Утро Великой Пятницы: Распятие и смерть

По которому наказание за преступление считалось делом всего народа, первая из этих казней уже в Моисеевом законодательстве имела наибольшую сферу действия.

Так, ей подвергались уличенные в служении Молоху или вообще в безбожии, в смысле отрицания Иеговы и почитания того, что признавали за Бога другие народы; ею наказывались дерзавшие хулить имя Иеговы, ложно присвоившие себе дар пророчества, обманывавшие народ волхвованием, нарушавшие святость субботы, оскорбившие святость обручения, заклятия; камнями побивали неисправимо непокорного сына по жалобе его родителей. Кроме этих преступлений, определенно названных в Библии, без сомнения, еще очень многие, аналогичные им, подвергались тому же наказанию.

В этом кодексе древнеиудейского уголовного права мы не находим той казни, к которой был приговорен Господь Иисус Христос. Казнь крестная, или распятие была ужаснейшим мучительнейшим и позорнейшим из всех видов казни. Она была известна древним индийцам, персам, ассирийцам, финикиянам, египтянам, карфагенянам, также грекам и римлянам. Распятие у римлян называлось казнью собственно лишь для рабов и тяжких общественных преступников - мятежников, убийц. Человек с правами римского гражданства считался свободным от него.

Иудейское право, отличаясь более гуманным характером, не знало этой жестокой казни. Если бы суд над Господом Иисусом Христом совершался в период самостоятельной политической жизни Иудеи, то, обвиненный двукратным собранием синедриона в богохульстве, Подсудимый был бы побит камнями. Но время было не то. Осужденный отечественным судилищем на смерть предстал на суд еще римского правителя, где все дело было перенесено на почву римской юриспруденции. Здесь само обвинение потеряло свой прежний религиозный характер и, благодаря стараниям руководителей дела, тех же членов синедриона, приняло политическую окраску. Господу Иисусу Христу было поставлено в преступление то, что Он выдавал Себя за Христа Царя, т.е., по толкованию иудейских первосвященников, был мятежником против верховной власти или величества римского государства, и сами иудеи потребовали от прокуратора именно распятия Осужденного как такой казни, которая очень часто практиковалась в то время в римских провинциях, особенно по отношению к мятежникам.

Иудейское уголовное право не дозволяло приводить в исполнение смертный приговор синедриона непосредственно после того, как состоялось судебное постановление. Еще целые сутки участь подсудимого оставалась нерешенного, пока не соберется синедрион во второй раз и, пересмотрев дело, утвердит или изменит первое постановление. Римское право не знало такой гуманной осторожности, и казнь у римлян следовала непосредственно за смертным приговором. Поэтому как только торжественная сентенция приговора Пилата закончила великий судебный процесс пред его преторией, тотчас должны были начаться обычные приготовления к крестной казни. Ими занялись солдаты из отряда Пилата. Они сняли с Иисуса Христа окровавленную багряницу и возвратили Ему прежние, Его собственные одежды. Был ли снят в это время и терновый венец с окровавленного чела Спасителя, евангелисты не говорят нам. Это орудие издевательства и мучения мог носить Страдалец на челе Своем до конца Своей земной жизни. Тем временем на скорую руку было приготовлено и главное орудие казни, крест, который сам осужденный должен был нести до места казни.

Может быть, в виду большего стечения народа, собравшегося на праздник в Иерусалим, желая сделать зрелище смертной казни более внушительным и страшным, Пилат посылает на распятие вместе с Господом Иисусом Христом и двух разбойников. Итак, не один, а три креста были видны в той толпе, которая направлялась от судилища Пилата к Голгофе. Впереди шел герольд, и его громкий голос извещал всех встречавшихся на улицах о том, кто будет казнен и за какое преступление. О том же должна была говорить надпись на белой дощечке, которую несли пред преступником или вешали ему на шею. Целый отряд солдат в полном вооружении, под командою центуриона или трибуна на лошади, со всех сторон окружал обреченных на смерть. Многочисленная толпа народа, растянувшаяся вдоль улицы, заключала это печальное шествие, и тысячи глаз то с простым любопытством, то с враждебным злорадством, то, быть может, и с печальным участием были устремлены в то место, откуда виднелись орудия казни.

