День первый
Приветственное слово гостям и участникам конференции сказал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Патриарх указал, что целью учреждения конференций было «оказать поддержку развитию церковной науки и духовной школы, и в то же время создать инструмент для основательного обсуждения актуальных проблем церковной жизни на профессиональном богословском уровне». Общецерковные конференции задумывались как «своего рода смотр научных сил нашей Церкви, как место встреч и дискуссий церковных ученых». Патриарх отметил, что конференции всегда успешно справлялись с этой задачей и, кроме того, в последнее время обрели новый статус - стали межконфессиональными и междисциплинарными.
Своим выступлением и присутствием Предстоятель Русской Православной Церкви засвидетельствовал значимость богословской науки в сегодняшней церковной жизни. Кроме того, тема настоящей конференции актуальна для каждого христианина: «Таинствами освящается и укрепляется Церковь. Таинствами освящаются верные чада Церкви. Таинствами преображается мир. В Таинствах предвкушается Царство Небесное».
Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший экзарх всея Беларуси, Председатель Синодальной Богословской комиссии Русской Православной Церкви во вступительном слове рассказал о специфике конференции и ее структуре. Он охарактеризовал сакраментологию как весьма значимую область богословия, которая непременно должна включать не только догматическое учение, но и толкование конкретных литургических чинопоследований.
Учитывая специфику темы конференции, было предложено сочетать доктринальный и специальный (библейский, патрологический, литургический, канонический) подходы. Митрополит отметил, что настоящей конференции предшествовал серьезный подготовительный этап: в течение года Синодальная богословская комиссия совместно с различными богословскими учебными заведениями нашей Церкви провела серию научных семинаров, каждый из которых был посвящен одному из Таинств. Материалы этих семинаров были составили сборник, опубликованный к началу конференции.
Процитировав слова вступительной речи Патриарха («даже небольшие искажения в области совершения Таинств могут оказывать негативное воздействие на весь церковный строй, на духовную жизнь чад церковных»), Митрополит Филарет определил задачу настоящей конференции: «выявить наиболее острые из проблем, которые ставит сама жизнь, и обсудить возможные способы их решения».
В своем докладе «Православная сакраментология» Митрополит Филарет обратился к вопросам доктринального характера, касающимся православной сакраментологии, коснулся специфики различных подходов к истолкованию церковного учения о Таинствах.
Последовавший за этим доклад одного из крупнейших греческих богословов XX века Митрополита Диоклийского Каллиста (Уэйра) «Святоотеческие основания православного учения о Таинствах» стал ярким моментом утреннего заседания. Одной из тем доклада было обоснование разграничения понятий «мистерион» и «сакраментум». Несомненно, эта идея еще не раз прозвучит и в других докладах. В частности, она была подхвачена проф. архим. Ианнуарием (Ивлиевым), который в докладе «Новозаветные корни православного учения о Таинствах» указал на то, что для выражения библейского понятия необходимы оба термина, ибо православное учение о Таинствах базируется на Священном Писании и вне его не мыслится. Было отчетливо показано, что именно библейское богословие есть фундамент сакраментологии равно как и любой другой отрасли богословия.
Одним из ключевых докладов первого дня, в котором прозвучали темы, которые наверняка станут дискуссионными на целом ряде секций, в особенности на секции, посвященной Таинству Евхаристии, был доклад доцента прот. Валентина Асмуса «Догматическое учение о Таинствах в греческом и русском XVII-XX вв.». В этом докладе был представлен обзор русских (преимущественно) и греческих курсов догматического богословия. В особенности убедительно в докладе о. Валентина прозвучала мысль, что критика учения о пресуществлении применительно к Таинству Евхаристии, как правило, присутствовала в тех курсах, которые имели тенденции к протестантству. В особенности убедительно это было показано в изложении взглядов епископа Феофана Прокоповича: «...сарказм Феофана вызывает слово "пресуществление", которым "все, напитанные римскими [понятиями о] священном мнятся изъяснить модус присутствия Тела и Крови Христовых в Евхаристии". Феофан не жалеет бранных слов в отношении тех, кого он считает носителями "римского" влияния. По существу же он мало что может им возразить».
Также о. Валентин указал на на фундаментальную в своем обращении к святоотеческим основам догматику митрополита Макария (Булгакова). Были процитированы и слова святителя Макария, относящиеся к вопросу о пресуществлении: «По освящении святых даров в Евхаристии находятся и преподаются верующим уже не хлеб и вино, а истинное Тело и истинная Кровь Господа... через преложение или пресуществление самого существа хлеба и вина в существо Тела и Крови Христовой, т. е. чрез пресуществление. <...> Слово "пресужествление"... выражающее совершенно ту же самую мысль [что и аналогичный восточные термины], начало входить в употребление на западе с половины XI века, а на востоке с XI, когда встречается оно у Геннадия, константинопольского патриарха... С того времени слово это, как правильно и весьма сильно выражающее мысль догмата, стало потоянно употребляться православною церковью наряду со словом "преложение"».
