его непосредственных участников.

Неудавшийся комсомол

Когда создавалось Всероссийское Православное молодежное движение (ВПМД), многие опасались, что оно станет неким подобием комсомола времен позднего застоя с его маразмом, официозом, показухой и всеобщим лицемерием. Однако уже первое крупное мероприятие ВПМД, православный молодежный лагерь «Феодоровский городок», выявило поразительное отсутствие старческого скудоумия — наиболее опасной болезни для любой крупной молодежной организации. Хотя все предпосылки для того, чтобы «Феодоровский городок» превратился в своеобразный комсомольский слет, казалось бы, имелись: в лагерь прибыло достаточное количество серьезных благочестивых девушек в длинных юбках с заранее заготовленными правильными и продолжительными речами, а также отроков разных возрастов, которых можно было бы загонять палками на длительные и скучные заседания для того, чтобы они мирно спали под монотонное гудение ораторов. Однако нудных докладов так и не состоялось, за редким исключением никто никого никуда не загонял (разве что раз насильственно прогнали всех на ужин с лекции отца Андрея Кураева). Строили участников (в прямом смысле этого слова) только один раз, да и то в последний день и для того, чтобы вручить подарки. А благочестивые девушки быстро поменяли подметающие пол юбки на шорты и джинсы (впрочем, мне довелось наблюдать, как одна девушка играла в футбол в длинной юбке — вот это класс!), стали играть в мяч и бадминтон, петь под гитару, рассказывать анекдоты из местной приходской жизни и блистать актерским мастерством во всевозможных сценках и КВНах, разыгрываемых чуть ли не каждый вечер у костра. К концу лагеря почти все передружились, а записные книжки разбухли адресами — кто-то нашел себе друга на всю жизнь, а кто-то, может быть, больше, чем друга. Православные молодые люди со всей России от Смоленска до Владивостока наконец увидели лица друг друга, увидели, что всюду жизнь, и в провинции она бьет иногда даже большим фонтаном, чем в столице, увидели, какие мы все разные и при этом не чужие друг другу люди. Наверное, ощущение, оставшееся от городка, наиболее точно соответствует встрече никогда не видевших друг друга, но самых близких родственников (а православные все-таки братья и сестры во Христе, и эти слова надо воспринимать в самом буквальном смысле слова). И состоявшаяся встреча во многом чудесна: ребята из Владивостока ехали через всю Россию целых семь дней.

Кроме непосредственной встречи с братьями по вере и разуму, молодежные лидеры со всей России смогли поделиться и своим организационным опытом. Необходимость православных молодежных организаций очевидна и много раз озвучена с разных трибун, однако вопрос о каких-то практических действиях (где найти людей, деньги, палатки и т. д. и что со всем этим делать дальше) вызывает обычно недоуменное отвисание челюсти и чесание затылка. Все прочие еще и просто хорошо отдохнули в чудесной компании, что в наши времена не так уж и просто.

Орки из морга

Вина за то, что «Феодоровский городок» оказался незанудным и неформальным мероприятием, безусловно, всецело лежит на организаторах лагеря (самоназвание «орки» от «ОРгКомитет» или «краснобэдживые»: в отличие от прочих смертных они носили красные, а не белые бэджи, значки с фамилией и другой личной информацией), оказавшимися хорошими, интересными и в чем-то, если можно так выразиться прикольными ребятами (это относится ко всем без исключения оркам вне зависимости от их возраста). Палатка, в которой поселилась большая часть орков, остроумно названная диаконом Михаилом Першиным «моргом» (от словосочетания «Московский ОРГкомитет»), сразу же стала самым примечательным местом и своеобразным центром повседневной жизни лагеря (тогда как духовным центром городка, безусловно, являлась «крепость», в которой читались утреннее и вечернее правила, служилась литургия и проходили лекции, семинары, концерты и киносеансы). Палатка оргкомитета при этом была, пожалуй, более других не приспособлена к жизни. Уже в первый день в ней обнаружился муравейник, который был беспощадно закопан на глубину чуть ли не нескольких метров, залит крутым кипятком и засыпан песком, однако уцелевшие и совсем озверевшие муравьи еще яростней стали набрасываться на обитателей палатки. Штабная палатка была также самой населенной: кроме орков в нее постоянно подселялись всевозможные гости городка, барды, иподиаконы и т. д. В морге, кроме того, постоянно тусовались всевозможные званые и незваные «друзья» оргкомитета, а в воздухе кружились стаи ос и стоял запах газа от походной горелки, на которой, по большей части напрасно, пытались вскипятить чай. Постепенно сложилось так, что любой, кто не мог найти какую-нибудь вещь или какого-нибудь человека (обычно это был Володя, предводитель живших рядом с нами, но непосредственного отношения к ВПМД не имеющих скаутов), к вящему гневу членов оргкомитета без спросу заходил в штабную палатку. Уставшие от этого орки, прикрепили у входа в палатку надпись «Посторонним вход воспрещен»; наделенные художественным талантом скауты нарисовали на ней зловещий череп с перекрещивающимися костями. Однако подобными надписями орки не смогли отгородиться от всенародной любви, и для многих участников лагеря их временные начальники вскоре превратились в постоянных друзей. Вскоре на штабной палатке появились и другие вывески: для пущей солидности написанная на русском и английском языках «Синодальный отдел по делам молодежи Русской Православной Церкви» и одновременно совершенно не солидная «Отель» Муравейник«». Висел на морге и своеобразный лист вопросов и ответов оргкомитета.

