Город Фленсбург. Что значит фьорд?
Во Фленсбурге нас радушно встретили Аня и Миккель. С первого взгляда на них становится ясно, что у Ани не было сомнений, оставаться в России или нет. Они отвезли нас в отель, помогли устроиться, повезли к себе, угощали. С угощения салатами началась «тема Дании»: датчане, оказываются, всегда кладут салаты на хлеб. И майонез был датский, и что-то еще. Мне сразу почувствовалось, что Дания окажется для нас важнее, чем Германия – из-за Ани. Но развивалось это постепенно.
ФленсбургВ первый же день мы совершили большой пешеходный маршрут по Фленсбургу, расположенному по разные стороны фьорда. Словарь дает такое значение этого слова: «фьорд – длинный узкий залив с высокими, скалистыми берегами». А здешние места вообще равнинные, почти такие же, как те, что знакомы нам и по доступной без особых трудов Прибалтике, как под Петербургом, например. В крайнем случае, здесь – холмистость, не более того. Все равно залив называют фьордом, поскольку длина его гораздо больше ширины: идешь по берегу как будто вдоль реки.
Путь капитановФленсбург оказался больше и живописнее, чем мы ожидали (хоть и не знали ничего!). Главная улица – пешеходная, все дома на ней невысокие, среди них немного современных, большинство - старинные, или уцелевшие во время войны, или восстановленные. Магазины, магазинчики, кафе, столики на улице под тентами. Нет ничего, что портило бы вид аляповатостью или безвкусицей . Улица называется «Путь капитанов» - когда-то Фленсбург был портом мирового значения, но с давних пор отошел на второй план. До 1864 года здешние места принадлежали Дании. Город с XVIII столетия был знаменит производством рома: тростниковый сахар привозили из датских колоний. Но и став немецким, Фленсбург сохранил эту славу, только сахар привозили уже из британских колоний. Фленсбургский ром и сейчас знаменит, его производит фирма «A. H. Johannsen».
Улочка во ФленсбургеПоднимаемся по одной из самых старых улиц с домами-клетушками - прямо из сказок Андерсена – и, действительно, датскими, начала XIX века. Вон лавка видна, где торгуют ромом «Johannsen», жена восклицает: «О, Господи! Это кукла, оказывается!» - ей показалось странным, что старушка в сером плаще слишком уж неподвижно всматривается в окно витрины, наклонившись к нему. (Им бы все играть). В лавке, темной, обшитой изнутри темным деревом, с темного дерева полками, заставленными бутылками и «колониальными товарами», нас встречает приветливая немолодая хозяйка, знающая только родной немецкий. Аня легко с ней объясняется и говорит нам: «Вы можете попробовать», показывая на аккуратный подносик с маленькими рюмками, каждая с небольшим количеством желтоватой жидкости. Пробовать стоило.
Возвращаемся на главную улицу, идем дальше и видим, что в небе, на уровне, где вешают рекламы-растяжки, висят… кеды! Кеды и кроссовки в большом количестве, и не то чтобы ровненько, а в живом разнообразии. «Это традиция школьных выпусков здесь. До конца лета будут висеть». Интересно, как их вешали.
Выходим к фьорду. Множество мачт – и у этого берега, и у того. Это яхты. Почему-то их скученный у берега вид вызывает особое чувство, влекущее куда-то, неизвестно куда, сильнее, чем «парус одинокий». Выходной день, неплохая погода, для Прибалтики просто очень хорошая: нет дождя. В заливе яхты под парусами, не так много. Вдалеке какое-то здание, похожее на элеватор, и его промышленный вид несколько нарушает романтичность портового пейзажа. Аня объяснила нам, что фактически это городская «энергостанция». Предприятие занимается электро-, тепло-, газо- и водоснабжением в городе и прилегающих населенных пунктах. Аня там работала.
Обходим фьорд, поднимаемся к церкви на той стороне. «А там вот Глюксбург – показывает Аня, - Вы обязательно должны там побывать».
