Путь очищения. О фильме «Остров»

23 ноября состоялась долгожданная премьера фильма «Остров». «Фильм надо обязательно смотреть в зале на большом экране, ощущая эмоции окружающих тебя людей. Очень хотелось бы, чтобы этот фильм вызывал единение душ. А в одиночном просмотре по телевизору всегда есть что-то нещедрое, эгоистическое — как есть варенье под одеялом», — считает режиссер «Острова» Павел Лунгин.

Жаль все-таки, что «9-я рота» Бондарчука, как писали газеты, одним голосом перевесила «Остров», который, будь он представлен от России на премию «Оскар» 2006 года, мог бы заявить миру новый уровень осмысления реальности.

Главное достоинство фильма помимо необычного сюжета: «картинки из жизни трех монахов» — достоверность интонации, той притчево-басенной образности, что способна обнаружить явления внутреннего порядка. Не случайно главный герой — юродствующий старчик.

В прологе фильма матросик-кочегар, которого фашисты, захватившие баржу, собирались расстрелять, умолил их оставить его в живых. Он страстно хотел жить. Он был не готов к смерти. Враги дали ему в руки револьвер и помогли нажать на курок. Он выстрелил в командира и ужаснулся содеянному. Вскоре на заминированной барже случился взрыв. Парень полетел за борт. Его прибило к берегу Острова, где жили монахи. Они-то и выходили беднягу. Время пролога и действия фильма разделено десятилетиями.

…Лет через тридцать–тридцать пять, под конец 70-х, те двое встретились вновь. Чудом спасшийся командир, став адмиралом, привез к «народному целителю» свою бесноватую дочь: у нее во время аварии на подводной лодке погиб муж. Оба узнали друг друга и примирились. После чего горемычный отец Анатолий тихо отошел ко Господу, и его тело в заранее приготовленном гробу отправилось в лодке на игуменское кладбище. Останется в глазах молодого монаха-эконома (Дмитрий Дюжев) глубокая грусть о неуживчивом монахе, многие годы державшем в недоумении всю монастырскую братию. Чудил он даже во время богослужений в церкви. Мог закудахтать как наседка, не терпел возражений, но мог и повиниться перед собратом. Жил в кочегарке. Творил Иисусову молитву.

Между двумя эпизодами — вся жизнь, бесхитростная и бесприютная, но заключившая в себе некий нравственный урок. Именно тогда, когда не стало отца Анатолия, обнаружилось, что ничего не делал он без спасительной пользы для ближних. Духом Святым прозревал судьбы приезжавших к нему людей, сам будучи в неведении относительно собственной участи: прощен ли Господом его главный грех — выстрел в командира.

Внешняя канва фильма проста и монотонна. Серо-серебристый колорит Северного моря, далекий горизонт, где низкое небо сливается с волной, остроконечный мыс, по которому катит свою тачку костлявый старик. Вот и вся картинка, изысканно снятая оператором. В черной рясе, подвязанной веревкой, неказистой телогрейке да вязаной шапочке бегает перепачканный в саже монах вокруг убогой кочегарки, чтобы разыграть очередной спектакль перед прибывшей за сто верст неуклюжей девахой. Приплыла она к старцу Анатолию, чтобы тот благословил ее… на аборт. Строго-настрого кочегар запретит девице даже думать об этой пагубе, предскажет, что ребеночек будет единственным утешением ее жизни. И снова покатит истопник тележку с углем, чтобы котельная не прекращала обогревать Остров. Каждому просящему отец Анатолий даст целительную помощь. Даром получил, даром отдает. И снова будет маяться, плакать и молиться, не ведая собственной судьбы. Почему так? «То суды Божии,— сказали бы святые отцы,— нам их знать не дано».

В сценарии было много житийных историй. Каждая из них — то благородная притча, то поэтичная басня. В каждой — сколок с нашего мира. Режиссер оставляет чудеса отца Анатолия на периферии сюжета. Авторам, судя по всему, было не менее важно заглянуть внутрь человека. В те отношения между людьми, что зовутся духовно-душевными, которые обычно скрыты от любопытного глаза за семью печатями, за высокой церковной стеной, глухой монастырской оградой. Чем живут эти люди не от мира сего, называемые монахами?

Лунгин, мастер психологического рисунка, вглядывается в суть отношений героев. Один человек, посмотрев «Остров», точно подметил: три лунгинских монаха — три образа делателей Иисусовой молитвы, что звучит в кадре, за кадром, то тише, то громче. Молоденький эконом творит ее словами. Он еще горит жаждой внешнего служения Христу. Отец Настоятель (Виктор Сухоруков) — делатель умной молитвы, чутьем прозревает в отце Анатолии старца. Сам Анатолий, похоже, вошел в меру сердечной…

И каждому из них открывается своя духовная реальность. Эконом видит иллюзорность собственных надежд на Царствие Божие в монастыре. И уходит вглубь себя. Настоятель понимает опасность обмирщения. Сгоревшая келья, сафьяновые сапожки, брошенные старчиком в огонь, да шелковое одеяльце, уплывшее по морю, напомнят герою Сухорукова о том, что пришел он в обитель не для того, чтоб вновь прилепляться к земному.

Особых событий в фильме нет: галька под ногами да уголь на тележке. Бушует огонь в печи, как отблеск адского огня. Тут же, в кочегарке, на груде угля и жил неказистый отшельник до смерти. Кому-то покажется этот экстрим излишним для православного повествования. Другие скажут: в жизни и не такое бывает. Думаю, не в жизнеподобии дело — во внутренней достоверности.

Пружина сюжета фильма «Остров» была заложена сценаристом Дмитрием Соболевым в правдивости религиозных проявлений человеческой души, изживающей грех. Фильм Лунгина достойно прикоснулся к теме покаяния. К миру молитвы. К основам православной веры.

Читайте также:
На форуме храма мц. Татианы обсуждали фильм Павла Лунгина «Остров»…
«Живой» — кино о покаянии
«Непонятная, труднообъяснимая вещь». О фильме «Возращение»
Про дружбу и любовь. О фильме «Мне не больно»