Особую славу краснобэдживым принесли их сценки в КВНе, в которых они изобразили свою работу и жизнь лагеря. В первой из них актеры, играющие участников лагеря, подходят с немыслимыми просьбами к начальнику штаба: одной нужно веревку и мыло, другой — подбросить ее до Владивостока, третьей — увеличить в два раза порцию в столовой; начальник отправляет их соответственно к коменданту и двум своим помощникам, они опять приходят к нему, и он, мало чего соображая, посылает их опять к самим же себе — в результате, крайним оказывается В. В. Путин. Эта сценка довольно точно отражает повседневную работу штаба, однако, справедливости ради надо заметить, что неразберихи в Феодоровском городке было на порядок меньше, чем можно было бы ожидать от столь быстро организованного (на организацию лагеря ушли считанные недели) и столь обширного по количеству участников мероприятия. Другой эпизод той же сценки связан со знаменательной борьбой орков за чистоту воды в питьевых баках, в которую скауты так и норовили влезть грязными кружками и бутылками (один из членов Оргкомитета целые дни проводил в засаде у лагерного водопоя и с криком набрасывался на осквернителей источников водных). Так вот, в сценке был показан некий скаут, который сначала мыл руки, подмышки и ноги в баке, а потом с вожделением лакал из него воду. Этот номер на костре просили повторить несколько раз.

Из быта православных киников

Жизнь простых обитателей Феодоровского городка была весьма интересна, и о ней стоит сказать несколько слов.

Палатки, предоставленные лагерю МЧС, символично располагались на бомбоубежище, покрытом неглубоким и неровным слоем почвы. Поэтому, когда встал вопрос об окапывании палаток на случай дождя, нам рекомендовалось не зарываться слишком глубоко, дабы не в меру ревностным ударом лопаты не нанести непоправимые повреждения сооружению, которое еще должно было когда-нибудь вынести прямое попадание крылатой ракеты. Рельеф поверхности, где стояли палатки, был почему-то особенно неровным, как будто на этом месте раньше находилось море, внезапно окаменевшее во время сильного волнения. По крайней мере, именно так должны были воспринимать место нашей стоянки значительное число участников лагеря, не взявших то ли по аскетическим соображениям, то ли просто из нежелания тащить лишние тяжести пенки и даже спальники. Идея нарубить ельника на подстилку, как всегда, пришла слишком поздно, а многие поленились осуществить ее на практике. Впрочем, изучение расположения бугров и впадин при помощи собственной спины было еще не самым ужасным для участников лагеря. Самым ужасным оказался холод. В то время, когда Москва изнывала от жары и тонула в облаке ядовитого дыма (а пожары торфяников как раз совпали со временем проведения лагеря), жителю столицы, наверное, неимоверно трудно было бы представить, как холодно спать православному кинику на голой земле без спальника. Только сострадательность более запасливых участников лагеря спасла их собратьев от участи ямщика из известной песни. (Так, две девушки из Ижевска каким-то образом ухитрились поместиться в один спальник, благо он был обширен, а их фигуры совершенны, пожертвовав второй замерзающим.)

