Центральной темой программы стала дискуссия на тему «Церковь и интеллигенции», в которой приняли участие шеф-редактор «Русского журнала» Александр Морозов, настоятель храма во имя св. Петра и Павла подмосковного села Павловское священник Димитрий Свердлов, библеист Андрей Десницкий, обозреватель «Независимой газеты» Станислав Минин, директор Института социологии образования РАО Владимир Собкин и руководитель Научного центра «Православная энциклопедия» Сергей Кравец.
Что любопытно, многие из моих православных друзей, желавших посмотреть ранее проанонсированный фильм «Жара», так и не смогли этого сделать — увидеть премьеру им помешало… отсутствие телевизора. Теперь им придется дожидаться, пока фильм выложат в интернет, ну а пока этого не произошло, они будут искать в интернете обсуждения фильма, и подробности дискуссии, которая предваряла премьеру. И именно поэтому, как человек православный, но при этом «телевизороимущий», позволю себе поделиться впечатлениями от увиденного.
Итак, для начала замечу, что общий уровень дискуссии в студии «Тем временем» очень порадовал: передача совсем не напоминала шумные ток-шоу. Напротив, приглашенные эксперты тихо и культурно беседовали о роли Церкви в жизни интеллигенции, причем, что характерно, представители разных поколений (не по этому ли принципу подобрал их ведущий?) легко находили взаимопонимание. Более того, даже дискуссии, в современном ее понимании, по сути, никакой не было, а был спокойный разговор, в котором всем находилось место, и никто не стремился уязвить или перекричать собеседника. Увы, в последнее время на телевидении это — большая редкость.
В рекламном ролике фильма «Жара» говорится о том, что «роман интеллигенции с Церковью продолжался 20 лет», а потому собравшиеся в студии начали разговор именно с попытки осмыслить хронологию этого процесса — с чего же начался «разворот хода», который привел интеллигенцию в Церковь? Переломным моментом был назван 1968 год, именно в это время крах коммунистической идеологии стал очевиден. При этом, вывод в студии был сделан вполне в марксистском духе: «В конце 60-х для прихода интеллигенции в церковь возникли социальные условия». А еще в то время появилась самиздатовская литература — многие открыли для себя книги, которые привели их впоследствии в Церковь. В эти же годы появились и фильмы Тарковского, которые для культурных поисков интеллигенции также стали знаковыми.
Стоит заметить, что обсуждая события 1968 года, участники программы оказались в несколько разных «весовых категориях», потому что некоторые из них в те годы еще только родились, а потому говорить они, более молодые, могли, в свою очередь, лишь о тех людях, через которых пришли в Церковь сами — об интеллигентах 70-80-х, обладающих не только культурным багажом, но и опытом церковной жизни.
Ключевым моментом для интеллигенции 70-х были названы «поиски смысла», которого в окружающей жизни катастрофически не хватало. «Кислород» стали искать в более глубоких культурных слоях, хотя «поиски смысла» зачастую были не прямой дорогой, а блужданием во тьме. Было понятно, откуда надо уйти, но, вот, конечная цель маршрута прояснилась не сразу и не для всех. Интеллигент, оставаясь интеллигентом, постепенно уходил от «комиссаров в пыльных шлемах», но это совершенно не значило, что он сразу же становился верующим.
Впрочем, кое-кто в студии связал «поиски смысла» с тем, что советская репрессивная система ослабла настолько, чтобы дать интеллигенции свободу для такого маневра. Православие же в интеллигентской среде всегда существовало, только оно «тлело». В качестве примера интеллигентского «тлеющего» православия была приведена Ахматова.
Еще одна гипотеза о зарождении интереса интеллигента к религии была сформулирована следующим образом: «Советская культура перестала порождать актуальные мифы, и вот в этой культуре интеллигенции стало нечего делать…». Правда, представители старшего поколения с тем, что в советской культуре в 70-е годы ничего интересного не происходило, согласиться не смогли.
