Новые этические стандарты

Из книги «Современная медицина и Православие», подготовленной к изданию Подворьем Троице-Сергиевой Лавры и газетой «Татьянин День»

Во второй половине ХХ века формируется первый блок «новых этических стандартов». К ним относятся: «моральность убийства», «моральность отключения жизнеподдерживающей аппаратуры» — понятия, работающие на уровне заголовков статей, фиксированных тем научных конференций. «Достойно жить, достойно умереть» — лозунг сторонников эвтаназии; «смерть мозга» — не только медицинская, но и этическая санкция на исследование и использование человеческого биоматериала; «дарение органов» — благодаря архетипу горьковского «героя-Данко» культурное пространство бывшего СССР максимально подготовлено к принятию этого стандарта; «технология деторождения» — одно из названий нового вида бизнеса, уже сегодня процветающего за счет «беременных» доходов; «рациональное планирование семьи», «генетическая политика», «генетическое наступление» на наследственные заболевания с целью «коррекции естественного отбора», пренатальная диагностика как средство «искусственного отбора» и т.д. и т.п. Данные «этические стандарты» являются структурными элементами либеральной формы биоэтики.

Природные потребности, возведенные в ранг высших ценностей, становятся основанием для преступления самих законов естества. Именно это и происходит в либеральной биоэтике, отстаивающей право рожать детей, даже когда это право не дает природа, продолжать жить, даже когда это право забирает природа, умереть «легко» вопреки природным процессам, изменить свой пол наперекор природе, уничтожить жизнь, когда она даруется природой.

Традиционное морально-этическое сознание представляет тип этических учений, к которому относятся — религиозно-этическая доктрина ветхозаветного иудаизма, конфуцианство на Востоке, этические воззрения Гераклита, Сократа, Платона в античности. Все перечисленные концепции совершенно оригинальны, индивидуальны, внутренне целостны, более того, друг с другом трудно совместимы. Но их можно объединить логически, представив как некую вторую в нашей классификации типологическую единицу. Для этого типа этических теорий опорой и основанием решения морально-нравственных проблем является идеальная самодостаточная реальность, несводимая ни к человеческой природе, ни к практическому расчету, ни к экономической выгоде, ни к социальной целесообразности, но задающая направление и смысл не только нравственному поведению, но и человеческому существованию в целом. Различие в понимании этой реальности приводит к тому, что данный тип этических учений может быть назван идеалистическим, или деонтологическим, или религиозным.

В книгах Ветхого Завета этика сакральна, т.е. она понимается как «Учение нашего Бога» (Ис. 1:10) и представляет собой совокупность законов и нравственно-этических постулатов, исходящих от Бога и обращенных к человеку.

В конфуцианстве этика «метафизична» и предельно авторитарна. «Ли» — ритуал, совокупность осознанно необходимых и социально санкционированных правил поведения. «Нельзя смотреть на то, что противоречит ли, нельзя слушать то, что противоречит ли, нельзя говорить то, что противоречит ли» — требовал Конфуций.

Для характеристики античной этики часто используют изречение Гераклита, согласно которому, поскольку человек есть человек, он обитает вблизи Бога. Этой «обителью»(«этос») и является этика, которая в своем истоке глубоко онтологична, или, как говорит М. Хайдеггер, фундаментально онтологична.

Особое место среди учений религиозного типа занимает христианская этика. Для европейской культуры вообще и для российской в частности христианское нравственное вероучение имеет определяющее значение. Оно существовало и существует как многовековая традиция религиозно-этического толкования Откровения, начиная с творений Отцов Церкви, включая богословие средних веков, Нового времени, вплоть до современного религиозного этического сознания. «Ключом» к христианской этике можно рассматривать слова, с которых блаженный Августин начинает свою «Исповедь»: «...Не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе».

В христианской этике «мера» моральности дана или открыта каждому человеку в Библейском Откровении, и в «нравственном законе внутри нас». Для Канта, например, этим внутренним законом, т.е. высшей нравственной ценностью, является долг, подчинение которому и составляет собственно моральный поступок.

Влияние Канта в современной религиозной католической и протестантской этике — велико. «Нравственный закон внутри нас» становится определяющим «антропным» основанием для современной консервативной христианской биоэтики. Для протестантизма она является прежде всего «этикой ответственности» врача, исследователя, перед человеком и за человека, и понимается как определяющий ориентир в профессиональной деятельности. Для католической христианской биоэтики также характерно «антропное» основание. Христианская биоэтика понимается как «антропология человеческого достоинства», как философское прослеживание, проникновение и оценивание всех случаев, происшествий, судеб и их классификация. Для православной же антропологии, по словам Бердяева, «тайна человеческой природы есть тайна онтологическая, а не гносеологическая, и объект, который философии надлежит исследовать, есть факт бытия, а не мышления, жизненная тайна человеческого существа, а не тайна познающего субъекта». Тайна же человеческого существа заключается в том, что человек является «причастником божественного естества» (2 Пет. 1, 4).