Папа добрый, он простит!

И вот, когда дочке исполнилось три с половиной, а сыну - два, мы решили вступить в группу риска и предпринять отчаянную попытку летнего отдыха вместе с детьми.

В июне нам удалось выбраться в один из подмосковных пансионатов. Таким образом, мечта мужа о том, чтобы дети максимум времени проводили на свежем воздухе, сбылась. Комната Раскольникова менее походила на гроб, чем то место, в котором предстояло провести три месяца. Как только мы заходили в номер, у детей начинался приступ клаустрофобии. Интересы детей разделились: дочку тянуло на речку, где загорали жены чиновников и раздавалась легкая музыка, а сына - на местную парковку, где он готов был до вечера изучать особенности дизайна иномарок.

Когда мы поняли, что сумма неприятных эмоций, приобретаемых детьми во время пребывания в тесном номере, намного больше, чем благотворное действие свежего воздуха, пришлось принимать решение об отъезде. Но куда было деть пару очаровательных крошек в самой середине лета? Мысль о возвращении в пределы МКАД заставляла моего мужа трепетать. И тогда ситуация разрешилась сама собой: мы вспомнили о том, что у моего мужа есть родня на Украине, которая всегда рада видеть изможденных московских родственников и опробовать на них различные коронные блюда местной кухни.

Детей пришлось разделить: Маша осталась в пансионате с бабушкой, а Сережу мы взяли на Украину (как обладателя более крепкой пищеварительной системы). 

Наше волнение по поводу то­го, как ребенок перенесет путеше­ствие в поезде, прекратилось, как только сынок увидел стоп-кран в тамбуре. В дальнейшем главной заботой было оторвать малыша от заветного красного рычажка.

Попутчики, которые говорили на непонятном, но забавном язы­ке, доставили Сереже массу пози­тивных эмоций. К концу путеше­ствия он совершенно освоился и, изображая «ту-ту», наотрез отка­зался покидать вагон на нужной нам станции. Так мы доехали до Болгарии (шутка). Мы все-таки вышли из поезда где-то в районе гоголевских Сорочинцев в пять часов утра.

На нас пахнуло огуречной свежестью недавнего дождика, мокрыми цыплятами и малиной. Кстати, о малине. В течение двух не­дель Сережа обучился украинско-индейским принципам выжива­ния среди раскидистых кустиков смородины, крыжовника, малины и т. д. Три раза в день он совершал обход территории, взимая дань с украинской природы.

Соседским котам тоже достава­лось - Сереже нравились их длин­ные пушистые усы и хвосты. Хозя­ева несчастных животных регу­лярно забивали поросят (причем не таких, как мы с вами видим на Рождество). По размеру поросята напоминали средних размеров те­ленка. Малыш с любопытством на­блюдал за всеми метаморфозами, которые происходили с поросен­ком на пути от свинарника к каст­рюле, как-то: опаливание шкурки и пр. К концу пребывания на Укра­ине моего мальчика можно было смело наряжать в красные шаро­вары, давать в руки саблю - он сделался похожим на запорожца. Он научился кидаться камнями, кушать вареники без помощи рук, в общем, мой муж был доволен, а я не очень.

 

Для меня настал долгожданный момент возвращения на родину, где меня ждало счастье встречи с любимой дочкой. Доченька совсем не напоминала запорожца, скорее, своей бледностью походила на ундину. Надо было срочно везти малютку на море. Через неделю самолет уносил нас на Крит.

 

На этот раз Сережа остался в пансионате, чему Маша была несказанно рада: не с кем было конкурировать за совочки и формочки для песка. Мы поехали с группой товарищей из прихода, среди которых половину составляли дети. Поначалу мы немного беспокоились о том, как Маша будет делить формочки с новыми друзьями (мы не ходим в детский сад). Однако очень важным оказалось то, что в группе были дети более старшего возраста, с которых Маша старалась брать пример. И в том, как надо делиться совочками, и в том, как закапывать папу в мокрый песок.

 

Когда папе удавалось выбраться из песка, он пытался совершать экскурсии по православным достопримечательностям Крита. В частности, как утверждал путеводитель, в одном из монастырей острова на одной из лестниц была ступенька из чистого золота, которую могут увидеть только праведники. Мой муж с большим энтузиазмом отправился смотреть на знаменитую ступеньку в монастыре Хрисоскалитиса и даже сфотографировал ее для меня. Так я узнала, что пока не принадлежу к числу праведников. Впрочем, духом не падаю и рассчитываю более основательно подготовиться к визиту на Крит в следующем году.