Любовь к Дании
Ходим по Фленсбургу, а с Аней говорим все о Дании и о Дании. Так само получилось, слово за слово. Любовь к Миккелю распространилась у Ани и на родину Миккеля. Как преподаватель, я с интересом слушаю анин рассказ об образовании в Дании. Тут надо сказать, и без всякого преувеличения, что к Ане более всего подходит эпитет - лучезарная; и в смысле улыбки, и в смысле расточаемой любви. Когда она услышала от меня, что я «возненавидел англичан за операцию «Гоморра»», то так огорчилась, что уже один ее вид вразумил меня. И поэтому, когда Аня рассказывала о Дании, о бесплатном образовании, о том, что у выпускников университетов есть традиция отправляться в кругосветное путешествие на полгода и лишь потом устраиваться на работу, и прочее, прочее, - когда Аня рассказывала о Дании, я просто не успевал «завидовать черной завистью», настолько ее рассказ был исполнен любви и лишен оглядки на неблагополучие родной для Ани и нас страны. «Пятьсот евро стипендия и еще можно работать?!» - восклицали мы с женой. – «Да, - отвечала Аня, - но не более двадцати часов в неделю» - «Ну-у-у, двадцать часов это мно-ого!» Впрочем, Аню больше интересовали путешествия.
Аня и МиккельЖенщин в Дании отличает крайняя степень эмансипированности. Домашним хозяйством занимается муж. «Поэтому у нас с Миккелем получилось нормально. Он думал, что я не буду делать ничего, а я думала, что буду делать все. Ну и получилось нормально». Мы спросили про отеческую нежность у немцев. «О, да! – подтвердила Аня. – И в Дании то же. В Дании вообще по рождении ребенка у отца есть декретный отпуск! Небольшой, всего месяц, но все-таки!» Так разговор все время перебрасывался на Данию.
Не чужой нам Глюксбург
«Да, да, просто каждый. Каждый человек может посетить дачу королевы. Нужно просто, чтобы она в этот день отсутствовала. Флаг спущен, значит можно открывать калитку и заходить. Мы туда обязательно съездим». Аня рассказывает, какая хорошая королева Маргрете Вторая, которая правит Данией вот уже сорок лет, и как все ее любят.
Прапрадедушкой датской королевы был Христиан IX, король Дании, отец принцессы Дагмар, ставшей нашей царицей Марией Федоровной. Он не был сыном короля Христиана VIII, а только мужем его племянницы, но династия должна была прерваться, так как сын Христиана VIII не мог иметь детей, и будущий король Христиан IX был заранее, в возрасте 34 лет, назначен наследником будущего бездетного короля.
Итак, дедушка по материнской линии нашего последнего царя был сыном герцога Глюксбургского – вот Глюксбург нам и не чужой. Интересно, бывала ли здесь императрица Мария Федоровна? Она родилась уже после войны между Данией и Германией, после которой Глюксбург стал немецким, но, может быть, немцы потом пускали?
Мы плыли в Глюксбург на катере из Фленсбурга. Видели мелькнувший два раза темный плавник в морской воде – нет, это не дельфин. Напротив нас сидели на верхней палубе старик и девушка, его внучка. Это тоже отдельная тема: бабушек-дедушек и внуков-внучек в подростковом или юношеском возрасте. Удивительное дружество чувствуется всякий раз между старым и малым (точнее, юным), и это не может не трогать.
Глюксбургский замокВыйдя на берег, пошли мы сначала неправильно. Стали спрашивать «Шлосс? Шлосс?» и вскоре нашли. Глюксбургский замок (Schloss по-немецки) – один из самых знаменитых в мире среди «замков на воде». Он действительно очень живописен! А внутри показалось нам вначале - ничего особенного, какие-то экспонаты. Но потом мы оценили замок-музей вполне. В нем все родное (огромные шкафы, гобелены, посуда на столах), а главное, сохраняется что-то «большее, чем вещи» - наверное, просто те, кто занимаются этим музеем, очень его любят и боятся испортить.
