- В одном из выступлений Вы говорили, что когда приглашаете на свою передачу священнослужителей, всегда имеете в виду: аудитория программы «Тем временем» - интеллигенция - Церкви, как правило, не доверяет. С чем это связано?
- Я начну чуть-чуть издалека.
Когда я учился - а это было с 1979 по 1984 год - ситуация в той среде, к которой
я принадлежал, была противоположной. Интеллигенция шла стройными рядами внутрь
церковной ограды. Большинство искало там веры, а кто-то - и освобождения от
удушающей атмосферы Системы, которая человека не считала за человека. Люди
искали не только божественного, но и человеческого. Любой человек хоть сколько-либо
думающий решал для себя эту проблему в Церкви или за её пределами.
- Именно в Православной Церкви?
- Да. Те, кто шёл в иудаизм, шёл туда, уже внутренне разрывая с Россией, пытаясь через кружки изучения иврита найти дорогу в Израиль. Среди людей гуманитарного склада такие тоже были; я с ними не был знаком, но воздействие, которое они оказали, огромно. Это, например, Борис Берман - человек, который писал о Толстом, будучи правоверным иудеем. С мусульманами я не соприкасался - наверное, там было примерно то же самое. Многие шли через европеизированные восточные культы.
Что такое Церковь, которую я помню в своей юности? Это Церковь неграмотных бабушек и более чем образованных интеллигентов - и они как-то внутри Церкви уживались. Первые там жизнь прожили, а вторые туда пришли и нашли там вторую Родину (а может быть, и первую). Среднего слоя - грубо говоря, обывателя, мещанина - в Церкви почти не было.
Когда рухнула прежняя жизнь, огромное количество людей пошло в Церковь уже не за поиском истины, не за поиском внутренней свободы, а просто от страха. Исчезли все прежние реалии, которые их, в отличие от интеллигентов, устраивали. Большинство, пока платили деньги, было довольно, а потом они перепугались, потому что всё, что казалось им привычным, исчезло. Я не судья и не говорю, что это плохо: каждый идёт своим путём, и, в конце концов, почему бы человеку от страха не прийти в Церковь, а там уже найти не только страх, но и свободу, и радость?
И вот в Церкви в 90-е годы появился средний слой, которого не было в 70-е-80-е. Этот слой принёс с собой ужас своего социального существования: прежнее кончилось, новое не началось, как жить? Затем оказалось, что священников катастрофически не хватает, и часто стали ставить кого угодно; набрали новоначальных священников, которые зачастую действовали со всей яростью новообращённых. Кроме того, поменялась атмосфера: она стала более запуганной. Я понимаю, что в Церкви главное не атмосфера, но и это тоже важно, особенно для людей, которые не проросли вглубь.
Кроме этого, Церкви вернули многие здания в таком состоянии, что очень многие вменяемые священники оказались просто прорабами: им стало не до тонких душевных материй, с которыми интеллигенты в Церковь пришли. Интеллигент - это же существо изломанное, тонкое. Там, где тонко, там и рвётся, и нужно, чтобы без конца кто-то разорванное связывал. У тётки всё просто: тётка записочку написала, перечисляя, в чём нагрешила, батюшка записочку разорвал, тётка довольна - она прожила свою религиозную жизнь. У интеллигентов так не получается: им надо, чтобы всё объяснили, чтобы вошли в их проблемы. А батюшке не до того: у него разом появилась огромная паства. Когда говоришь - это смешно, но ведь других интеллигентов у нас нет. И получилось, что часть вновь пришедших интеллигентов ощутила, что в Церкви им не очень уютно, другая часть ощутила, что у них тут не получается реализоваться, а третьи по интеллигентской привычке стали обращать внимание на внешнее и увидели, что Церковь всё больше срастается не с обществом, а с государством. А интеллигент всегда меньше верит государству, такая у него планида. Ему это совсем не нравилось, и он опять стал в оппозицию к государству, а заодно и к Церкви, которую он воспринимает как часть государственной машины.
