Дядя Коля

Дядя Коля. В жизни каждого человека есть такие люди, которых он знает всю жизнь. Это родители, братья и сестры. Словом,  ближайшие родственники. Мое детство было уникально уже тем, что «ближайшими» и знакомыми «всю жизнь» стали как раз те самые «дяди» и «тети». И, соответственно, их дети. С моим главным другом – отцом Алексеем (сыном Николая Евгеньевича) – мы прошагали все мои 45 лет.

С Владиком и Наташей (протоиреем Владиславом Свешниковым и его матушкой, моими родителями) дядя Коля познакомился несколько раньше. Папа, приняв решение о серьезности избрания, перешагнул ВГИК и Госфильмофонд и даже министерство Приборомашиностроения, где ему готовили руководящий пост. Так, в конце 1966 года, он оказался в НИИ стандартизации, где в соседнем отделе работала Оксана Васильевна, жена Николая Евгеньевича. Они с папой как-то быстро «вычислили» друг друга, полунамеками выяснив, что оба верующие. Стали дружить семьями.

Конечно, им понадобилось время, чтобы в те непростые годы сблизиться, осознать родство душ. Чтобы дядя Коля принял решение креститься. Для чего папа предложил другу в 1968 году поехать в Карпаты к отцу Иову (Кундре), в 2008 году  причисленном к лику местночтимых святых как преподобный Иов Угольский. Об отце Иове хотя бы коротко, следует сказать отдельно. Я его видела лишь однажды, когда мы с папой приехали к нему на храмовый праздник преподобного Димитрия Солунского, приходящийся на  8 ноября - осенние каникулы.

Помню, как мы долго шли величественным буковым лесом, отчего я – ненавидящая пешие прогулки -  конечно стала подвывать. Папа тут же придумал игру (он вообще всегда мне облегчал путь играми), будто мы собираем кучи листьев. Иногда позволял скатиться вниз с горы, порой подталкивал вверх, пока мы не добрели до затерявшейся в горах деревушки Уголька. Первое, что запомнилось в храме – «панно» слева при входе, «украшенное» деревянными кольями. На службу стали собираться местные жители: мужчины подходили к этой доске, вешали колпаки (у каждого было свое место) и проходили вперед – в момент храм, незримо, оказался поделен на две половины. Женская была в другой части храма.

Правда, угнетал меня в том возрасте отнюдь не шовинизм, а плохая погода. «Ничего, деточка, завтра будет тепло солнышко» - ободрил батюшка. Какое солнышко, когда я почти околела от пасмурного, пронизывающего холодом, дня. Утром нас разбудили колокольчики – это со всей округи под ярким жарким, практически летним солнцем съезжались повозки, ведомые пони. Служба велась прямо на улице – алтарем стал храм, территория перед ним – полна причащающимися. Как и обещал отец Иов, было жарко. Но все это было потом.

А тогда, в 68, папа, уже несколько раз ездивший в Угольку, решил, что дядя Колю надо везти креститься именно к отцу Иову: «В конце 60-ых в Москве уже появилось несколько священников, у которых можно было креститься тайно. Так, чтобы это не стало поводом для преследований. Но я подумал, что для такого тонкого человека как Коля, внутренне готового быть христианином, было бы  замечательно креститься именно у отца Иова. Я оберегал его (что обычно мне несвойственно) и очень издали начал разговор о том, что я поеду в горы к одному замечательному священнику. Поедем? Моментальное согласие было выражено, а когда мы приехали, отец Иов решил его крестить, практически сразу же. Крестной Николая Евгеньевича стала преподавательница из духовной академии Наталья Соболева – она уже несколько дней гостила в Угольке. Ее назначил отец Иов. А, поскольку я его привез, то и стал крестным…»

После таинства дядя Коля исчез и почти сутки бродил по лесам.

Так папа стал крестным отцом. Думаю, что впервые, зато следующий его крестник уже ждал его – мой друг, маленький Алеша.

У наших отцов на двоих была еще одна примечательная поездка, на сей раз, к архимандриту Иоанну Крестьянкину, бывшему тогда духовником папы. Бравы молодцы с женами и детьми приехали брать благословение на священство. Отец Иоанн долго говорил с каждым, а потом обоим отказал. Правда, папе не столь категорично как дяде Коле. «У меня до сих пор стоит перед глазами, как они, потрясенные, разошлись в разные стороны в леса», - рассказала мне мама. - «Я даже не знала, что там лес есть, не знала, что такое быть матушкой. Я вообще практически неверующая была. И вот они  выходят - на обоих лица нет - и молча исчезают. А мы с Оксаной и с вами маленькими не знаем, что делать».

И все же вскоре папина судьба была решена, так он – потенциальный кинорежиссер и киновед – пошел по новому пути. Дядя Коля нес свою миссию на месте. Не знаю, каким бы стал папа режиссером, а вот дядя Коля был великим математиком и изобретателем. Он защитил докторскую диссертацию «Проблемы автоматизации программирования документного интерфейса с базами данных» - чтоб я понял, о чем это. Но говорят, что его метод единственный и уникальный, он помог при составлении базы данных новомучеников. В остальном, разработанное под его руководством программное обеспечение использовалось более чем в 2000 организаций по всему СССР.

