«Верю» — не верю, или Православные критикуют…

	Открытие выставки "Верю" в арт-центре "Винзавод"

28 января в новом московском арт-центре «Винзавод» открылась выставка «Верю» в рамках 2-й Московской биеннале современного искусства. Куратор Олег Кулик и еще 50 актуальных художников представляют свои размышления о вере — человека и художника. В рамках проекта предполагаются дискуссии, перформансы и даже съемки «АССА-2», продолжение культового соловьевского фильма. Выставка продлится до 30 марта. Впечатлениями о посещении делятся Катя Ким и Юлиана Годик.

Ю.: Выставка «Верю» расположена на задворках Курского вокзала в старом подвале винзавода, бывшего когда-то настоящим и действующим. Теперь это место раскручивают как арт-центр «Винзавод», обещая ему судьбу модной выставочной площадки, крупной, современной и очень культурной «Мекки».

Огромный, но все равно затхлый винный погреб с выщербленным кирпичом и цементной пылью под ногами посетителей с люминесцентными буквами Museum of modern art. Постмодернистическая издевка? Эстетика ужасного? Протест упорядоченности? Или заветная «сталкеровская зона»? Манящая и лживая игра в множественность смыслов…Постмодерн вроде бы как умер, а на «Винзаводе» русские художники все еще кричат ему «Верю»!

К.: Использование промышленных помещений под выставочные пространства давно уже стало традицией, промзоной никого не удивишь, и называть это претензией я бы не стала. Почему бы, по мысли организаторов, не воспринимать подвал просто как подходящее место для проведения выставки «Верю», ведь он ассоциируется с раннехристианскими катакомбами, и, конечно, очень функционален.

Ю.: Насчет функциональности и удобства… вопрос в том, чем там планируют заниматься… возможно, для современного искусства нет более подходящего места, чем дно пустой винной бочки… А вот аллюзия на римские катакомбы, христиан, претерпевших гонения за свою веру, не без претензии, надо сказать. Возникает вопрос: от кого же претерпевают гонения современные деятели искусств и за какую веру страдают?

Хотя, можно предположить, что пафос названия подвальной выставки — «Верю» отображает поиск истины человеком, стремление познать свои глубины… может быть, подвал — это… и есть глубины, как теперь говорят, актуального художника?

	Так называемый "Deus ex machina"

К.: После выставки у меня создалось ощущение, что я стала наблюдателем некоего процесса, мыслительного, творческого…что-то там плавилось и переваривалось, как в огромном глубоком котле…

Ю.: А что, по-твоему, было основным посылом для организаторов, заявивших такую тему, место и состав художников для данной выставки?

К.: Для современного искусства один из ключевых вопросов — вопрос свободы, актуальные художники не стесняются использовать любые ассоциации. Вот Малевич повесил «Черный квадрат» в подразумеваемый Красный угол, по сути задаваясь теми же вопросами, что и организаторы проекта «Верю»: что такое вера для человека, где границы для художника в использовании сакральных символов?

«Несмотря на внешнюю архаику названия «Верю», — поясняют организаторы на официальном сайте выставки — проект новаторский. Неожиданными выглядят сегодня вопросы, заданные Художникам-участникам: В чем тайна бытия? Что в этом мире ввергает Вас в священный трепет?.. Одна из задач — убедить Художника отвлечься от суеты повседневности и заглянуть вглубь себя. Возможно, там, внутри, обнаружится таинственное нечто, что заставляет его/ее жить и быть Художником».

"Не верю". Худяков, 2006

Ю.: Слушай, но это же здорово, вопросы: в чем тайна бытия? что в этом мире ввергает в священный трепет? — выглядят «неожиданными» для современных художников. Конечно, размышлять об увиденных арт-объектах на идеологическом уровне вряд ли оправдано. Зритель приглашается к эдакой игре в отсутствие всякой идеологии, отмену преград и запретов. Можно все! Все оправдано художественным самовыражением. Если арт-объект вызывает эмоцию: смех, печаль, страх, удивление, если усыпляет или будоражит, влечет или отпугивает — значит, цель достигнута — Вы в игре! Смысл? Все, что захочешь станет тебе смыслом… Взаимодействуй! Реагируй! Бравируй угадыванием аллюзий, проведи показательные выступления своей эрудиции… В этом вся суть игры… Вот, что, к примеру, из увиденного ярче всего запечатлелось в твоем сознании?