В какую сторону направилось печальное шествие? Как длинен был предстоявший ему путь, и где находилось место казни, составлявшее его цель? На эти вопросы евангельский рассказ не дает ответа. Один евангелист Лука на этом пути к Голгофе дает место обращению Господа к плачущим женщинам; другие повествователи не делают и этого, ограничивая свой рассказ лишь кратким замечанием о встрече с Симоном. Тем не менее, некоторые выражения у них дают нам право, по крайней мере, к тому заключению, что место казни Господа Иисуса Христа находилось за чертою города. Так, евангелист Матфей говорит, что «выходя они встретили одного Киринеянина, по имени Симона»; евангелист Марк говорит, что переменив багряницу Иисуса Христа на собственные Его одежды, воины: «выводят Его, чтобы распять». «И неся крест Свой, Он вышел на место, называемое лобное», читаем мы у евангелиста Иоанна, который несколько дальше, сказав уже о распятии Иисуса Христа, замечает, что надпись на кресте Его читали многие из иудеев, потому что «место, где был распят Иисус было (не в городе, а только) не далеко от города». Последнее замечание Иоанна объясняет нам и то выражение двух первых евангелистов, что распятого Господа злословили и поносили люди, проходившие мимо Лобного места, по той дороге, которая здесь же, неподалеку от Голгофы, вела в город и потому особенно теперь, во время праздника Пасхи, была переполнена народом. Все эти, сами по себе не довольно ясные и определенные, выражения евангелистов находят для себя объяснение и подтверждение у апостола Павла, который ясно говорит, что Господь Иисус Христос, «дабы освятить людей кровию Своею, пострадал вне врат». Таким образом, место казни Господа Иисуса Христа было за чертой Иерусалима и, следовательно, дорога к этому месту проходила чрез городские ворота.

От места судилища Пилата, печальное шествие, с тремя осужденными на смерть в центре и герольдом во главе, двинулось к судным воротам в западной стене Иерусалима и, достигнув их, вышло за город.

Достигнув лобного места, поднялись по скату холма вверх. Крестной казни обыкновенно предшествовали истязания, жестокость которых была не всегда одинакова.

В большинстве случаев прелюдией к смертной казни было бичевание. Господь Иисус Христос уже претерпел это мучение и потому на Лобном месте Его ожидало одно распятие. Но прежде Ему предлагают особый напиток, который у евангелиста Матфея назван «уксус смешанный с желчью» (XXVII, 34). Это был сок миррового дерева, белый по цвету и очень благовонный, текший из дерева или сам собою, или после надреза, подобно соку нашей березы. На воздухе он сгущался и потом превращался в смолу. Таким образом весь напиток, предложенный Господу Иисусу Христу, представлял собою кислое вино, смешанное со смирною и, может быть, другими горькими веществами. Действие, производимое им, было притупление или как бы усыпление нервной системы и происходившее вследствие этого ослабление чувствительности. Такое питье способно было хотя отчасти уменьшить ужасные мучения на кресте. Как милость был он предложен и Иисусу Христу. Но Тот, Кто добровольно шел на смерть за грехи всего мира, не желал уменьшать Свои страдания и потому отказался от питья.

Только теперь приступили к совершению казни. Евангельский рассказ ясно показывает, что были сняты одежды и с Господа Иисуса Христа. Может быть, с целью еще усилить и без того ужасные мучения на кресте и дать повод к издевательствам, оставили Господу и терновый венец на челе Его.

Хотя крест Спасителя и не был так высок, как обыкновенно любят изображать его художники, тем не менее, поднять до вершины его и прибить там гвоздями тело живого человека было дело не легкое; по крайней мере, требовались некоторые приспособления. Так, к перекладине креста нужно было приставить лестницы. На них всходили двое из исполнителей казни и при помощи веревок поднимали осужденного; остававшиеся внизу помогали им. Поднятый до надлежащей высоты прежде всего садился на тот небольшой деревянный брус, или гвоздь, который специально для этой цели прикреплялся к столбу креста. Затем руки его протягивали вдоль перекладины и привязывали здесь веревками. Теперь, когда он мог держаться на высоте креста без посторонней помощи, наступал самый страшный момент: по средине открытых ладоней ставят два огромные железные гвоздя и сильными ударами молотка вгоняют их в дерево. Тем временем стоящие внизу прибивают к столбу креста ноги осужденного. Для этой цели их или складывают внизу одна на другую и чрез обе разом вбивают один такой же огромный гвоздь, или употребляют два гвоздя, пробивая ими каждую ногу отдельно. Этим казнь оканчивается.