Но  давления его гения или неловкости от того, что ты сидишь с понтовым человеком, не было никогда. Он всегда находил для нас время. Да что там, казалось, что он ВСЕ свое время посвящал нам. Это благодаря дяде Коле я узнала и полюбила Москву – он устраивал постоянные «экскурсии» для детей. В перерывах придумывал игры, приглашал уникальных людей рассказывать  нам об искусстве, об иконографии, о музыке… а еще мы ходил в походы по всей стране. Я чуть меньше (мы уехали за папой в деревню), но со своими детьми он, кажется, объехал все, что можно.

По нынешним меркам наши семьи были не то, что небогаты, просто бедны. Но то поразительное ощущение захватывающей жизни  не оставляло ни малейшего негатива от финансовых проблем наших родителей. Совершенно не помня, чем нас кормили и во что одевали, я с неизменной благодарностью вспоминаю «привычку» дяди Коли водить нас в Кремль раз в месяц.

Воспоминания роятся фотками, клипами, взрывами памяти. Вот я завернута в его рубашку – только что я чуть не утопла, и он вытащил меня на берег. Один раз ужасно разозлился – характер я умела продемонстрировать уже в детстве. Он подарил мне на день рождения книжку, написанную Алешей, а сам ее переплел и разрисовал – рисовал он потрясающе. И сделал папе на день рождения памятный альбом фотографий. Он как-то все время был рядом.

А еще дядя Коля был очень красивым. Правда, мне все папины друзья казались поразительно красивыми. Но, если дядя Коля Третьяков поражал аристократической сухостью, дядя Алеша Бармин улыбчивой громогласностью, а дядя Коля Фудель умением быть тихим, от Николая Евгеньевича исходило непередаваемое обаяние. Неприметный, с чуть смущенной улыбкой (при том, что сыновья его хохочут весьма громогласно), очень скромный и не ищущий для себя ничего. Он часто сутулился, будто стеснялся. Чего он не стеснялся, так это плакать. Считается, что мужчины не плачут. Благодаря дяде Коле я знаю, что настоящие мужчины своих слез не стесняются и не скрывают. Другое дело, какой повод.

Про дядю Колю написано, что он воспитал тысячи студентов по всему миру. И это действительно так, его выпускали везде даже в то время, когда остальных, особенно тех, кто имел наглость дружить с Солженицыными (тетя Оксана учились с Натальей Дмитриевной) и не отказаться от дружбы. Именно Емельяновым во время изгнания Александра Исаевича доверила на довольно продолжительное время двоих детей Наталья Дмитриевна.

Правда, за границей с дядей Колей порой случались казусы. Как-то раз он прикупил себе (как всегда, экономя) прекрасные черные ботинки. Они блестели и были чудо как хороши. Через несколько дней дядя Коля обнаружил, что от подошвы ничего не осталось – оказалось, что ботинки на картонной подошве были предназначены для ритуальных  нужд.

Зато из поездки в Сербию дядя Коля привез папе служебник. И папа до сих пор по нему служит: «В нем не хватало одной тетрадочки, и потому всю службу вести нельзя, да и шрифт слишком мелкий – я по нему читаю только молитвы во время Шестопсалмия. Или начало вечерни. Но этот служебник со мной до сих пор в Пучкове - на страницах шестопсалмия такой залапанный, что уже и неудобно, но не хочу с ним расставаться. А теперь он и  до конца жизни будет со мной».

Я еще совсем коротко – о детях и внуках и перестану. Начну со своих друзей. Итак,  у дяди Коли все три сына – священники. Мне, конечно, ближе всех мой друг, Алеша, но, как известно, на вкус и цвет... А в том, что они – настоящие воины – нет и сомнений. Анюта – старшая дочь (тоже моя подруга) – преподаватель. Саша и Надя – матушки. Я не то, чтобы мечтала о такой жизни, но  это удивительные люди, мало кто может похвастаться такой семьей.

Хвастаться дяде Коле в голову никогда не приходило. Даже тем, что у него 29 внуков. А вот любил он их бесконечно: в фотоархиве семьи за последние годы нет ни одной фотографии, где бы дедушка был без одного, двух, а то и всех сразу внуков.

Лучистый Володенька, одуванчик небесный, во время отпевания новопреставленного Николая в храме воскликнул: «А что, дедушка теперь будет все время лежать в церкви?» - дядя Коля уже давно не вставал. Когда на кладбище посыпались гроздья песка, Володя меня спросил: «Это как куличики в песочнице?»

Да, милый, как куличики. Только страшнее. Но я теперь и твоя «тетя». Непутевая. Оставшаяся без одного из самых близких родственников.

Дядя Коля, милый, простите!