К.: Больше мне запомнились объекты, точно отражающие тему выставки и свою идею. На чувственном уровне многие из них очень сильно, почти агрессивно воздействуют на зрителя. Например, комната угадывания мыслей: человек заходит в небольшую палатку, и через некоторое время слышит обращенное к нему «пророчество» типа «зачем ты украла туфли, дура?» и «деньги в таком-то переулке, в такой-то квартире». «Круто!» — говорит зритель и идет смотреть на генератор, неожиданно извергающий пар и оказывающийся сердцем Deus ex machina.

	"Не верю". Худяков, 2006

Ю: Да… такое предложение к взаимодействию, если честно, настораживает. С другой стороны — цепляет человека за тайное его желаньице посмотреть на себя как бы немного сверху, прозреть что-то о себе в пугающей темноте, стать чуть больше привычной своей «шкурки» существования… Помнишь, как люди заходили в центр этого шатра предсказаний, по деревянному настилу над водой в очерченный желто-черным круг, как вжимались невольно их головы в плечи… с какой робостью, а иногда с вызовом всматривались они в полумрак над своей головой и потом, услышав «вердикт», разрешались смехом… Надо отдать должное инсталляторам, звуковые послания порой слишком метко хлестали того, кто находился в этот момент в шатре…

К.: Не знаю, мне кажется, авторы смеются не над посетителями шатра, но над теми, кто верит в гороскопы и гадалок. Интересна работа Группы GAZA «Лабиринт», в которой жизнь человека предстает как поиск и преодоление тупиков на пути к Богу. Правда, зритель попадает в своеобразную лабораторию Бога — в момент его отсутствия, он видит Пустующий трон, на который можно даже присесть, видит экраны с изображением иконы Богородицы и кормящей матери, а также иконостас из телеэкранов. Получается, что для авторов лабиринта Бог — Некто невидимый, управляющий миром с помощью пульта…

Финальная часть Лабиринта группы GAZA - "Просвещение"

Ю.: Некто?.. а может и Никто! Ведь Его же там нет? Н-да, «Лабиринт» весьма выразительная картина мира — запутанной кишки, зашлакованной непереваренными впечатлениями: невыключенным телевизором, толчком, мятой постелью и сеткой рапицей, новогодней елкой и этим Неким, знаешь, даже не Богом, а Большим Братом, который всегда watching you в глазок из своей заветной комнаты, отгороженной от мира, Он всегда online… радует, что в конце витиеватого путешествия человека-таки ждет «Просвещение» (так называется финальная часть «Лабиринта»). Оно оказывается иконостасом, составленным из мониторов с дрожащими изображениями икон… чем-то существующим лишь виртуально, чем-то мерцающим и очень зависимым от наличия тока в электросети… во всем этом есть какой-то знак вопроса, жестко начерченный дерзкой рукой… В отношении дерзости… Можно ли счесть таковым какой-либо из арт-объектов?

К.: Дерзким — нет, скорее, глупым. Один из них — явная аллюзия на «Туринскую плащаницу», которая время от времени открывает и закрывает глаза, произнося «Не верю». Это, кажется, уже не эпатаж, а скорее недостаток культуры.

Конечно, не хочется клеймить, но в отношении этого «произведения» большего ничего и не скажешь. Да и вообще, отсутствие границ, переворачивание с ног на голову в искусстве уже не дерзость, а некий шаблон.

Таким же примером стала исповедальная телефонная кабина, которую организаторы заявили так: «Дорогие друзья, в течение выставки «Верю» в Москве будет работать новая услуга: Исповедь по телефону!!! Это синтез таксофона и исповедальной кабины. Отличие этой услуги состоит в том, что она комбинирует технические достижения с ритуалом исповеди. Если Вы совершили грехи против ближнего, нажмите 1… против себя — нажмите 2… И т.д. Клиент заранее защищен от недомолвок и двойных толкований. Таким образом возникает возможность ОЧИСТИТЬ ОТ СКВЕРНЫ максимальное количество граждан! Звоните из дома или с мобилы. Никаких дополнительных расходов!»