Это если говорить о том, чего не сделали для интеллигентов. Но понятно, что и сами интеллигенты в этом повинны: легко было приходить в храм в 70-е-80-е, в этом не было смирения. Можно было прийти в Церковь и подпитывать тем самым свою гордыню, главное интеллигентское чувство - ты не такой, как все. А здесь ты приходишь в Церковь и оказываешься «как все» - интеллигент впадает в уныние. Он перестал ощущать Церковь как место, куда ты ушёл от внешнего мира, где ты ему противостоишь. Нарастало раздражение на глупости, которые стали преподноситься под видом церковной истины и с экрана, и из газет. В общем, получилось то, что получилось.
Сегодня я вижу новое поколение умных ребят, для которых Церковь ничто - не враг, но и не друг. Боюсь сказать, но скажу: пусть лучше Церковь будет врагом, чем никем. Конечно, можно искать, кто виноват, но этот вопрос волнует меня в последнюю очередь: церковная иерархия, священники, сами интеллигенты, новопришедшие обыватели - какая разница? Главное, что есть проблема. Значит, надо заново выстраивать связи, заново находить язык общения. А кто виноват, когда-нибудь разберутся.
- Проблема не только в нынешнем времени: она тянется с XIX века, если не раньше. Интеллигенция либеральных, западнических взглядов давно относится к Церкви с большим недоверием. Как лично Вы решали эту проблему, и как она видится в приложении к Вашим знакомым?
- Хорошего решения не вижу, потому что всегда помимо мистических переживаний церковная жизнь - это ещё и встреча с общиной. А если ты белая ворона, то ты рано или поздно, хочешь этого или нет, будешь от общины уходить. А это уже какая-то недоцерковность.
С моей точки зрения, виноваты обе стороны: не только либеральная часть интеллигенции со скепсисом относилась к Церкви, но и Церковь к такой интеллигенции относится с неприязнью, иногда правильно, а иногда по упрямству: «Нам так привычнее, мы патриархальны».
Я в Евангелии никакого
патриархального идеала не вижу, так же как и не вижу антипатриархального
идеала. Значит, я исхожу из того, что это отнесено в наше ведение: в этом нет
ни праведности, ни греха. Можно быть патриархальным, можно быть
модернизационным. Главное - помнить, что впереди Христос. Нельзя быть
последовательным консерватором или последовательным либералом и не прийти в
противоречие с верой во Христа. Христос выше патриархальности и модернизации. В
какой-то момент мы должны сделать шаг в том направлении, где нет деления на
модернизационное и патриархальное, а есть Нечто Иное.
Людям с либеральными взглядами тяжелее найти путь в Церковь: можно ведь обладать патриархальными взглядами, признавать Церковь, но в ней не нуждаться. Атрибуты - да: храмы красивые, наши предки туда ходили - но когда это твоя внутренняя связь с этим миром, можно на эти вопросы и не отвечать. Либералу же проще уйти, и он идёт туда, где свои. А свои - так исторически сложилось - как правило, люди неверующие. Они более рациональны, более прагматичны, но зато они часто совестливее. Их моральные взгляды не имеют такой духовной подоплёки, которая необходима верующему человеку, зато это ясная мораль, ясный выбор, отсутствует склонность к компромиссам.
Всякий человек, будь он либерал или антилиберал, заслуживает снисхождения и сочувствия к его слабостям, в том числе слабостям социальным и идеологическим. Если взять Церковь как сообщество - не как Тело Христово, а как сообщество людей - то если бы она была более терпима и снисходительна, было бы гораздо лучше и для либералов, и для самой Церкви.
Лично для себя я эту проблему до конца не решил. Я не могу себя назвать хорошим православным христианином не только в порядке самобичевания, но и по существу. Я надеюсь только на то, что это решение во мне постепенно созреет - сам я сформулировать его не в состоянии.
- На Ваш взгляд, сейчас в Церкви значительно меньше интеллигенции, чем могло бы прийти?
- Да. Хотя я знаю прекрасно, что во многих приходах по-прежнему консервативная часть интеллигенции составляет ядро общины. Интеллигент делает свой выбор с трудом, мучается, уходит от окончательного ответа, но уж если он сделал выбор, то на нём и стоит. А обыватель часто приходит и уходит. Мы видим, что произошёл отток: людей в храмах стало меньше, чем во второй половине 90-х. И кто ушёл? Тот самый обыватель, который пришёл раньше. Я им не судья: ни интеллигентов не хочу судить, ни обывателей.
Продолжение следует...
Вставить в блог
Поддержите нас!