Что и распятие Господа Иисуса Христа имело такой же обыкновенный вид и порядок, это не подлежит ни малейшему сомнению. Мы не знаем только, одним или двумя гвоздями были прибиты ноги Спасителя. Решить этот вопрос тем труднее, что сами отцы и учители Церкви расходятся в этом случае. Но расходясь относительно этого частного вопроса, все они, как видим, в то же время ясно свидетельствуют, что при распятии Спасителя были пригвождены не одни только руки, а и ноги. Таким образом, Сын Божий, добровольно принося Себя в жертву за грехи всех людей, был распят людьми точно так же, как распинали они самых великих злодеев и человеконенавистников, совершенно так же, как были распяты теперь, здесь же на Голгофе, два разбойника. Два креста их были поставлены по сторонам, а крест Сына Человеческого для большего поругания - в средине между ними. Но во время совершения казни, может быть, даже в тот самый ужасный момент, когда тяжелый молот вгонял гвоздь в Его руку, не вопль страданий и жалобы на людскую злобу, а кроткая мольба к милосердию Отца Своего за этих самых распинателей вылетает из уст Господа. «Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят», - тихо шепчут эти Божественные уста.

«И поставили над главою Его надпись, означающую вину Его», - говорят евангелисты. Это была белая дощечка, которую на пути к месту казни несли пред осужденным или вешали ему на шею. Она гласила всем проходящим: «Иисус Назорей, Царь Иудейский». Может быть, довольный двусмысленностью такой надписи, но вероятнее - просто желая оставаться верным букве римского закона, осудившей Иисуса Христа как мятежника, Пилат отказал первосвященникам иудейским, просившим о перемене надписания над головою Спасителя.

Между тем, сделавшие свое дело воины приступают к дележу одежд распятых, которые всегда в таких случаях доставались им, как добыча. Здесь мы узнаем, что казнь Спасителя совершали четыре человека, потому что одежды Его были разорваны на четыре части и каждому из палачей досталась одна такая часть. Из одежд Господа евангелист Иоанн упоминает только об одной, на которой остановили свое внимание и воины. Это был хитон или тога. Принадлежа к числу священнических одежд, хитон по форме своей напоминал наш диаконский стихарь, т.е. представлял собою как бы цилиндр, без верха и дна, стягивавшийся посредством снурка или просто застегивавшийся пряжкою около шеи и по длине своей доходивший до самой земли. Рукава его, не очень широкие, достигали кисти руки. Библия эту одежду называет «делом тканым», указывая этим на способ приготовления не материала только для хитона, а самой одежды. Весь хитон в целом своем виде ткался так, что для иглы здесь не было места.

Весь тканый, он отличался большою прочностью, и разорвать его на части было нелегко. Частью это, а, может быть, вместе с тем красота и ценность одежды побудили воинов сделать исключение для хитона Иисуса Христа. В шлем одного солдата кладутся четыре жребия, и тот, кто вынул более счастливый из них, берет не часть, а всю одежду. Таким образом, поделившись между собою тем, что считали они своею собственностью и как бы наградою за дело, четыре воина спокойно располагаются на земле у крестов. Их обязанность стеречь, чтобы кто-нибудь не освободил распятых, поэтому они будут сидеть здесь до тех пор, пока благодетельница смерть не положит предел ужасным страданиям несчастных.

Ясное и полное представление о страданиях распятого человека дает в своем описании врач Готлиб Рихтер.

1) Неестественное, насильственное положение тела, - говорит он, - с постоянно протянутыми руками в продолжении столь долгого времени должно быть такою пыткою, которую не описать словами. Нельзя сделать малейшего движения без того, чтобы не причинить всему телу, а особенно частям пробитым и истерзанным бичеванием, невыносимой боли.

2) Гвозди вбиваются в такие места, где соединяются многие очень чувствительные нервы и сухожилия. Теперь частью поврежденные, а частью сильно сжатые, они вызывают особые, очень чувствительные боли.

3) Раненные части, постоянно открытые для воздуха, должны воспаляться и постепенно становиться синими, потом черными. То же делается и в других частях тела, там, где задержанная чрезмерным растяжением тела кровь приходит в застой. Воспаление этих частей и происходящие отсюда мучения увеличиваются с каждым мгновением.