Будущий король Дании Христиан IXОтдельная комната посвящена Христиану IX и «колыбели европейской монархии», как называли его семью: старший сын наследовал его корону, старшая дочь была замужем за королем Великобритании, следующий сын – король Греции, следующая дочь – Дагмар, Мария Федоровна, и еще сын и дочь, браки которых были высокородными. Стало вдруг понятным, почему на фотографиях датских визитов императора Александра III или Николая II такое неимоверное количество и взрослых, и детей; этих родных, действительно, было много.
Один из гобеленов Глюксбургского замкаВдруг мы заметили небольшую группу детей лет 10-11, у девочек на головах белые тоненькие изящные «короны»: две таких девочки торопились присоединиться к остальным. Дети стояли у веревочного ограждения в дверях одной из комнат и с интересом слушали полную немолодую женщину, которая, понятно, рассказывала им о жизни в замке. На самом верхнем этаже (четвертом, но это высоко!) мы вдруг увидели длинные некрашеные столы, на них листы бумаги с незаконченными рисунками, а над столами веревку со множеством прикрепленных законченных рисунков. Плюс еще какие-то, в рабочем беспорядке находящиеся предметы, относящиеся к детскому творческому труду. Мы подумали, конечно, что дети в коронах – из этого кружка или как у них это называется.
Спускаясь вниз, мы опять их увидели на одном из просторных этажей: они стояли в круг и собирались танцевать. Полная, даже можно сказать, грузная, дама, что их водила там, вдруг так легко пробежала и покружилась… дети за ней.
Мы спускались на бесплатный концерт («Поезжайте в среду! – наставляла нас Аня – у них в среду бесплатный концерт. Я им звонила, сказали точно, что бесплатный») и говорили о том, что «два хорошего не бывает» и что нужно быть морально готовым к тому, что концерт нам не понравится.
Это был не концерт
Домовая церковь при Глюксбургском замке находится ниже, чем первый этаж, это связано с рельефом полуострова, на котором располагается замок. Мы знали, что концерт будет в церкви, и думали, естественно, что органный. Но нет, из программки, которую мы получили у входа, следовало, что будет скрипичное трио Бетховена… Но между частями этого трио было еще что-то, какие-то немецкие названия, по словам “Gott”, “Vater” (мы уже знали, что “v” читается как «ф») и каким-то еще мы поняли, что это религиозные песнопения. Наряду с исполнителями был указан пастор, он первым. Одним словом, это был не концерт, а баптистская служба. Песнопения пели все, кроме нас и человека в желтой футболке, сидевшего перед нами. По некоторым признакам было ясно, что его затащила сюда жена. Он явно настроился потерпеть и терпел. Пели очень хорошо, и слаженно, и неплохими голосами. Пастор время от времени говорил, довольно вдохновенно, его внимательно слушали (только дяденька в желтой майке томился, мы тоже). Выглядел пастор подтянутым, высокого рода седым стариком, с очень умным морщинистым лицом, держался подчеркнуто демократически. Бетховена играли плохо. Что это все значило, и почему последней частью вечерней баптистской службы должна была быть последняя часть скрипичного трио Бетховена, и была ли это служба или иное какое протестантское действо, - понять было решительно невозможно. Мы были рады, что все это уложилось в 45 минут, что мы успевали на хороший по времени автобус во Фленсбург, а главное, что замок нам так понравился!
Мы еще погуляли перед автобусом и полюбовались тамошней зеленью, замком, водой и утками в час заката.
Город Томаса Манна
Помню, как в молодости поразили меня «Будденброки» Казалось бы, можно ли ждать живых героев от бюргеров? (Я относился к этому слову, так сказать, по-цветаевски). Но, несмотря на то, что читать было скучно, в итоге осталось какое-то живое и хорошее впечатление, это было очень полезно.