Кстати о погоде. Первые дни в городке, как и во всей Московской области, стояла почти невыносимая жара, по ночам сменяемая почти осенними холодами. Второго августа, как обычно бывает, прошел дождь с громом и молниями, потом стало постепенно холодать даже днем. К этому времени почти всем нуждающимся выдали одеяла, и закутанные в них участники лагеря под вечер были похожи на нечто среднее между обитателями гарема турецкого султана, солдатами армии Наполеона, отступающими по заснеженным просторам России, и актерами любительского театра, играющими привидений. Как-то раз, в предпоследний день лагеря, комендант, возвращаясь на машине из Рузы, при въезде в город увидел целый отряд призраков; присмотревшись, он опознал в них участников лагеря, завернувшихся все в те же одеяла и направлявшихся, очевидно, за пивом и продуктами. Православные киники не взяли с собой в лагерь даже теплой одежды.

Кроме борьбы с житейски ми трудностями, к числу которых следует отнести и замечательные душевые, в которые специально для закалки право славной молодежи закачивалась вода, даже в тридцатиградусную жару находящаяся на грани перехода в иное агрегатное состояние (проще говоря, замерзания). Другими главными развлечениями участников лагеря было купание в реке Рузе, дорога к которой вела по удивительной красоты лесу, различные игры, общение с братьями по разуму и ежевечерние костры, на которых под гитару пелись песни в диапазоне от иеромонаха Романа до Шевчука и Цоя и разыгрывались разного рода сценки.

В перерывах между подобного рода занятиями уставшие от них участники лагеря могли отдохнуть на лекциях и семинарах, надо отдать им должное, редко способствовавших скорейшему засыпанию. Наибольший аншлаг, как всегда, собрал диакон Андрей Кураев, как уже упоминалось, едва не оставивший участников лагеря, не желавших расходиться с его лекции, без ужина. Также большой популярностью пользовался известный психолог архимандрит Евмений. Стоит отметить и лекции диакона Михаила Першина, иерея Святослава Худовекова, а также самих организаторов (председателя ВПМД О. Решетникова, ответственного секретаря А. Ракитина и др.) об опыте православного молодежного движения в России. В самой форме проведения лекций и семинаров было нечто романтическое: слушатели сидели на деревянном настиле, кто возлежа на античный манер, кто по-турецки сложив под себя ноги.

Прошел в городке и концерт авторской песни участников клуба православного творчества при Крутицком подворье. Начался он с бардовской песни, а окончился настоящим рок-концертом. Самым интересным и неоднозначным среди выступавших был, наверное, Стас Бартенев (группа «Если», экс гитарист «Черного кофе»). Для большинства непривычно было слышать песни, дотоле известные лишь в исполнении монастырских хоров (чаще всего женских монастырей), такие, как, например, «Русь называют святою» в столь явной рок-обработке, или современные рок песни христианского содержания, иногда довольно тяжелые и всегда наполненные неподдельным драйвом (к сожалению, тексты, в отличие от музыки, не всегда были на высоком уровне). Стоит ли столь открыто вести проповедь христианства на языке рок-культуры, или христианское мироощущение должно открываться ее творцами более тонко и тактично (тут можно привести пример Шевчука, любимого рок-певца православного духовенства), или же вообще рок никак не совместим с православием и в его рамках никакая проповедь невозможна — этот вопрос требует отдельного об суждения, и музыканты, при ехавшие в городок, заставили многих над ним задуматься.

Центральным событием жизни Феодоровского городка стала Божественная литургия, служившаяся под открытым не бом, на которой многие причастились. Когда вместо сводов храма над головой небо и служба, и мир, являющийся тоже храмом Божиим, и ты сам в этом мире воспринимаются както совсем иначе, както бо лее четко осознается чудо воистину космического значения, происходящего на каждой Божественной литургии. И этим мы должны быть благодарны Феодоровскому городку.

Место встречи изменить нельзя?

Написав много доброго о Феодоровском городке, я отдаю себе отчет, что мое восприятие его отличается от его восприятия многими участниками лагеря, хотя, я думаю, что у большинства на душе остались такие же, или, может быть, даже более светлые чувства. Городок, действительно, стал тем местом, где, с одной стороны, было сделано очень важное дело, а с другой, все замечательно отдохнули.