	В будке-«исповедальне»

Ю.: Забавно, что в числе прочих перечислен грех против современного искусства… а в конце, вместо разрешительной молитвы исповедник услышит извинения в том, что электронный священник не может сейчас отпустить ему грехи, и рекомендацию: «Постарайтесь подавить чувство вины и начните снова…»

К.: Или вот перформанс о блаженной Ксении — «В воскресенье, 4 февраля, в день предпразднства Блаженной Ксении, на «Винзаводе» состоится вечеринка «XENIA» и презентация одноименной книги. Начало — 19.00. Тема книги — процесс современного искусства. В программе духовные и светские песнопения и действия в стиле «трансмодерн» с участием Псоя Короленко, Кирилла Боголюбова, Алены Аленковой, КJ-Таганка. Все художники приглашаются к участию в спонтанном импровизированном перформансе. Если у Вас есть дома икона Блаженной Ксении или акафист ей, просьба принести их с собой… Мы верим, что Блаженная Ксения является покровительницей проекта «Верю» и современных художников. Мы просим, чтобы наше юродство было принято Богом в качестве его собственного и таким образом канонизировано». Это как-то с наглецой сделано. Странные заигрывания..?

Ю.: Трудно судить…Великий Пост все-таки, но если серьезно — творческие люди, что уж там ими движет — один Бог и ведает. Конечно, столь вольные трактовки святости оставляют мутный осадок. Главный идеолог проекта «Верю», известный перформансист Олег Кулик полагает, что «мы присутствуем ныне в ситуации некого развала или разброда

изобразительности, репрезентативности и стоим перед необходимостью осознания того места, в котором сейчас находимся, места исторического и культурного. Поэтому мы и придумали этот проект… чтобы попытаться выйти на другое понимание художественного… подготавливающее к встрече с неведомым».

Однако не стоит забывать и о коммерческой стороне этого «высокоцелевого» проекта. Наше концептуальное искусство хорошо продается. По сообщению журнала Русский Newsweek, на лондонском аукционе Sotheby’s в этом году стартовая цена за картину Сергея Бугаева (знаменитого Африки из «Ассы») «Малевич» составляла 25 000 f, а «Маленькая одалиска» Айдан Салаховой — 10 000 f. Оба художника — участники проекта «Верю». Романтизм противостояния советской системе давно утратил свою актуальность. Может ли Вера, Религия, Церковь стать новыми объектами протеста для концептуалистов?

К.: Думаю, не Церковь — объект противления, а так называемая «официальная церковь» — такой мифический персонаж, будоражащий умы интеллектуальной элиты, тот, который «заменяет религией веру, ограничивает свободу человека, загоняет его в гетто, а сам управляется группой взяточников». В общем, и для весьма умных и талантливых художников находится камень преткновения.

Но если попытаться сформулировать позицию художников, их взгляд на человека, на Бога, исходя из представленного на выставке, то выходит мало что, кроме бесконечных поисков среди куч хлама, порнографических картинок, бочек с кровью и тупиков. Есть ли там лучик света, надежды? И если есть, то как его увидеть и зрителю, и самому художнику?

	"Принцесса" Братков, 2006

Ю.: Знаешь, реклама в Яндексе гласит, что «Верю — проект художественного оптимизма». Декламация выполнена в лучших традициях постмодерна, т.е. якобы оставляет за нами свободу наделять ее своими смыслами, размышлять о соответствии заявлений действительности… Туманная и переливистая обложка многозначности… за которой, может, и нет ничего… один большой симулякр. Интересно, что в рамках «Верю» проводится также цикл встреч художников-участников со знаковыми фигурами современной культуры. В числе их был известный философ Сергей Сергеевич Хоружий, который в конце своей полуторачасовой лекции о синергии (соработничестве человека с Творцом в деле спасения) получил недоуменный вопрос из зала: «Сергей Сергеевич, если так обобщить, Вы предлагаете наше реальное бытие, с занятием искусствами, с наслаждением от этого искусства, оставить и, собственно говоря, Богу молиться, заниматься духовными практиками?» Хоружий ответил: «Я описал свои представления о человеке. К Вам я ровно никаких предложений не имею».

Читайте также:
Творчество или Самовыражение?