4) Кровь, которая артериями должна разноситься из левой сердечной полости по всем частям тела, на раненных и сильно растянутых оконечностях не находит себе достаточного места; вследствие этого она приливает к голове как остающейся свободною и в нормальном положении, неестественно напрягает пульс и производит постоянно усиливающиеся головные боли. Как результат той же задержки кровообращения, на оконечностях тела, является переполнение крови в левой сердечной полости. Последняя, будучи не в силах выталкивать из себя всю кровь, не может и принимать всей крови, выходящей из правой сердечной полости. Таким образом, кровь не имеет свободного доступа и в легкие. Все это, сжимая сердце и напрягая артерии, производит страшное, как бы тревожное, состояние в организме.

5) Истечение крови чрез открытые раны могло бы сократить мучения, но такое истечение, вследствие сгущения крови, никогда не бывает обильно и скоро прекращается совершенно. Таким образом, смерть приближается медленно, путем постепенного оцепенения нервов, жил и мускулов, которое начинается на оконечностях и постепенно направляется внутрь, к более благородным и чувствительным частям. Но пока достигнет оно их, распятые, несмотря на потерю крови при бичевании и на кресте, на причиняемую жаром южного солнца лихорадку ран, несмотря на постоянно возрастающие мучения, обыкновенно более 12 часов, а иногда, до следующего дня и даже вечера колеблются между жизнью и смертью.

Только натуры сильные и мало измученные до распятия способны были так долго выдерживать страдания на кресте. Люди слабые нередко умирали уже под ударами страшного римского бича, если же кому из них удавалось перенести это истязание, то и в таком случае, в его измученном теле оставалось уже мало жизни. Крестные мучения Господа Иисуса Христа, уже и до них так исстрадавшегося телом и еще более душою, не могли продолжаться долго.

Было время, более приближавшееся к шестому, чем к третьему, часу дня, по еврейскому счислению, или около нашего одиннадцатого часа, когда совершилась казнь на Голгофе и тело Спасителя мира было выставлено на поругание всему многолюдному Иерусалиму. Большая разнообразная толпа, проходившая мимо по дороге в город и из города, громко торжествовавшие свою победу блюстители отечественного правосудия - члены синедриона, грубые римские солдаты, наконец, даже казненные разбойники - все эти люди позволяли себе жестоко издеваться над распятым Божественным Страдальцем.

Правда, в этой же толпе, у креста, есть несколько сердец, горящих пламенною любовью к Господу. Тут стоят Его Матерь, возлюбленный ученик и несколько женщин из Галилеи. Но они еще боятся близко подойти к кресту, и в то время как со всех сторон слышатся брань и насмешки, их уста робко безмолвствуют. Таким образом, ни одного звука сострадания и утешения, ни одного ласкового слова любви не слышит Господь Иисус Христос в эти страшные минуты. Но уже немного оставалось горьких капель в глубокой чаше страданий, для которых Он был послан на землю Отцом Своим. После раскаяния и веры благочестивого разбойника, - быть может, первого утешения для Страдальца, - вместо ярких полуденных лучей южного солнца, глубокий чудесный мрак сгущается над Голгофою и святым городом. Что претерпел за нас и для нашего спасения Господь в эти три часа, когда висел Он на кресте, окруженный таинственным мраком, евангелисты не говорят нам. Может быть, именно в это время, когда толпа у креста поредела и, пользуясь этим, к Страдальцу приблизились люди, любившие Его, имела место здесь глубоко трогательная сцена заботы умирающего Сына о Своей любимой Матери.

Около девятого, или, по нашему счислению, третьего часа пополудни, мучения Господа достигают своей высшей степени. «Боже мой, Боже мой! для чего Ты Меня оставил?» - вылетает из Его груди и потом, когда мучительнейшее из страданий на кресте, ни с чем несравнимое томление страшной жажды овладевает всем Его существом, Его уста произносят первое и единственное слово, вызванное физическими страданиями. «Жажду!» шепчут эти умирающие уста.

Один из слышавших слова Иисуса Христа, наткнув на стебель иссопа губку, обмакивает в кислый напиток подносит к воспаленным устам Господа. Отведав его, Иисус Христос возопил громким голосом: «Отче, в руки Твои предаю дух Мой», а затем, чрез несколько мгновений, земная жизнь Сына Божия окончилась, оставив в наследие всему миру последнее глубоко знаменательное - "совершишася".

Составлено по книге Николая Маккавейского «Археология истории страданий Господа Иисуса Христа».

Продолжение следует...