Но так или иначе, а значительная часть интеллигенции в поздний советский период уже была на пути к вере. И через историко-филологические и историко-философские труды Сергея Аверинцева и Геннадия Майорова, через поэтику византийской литературы и философию Алексея Лосева она приходила не столько ко Христу, сколько к некоей «исторической Церкви», наполненной огромным культурным смыслом. И только потом у многих произошла встреча с живой Церковью, хотя этот шаг сделали далеко не все.
Но что же считать приходом к вере — момент, когда человек впервые услышал о Христе, или начало воцерковления? Впрочем, само слово «воцерковление» многие люди обсуждаемого периода впервые услышали лишь через много лет после прихода в Церковь. Так, в советский период считалось бестактным обсуждать, как часто человек причащается, и какие он соблюдает посты... Да и сейчас «воцерковление» таким людям представляется чем-то почти советским, в духе: «Воцерковим весь наш коллектив к празднику Покрова Пресвятой Богородицы!»
Многие из гостей программы Александра Архангельского говорили о том, какую роль сыграл в их приходе к Церкви период студенчества. Именно вузы оказались тем местом, где молодые люди впервые услышали о вере. В советские времена любые разговоры на такие темы были небезопасны, даже в начале 80-х за это все еще могли отчислить или выгнать с работы, и для того, чтобы говорить о религии в вузе, преподавателям приходилось идти на хитрости. Так, например, участники разговора в студии вспомнили Игоря Ивановича Виноградова, который вместо истории литературной критики рассказывал об истории русской религиозной философии, Бориса Андреевича Успенского, преподававшего историю церковнославянского языка, и Мераба Константиновича Мамардашвили, читавшего удивительные лекции по философии.
Несмотря на все запреты, интерес к религии был в те времена у многих. Один из участников передачи вспомнил, что когда он в 1989 году проводил опрос, на вопрос «Верующий ли вы человек?» среди учителей ответило положительно 42%. И это в официально атеистической стране, где считалось, что научное мировоззрение, носителями которого были учителя, диаметрально противоречит религиозному.
Однако именно через науку в Церковь пришли очень многие: физик или химик, ставший священником — это довольно типично для поколения людей, которым сейчас около сорока. Хотя нынешние студенты, и с этим согласились все собравшиеся в студии, не так часто приходят к вере. Во всяком случае, процент людей, пришедших в Церковь, среди студентов технических вузов сейчас совсем небольшой. Зато сейчас в Церковь чаще приходят не в одиночку, а семьями. Видимо, в каждый период — свои особенности.
Но при этом с тем, что в ХХI веке интеллигенция относится к Церкви скорее скептически, среди участников обсуждения никто спорить не стал, притом, что всем очевидно, что Церковь за очень короткий срок восстановила свои размеры и увеличила влияние. Так, раньше было «Церковь — это приходской батюшка», ныне же «Церковь — серьезная корпорация». Но это не «лучше» и не «хуже», просто другое время и другие реалии.
Вообще, попытка четко и однозначно определить причины, приведшие интеллигенцию в Церковь, или же помешавшие ей туда прийти, изначально обречена на провал. Социальные, политические, культурные, мистические, поколенческие (причем в каждом поколении — свои). Причин много, но путь у каждого — свой. Вера — явление индивидуальное, и тут слово «интеллигенция» распадается на множество «я», о которых, собственно и рассказывает фильм «Жара». Но если вы не успели посмотреть первую серию — не страшно, присоединится к зрителям телеканала «Культура» еще не поздно, три серии у нас с вами еще впереди. Ну а если у вас нет телевизора, попробуйте напроситься на просмотр к друзьям. С ночевкой! Да, именно так, благодаря побеждающему телевизоры интернету, и возрождается традиция интеллигентских посиделок на кухне.
Вставить в блог
Поддержите нас!
