Похищенное Возрождение. Размышления о русском модерне

Не больше десятилетия хватило модерну, чтобы завоевать Русь. Модерн на русской земле был и аристократичным и демократичным. Аристократичным, ибо была высоко вздернута планка: если у Вас будет возможность полистать в хорошей библиотеке «Ежегодник Общества архитекторов-художников», то обратите внимание — там почти нет текста, только проектные чертежи, фотографии осуществленных проектов. Это парад культуры! Люди той эпохи не умели строить посредственно! Произведением архитектуры является даже сарай при загородном доме и подпорная стенка, отделяющая одну террасу на склоне естественного холма от другой. А какие дачи! Модерн был демократичен, ибо он завоевал всю Русь. В деревянном модерне застраивались Кимры. Даже самые бедные дома в Ростове Ярославском получали наличники в стиле «модерн». Для русского модерна вполне естественно, что профессиональные художники работали вместе с кустарями абрамцевских майоликовых и столярных мастерских, талашкинских столярных мастерских. Потом их произведения получали золотые медали в Париже и в Глазго, а страна, следовательно, прибыльный экспорт. Модерн демократичен еще и потому, что позволял относительно «красивую жизнь» создать достаточно простыми средствами. Известный краевед Р. Б. Котельников, металлург по профессии, отмечал, что потрясающей красоты художественный метал малых форм модерна: лестницы, зонты при подъезде, дымники, водостоки,  — был дешев и предельно технологичен.

 

 

Модерн был на редкость разнолик. Мы до сих пор не можем постичь разнообразность живописного модерна: и весьма непохожих художников «Мира искусства», и В. Билибина, и Н. Кустодиева, и В. Борисова-Мусатова. Мы до сих пор не договорились о модерне в литературе. Д. Сарабьянов, автор едва ли не лучшей в России книги о модерне, как-то убедительно доказывал нам, студентам, на спецсеминаре, что модерн не похож на другие стили и определяется не по множеству совпадений общих черт, а по совпадению одной или нескольких.

В России был рижский модерн, мрачный петербургский модерн, приветливый московский модерн, сытый самарский модерн, неожиданный нижегородский модерн, «щирый» полтавский модерн и настороженно-боевой пограничный Чернигово-Сумский. Сказочно, запредельно свободный томский модерн. Была Тюмень, вообще не пожелавшая иметь какой-либо модерн. Все это означало, что модерн стал не только национальным стилем, но и стилем империи, ибо империя была многообразна! Англия была первой страной модерна, Россия стала величайшей страной модерна.

Л. Н. Гумилев как-то сказал автору этой статьи по другому поводу никогда не опубликованное предположение. «Старое никогда не борется с новым. Борются две формы нового. А старое уходит само». Новыми были не только В. Ульянов, П. Милюков, но и П. Столыпин и сам последний государь.

Модерну противостоял авангард. Одни чувствовали выход нации из надлома, чувствовали Царя, земство, гражданина единство и многообразие... Другие чувствовали стадо...

В костюмах победивших пролетариев Татлина угадываешь зону. А «Черный квадрат» К. Малевича предвещает тьму кромешную.

Жаль, что победил авангард. Мог победить модерн. Но вот что оставляет надежду  — Авангард был и до революции. Но его почти не было его в архитектуре. Да, активно проектировали архитекторы-авангардисты, но не было заказчиков, заказчиков на разрушение России.

 

 

Модерн «чистый» закончил свое победное шествие примерно к 1909 году. Дальше  — неоклассицизм, необарокко, «неорусский стиль». А разве не с последнего все началось? Все началось с Абрамцева. В 1902 году Ф. Шехтель строит выставку в Глазго, а в 1904 возводит Северный (Ярославский) вокзал. Тогда мы наблюдали черты Возрождения. Возрождение  — это возврат к утраченному старому, подъем после провала. Возрождение всегда отрицает предшествовавшую эпоху. Возрождение обращается к той «Классической древности», которую само избирает. Наше несостоявшееся Возрождение было православным, оно обращалось, прежде всего, к Русскому Северу, где оцерковлялось даже и русо-славянское язычество (вспомним дом Перцовых художника С. Милютина, символически стоящий у Храма Христа Спасителя). Наше Возрождение не исчерпало свой потенциал. Русский модерн жил десятилетиями там, где его не прервали: на Псковщине, в Белоруссии, во Франции... Если мы захотим, чтобы возрождение настало, оно настанет.