Любек с высоты птичьего полетаЛюбек пришелся нам по душе. Времени до вечернего поезда, который мы для себя наметили, было немного, да и поезд опоздал прибытием на сорок минут! («Вот она, хваленая немецкая точность!» - не могли не восклицать мы и прибавляли: «А в Глюксбурге автобус вообще не пришел!»). Так что мы не смогли, например, позволить себе прогулку на катере, хотя жаркий день, прохлада реки и вид зеленых берегов очень располагали к этому. И достопримечательности посмотрели совсем не все. Но Ратушу, дом Будденброков, Мариенкирхе и Больницу Святого Духа – посмотрели, конечно.
Больница Святого ДухаСамым интересным была Больница Святого Духа, построенная в конце XIII - начале XIV века на средства городских купцов. Она предназначалась для бедных и пожилых людей, оставшихся без попечения.
В больнице Святого ДухаНа сегодняшний день она является наилучшей в смысле сохранности больницей Средневековья. Патронат больницы осуществлял орден Святого Духа, откуда и пошло ее название. Предусмотрено в ней было 170 мест, в таком качестве она проработала около 700 лет, и перешла в статус приюта для престарелых в 1970 году. Сейчас это музей: можно видеть длинный коридор, состоящий из отдельных аккуратных клетушек, образец такой клетушки, как бы крошечной одноместной палаты, также представлен. Попадаешь в больницу из просторной, хоть и невысокой, церкви, где сохранились прекрасные средневековые алтари.
Один из алтарей церкви Святого Духа
Символ толерантности
Алтарь святой Марии (1512 год) сохранился и в Мариенкирхе (церковь Святой Марии) – главной достопримечательности города Любека, разрушенной во время бомбежки в 1942 году, но после войны восстановленной.
Алтарь в церкви Святой Марии Церковь строилась с середины XIII в. до середины XIVв. Считается, что она послужила образцом для многих церквей Европы. Попадая под ее своды, поражаешься тому, что они совсем не подавляют тебя - ты не кажешься сам себе крошечным, и хотелось бы сказать: «все только радует глаз».
Интерьер МариенкирхеУвы, протестантский престол (диковатое словосочетание) глаз не радует: условное изображение протянутых рук страдающего Христа оскорбляет религиозное чувство.
Престол в МариенкирхеОно становится оскорбленным в высшей степени, когда, выйдя из храма, видишь у южной стены присевшего на длинное бревно симпатичного, бронзового, размером с мальчика лет 10-ти, такого плотненького, очень приветливого… чертика!
Естественно, рожки и конечности лап (одна из них голая человеческая, а другая с копытом) блестят от множества прикосновений «на счастье». Интересно, что сказал бы об этом Томас Манн? он, хоть и не был верующим, но не был и столь… толерантным! Интернет услужливо предоставляет объяснение появлению симпатичного персонажа. Оно носит «клюквенно-экскурсионный» характер: мол, когда строили церковь, обманули черта, сказали, что строят трактир, он и взялся помогать; а когда обнаружил обман, чуть всю церковь не разрушил, но его утешили: обещали построить трактир напротив, «где отлично кормят по сей день», как говорится в конце разъяснений об этой, «одной из главных достопримечательностей Любека».
Кресты Гюнтера Юкера
Современный художник Гюнтер Юкер (род 1930) прославился «художественным забиванием гвоздей». Звучит бредово, а смысл есть. Если вы посмотрите его произведения в интернете, то, возможно, присоединитесь к издевкам комментаторов: действительно, телевизор, покрытый гвоздями как дикобраз, не вдохновляет. Но в церкви Мариенкирхе стоят «Кресты» этого художника – это памятник забытой, прочно заслоненной следующей войной и дальнейшим «развитием человечества», а в то же время для ХХ века «основополагающей» войне 1914-1918 годов.
Кресты Гюнтера ЮкераКресты с покосившимися (как бы покосившимися) перекладинами, сделанные из какого-то серого, нарочито старого дерева, покрыты, при перекладинах, торчащими косо гвоздями И смысл в этом есть, это не один из множества «голых королей» постмодернизма. Что-то пробирает тебя, когда на них смотришь, что-то выражено, высказано очень важное о «всей» современности, восходящей, так или иначе к той, забытой
Уцелевшая церковь
Покровителями моряков считаются и святитель Николай, и святой Иаков (Зеведеев), и другие святые. В Любеке «морским собором» считается церковь святого Иакова (Якоба), удивительным образом сохранившаяся во время бомбежек Второй мировой войны.
ЯкобкирхеОстались целыми и два органа XVI века (расположенные один напротив алтаря, другой сбоку), на каждом из них мог играть Иоганн-Себастьян Бах. Он бывал в Любеке, где жил его друг, органист и композитор Дитрих Букстехуде. Якобкирхе знаменита также тем, что в ней находится алтарь, посвященный трагическому случаю августа 1957 года – гибели четырехмачтового парусника «Памир», на котором находились 86 немецких моряков, в их числе 52 курсанта, от 16 до 18 лет, для которых это плавание было первым в жизни. Барк попал в ураган. Спаслись только пять курсантов - их нашли на третий день, плывших рядом с поврежденной шлюпкой с парусника. Теперь эта шлюпка находится в церкви св. Якоба, где совершается поминовение всех погибших на «Памире».
Памяти погибших моряков
Бернт Нотке
Нам оставалось времени меньше часа до намеченного поезда во Фленсбург, а хотелось еще посмотреть «Триумфальный крест» знаменитого немецкого художника и скульптора XV века Бернта Нотке, находящийся в Домском соборе города Любека.
Бернт Нотке (1435 – 1509) жил и творил в Любеке. Наибольшую известность из его творений приобрела «Пляска смерти», находившаяся в Мариенкирхе и уничтоженная при бомбежке в 1942 году (сохранились фотографии этого огромного полотна). Фрагмент другого полотна «Пляска смерти», также работы Нотке, хранится в церкви Нигулисте в Таллине.
Мы с удовольствием прошлись по улице города, не являющейся главной, в частности прошли и мимо церкви святой Катарины и школы при ней, в которой учились братья Томас и Генрих Манны. Нас очень выручала толковая карта города, которую мы взяли по приезде в пункте информации для туристов.
Огромный Домский собор окружают огромные зеленые деревья.
У нас было несколько минут, чтобы постоять в соборе перед «Триумфальным крестом» (1477). Странное впечатление он производит. Сделанный по заказу тогдашнего любекского епископа, он должен был, видимо, своей «триумфальностью», прославлять.. епископа! изображенного тут же, коленопреклоненным перед Распятием. А он прославляет Христа, и нарядность ничуть не ему вредит, подобно тому, как «Распятию» Дионисия не вредит эстетически прекрасный изгиб фигуры Распятого.
Дети с мамами
Мы вышли с чувством, что не напрасно старались сюда попасть. Но уже необходимо было торопиться. Что-то мы засомневались, и я обратился с вопросом (по-английски) к одной даме. Она охотно и подробно объяснила по-немецки, как надо идти, и мы ходко пошли, как она показала. Светило солнце, мы прошли сквозь Голштинские ворота («визитная карточка Любека»), на траве возле которых влюбленный китаец обстоятельно устраивал свой штатив, чтобы запечатлеть миловидную китайскую девушку в изящной позе на фоне Голштинских ворот.
Голштинские воротаЗачем нужна была ему большая выдержка при таком освещении? Но меня другое занимало: я все не мог понять, что показалось мне странным на той улице возле Домского собора, откуда нам уже нужно было «нестись» на поезд? Там был плоский фонтан – то есть просто неисчезающая вода на камнях мостовой, и множество веселых малышей босыми ножками шлепали по этому «фонтану». Вдруг я понял: отцов с ними не было! А были только мамы и мамы – подзабыто-обычная картина.
Читайте также:
Вставить в блог
Поддержите нас!