Особо в истории русского богословия выделена роль Н. П. Малиновского, в частности введение им в русскую богословскую мысль деяний Константинопольского собора 1691 года: «Последняя большая русская система принадлежит прот. Ник. Плат. Малиновскому (м. 1917), который в общих линиях следует Догматике Макария... настаивая на понятии пресуществления, Малиновский показывает, что оно тождественно понятию преложения и совершенно необходимо в новое время для ограждения от новых инославных учений. Дается ссылка на Константинопольский собор 1691 г. с его анафемой на неприемлющих пресуществление".
Что касается греческого богословия, то здесь отмечен о. Иоанн Романидис как наиболее святоотечески ориентированный греческий автор.
Диакон Михаил Желтов, ведущий специалист по литургике ЦНЦ «Православная энциклопедия», автор большого количества статей в православной энциклопедии, преподаватель МДА и ПСТГУ, в докладе «Историко-литургические аспекты сакраментологии» сделал обзор исторической литургики в русском богословии, подчеркнул, что в ХХ веке огромный вклад в русскую литургику был внесен инославными учеными, католическими и протестантскими.
В этой связи необходимо упомянуть заслуги выдающегося ученого Роберта Тафта, присутствующего на конференции. Это свидетельствует о том, что конференции чужда какая-либо конфессиональная узость, и каждому выступлению инославных ученых сопутствовали теплые аплодисменты, которыми присутствующие выражали свое уважение к их научным заслугам.
Доц. прот. Владислав Цыпин сделал систематический доклад «Канонические основы сакраментологии». В качестве вывода прозвучало следующее: «Каноны как акты юридического характера носят прагматический характер, ориентированы на их актуальное применение, и в этом отношении включены в постоянно меняющийся исторический контекст, и в то же время они представляют приложение неизменных и непогрешимых основ христианского нравственного учения и экклезиологических догматов, содержащихся либо прямо либо implicite в их текстах, к изменяющейся церковной жизни. Поэтому во всяком каноне можно обнаружить, с одной стороны, его догматическое основание, а с другой - юридическую норму, обусловленную исторически конкретной ситуацией, связанную с обстоятельствами церковной жизни, которые имели место в момент издания правила и которые впоследствии могли измениться. Таким образом, в идее всякого канона содержится неизменный, догматически обусловленный момент, но в своем конкретном и буквальном смысле канон отражает и преходящие обстоятельства церковной жизни.
Иначе обстоит дело с содержащимися в ряде канонов сентенциями теоретического характера, с прямым изложением в них учения Церкви, которое, очевидно, обладает авторитетом, сопоставимым с догматическими вопросами Соборов. Например, Отцы Карфагенского Собора включили во 2-е правило следующее изложение тринитарного догмата: «Единство Троицы, то есть Отца и Сына и Святаго Духа не имеет никакого различия познаваемаго». В пример подобных сентенций догматического значения можно привести и содержащееся в послании отцов того же Собора к епископу Римскому Келестину положение: «Ни для единыя области не оскудеванет благодать Святаго Духа... Разве есть кто либо, который бы поверил, что Бог наш может единому токмо некоему вдохнути правоту суда, а безчисленным иереям, сошедшимся на собор, откажет в оном...»
Профессор М. С. Иванов (докдлад «Понятие «Таинство» в православном богословии») рассказал о понимании этого важнейшего термина в православном богословии с опорой на святоотеческое наследие. Особый акцент был сделан и на работах ученых ХХ века: протопресвитера Александра Шмемана, Николая Афанасьева и выдающегося сербского богослова преп. Иустина (Поповича). Особенно интересно заключение доклада: «Понятие «таинство» в восточной традиции формировалось исходя из целостного представления о Таинствах Церкви. Оно не было редуцировано спекулятивным мышлением, а Таинства не воспринимались сами по себе и не были выведены из тайны нашего спасения, которая заключалась во Христе. Поэтому Таинствам изначально было придано экклезиологическое измерение. Оно служило своего рода базисом, на котором строилось все учение о Таинствах и из которого открывались сущность и содержание этого учения. Когда же на Западе появилась иная, схоластическая богословская надстройка, «вместо того, чтобы «воспринять» смысл Таинств из литургической традиции, богословы создали свои собственные определения Таинств и затем в свете этих определений стали интерпретировать церковное богослужение, «втискивая» его, как выражается прот. А. Шмеман, в рамки своего собственного априорного подхода». В результате произошла «крайняя индивидуализация Таинств». Большинство из них стало рассматриваться «как индивидуальные акты, совершаемые над индивидуальными членами Церкви». Поэтому неудивительно, что в наш потребительский век такие акты все чаще начинают носить такой же потребительский характер. Человек, желающий удовлетворить свои религиозные потребности, «заказывает» то или иное Таинство, а священник, его совершающий, становится «исполнителем» этого заказа. В результате Таинства превращаются в «требы». Чтобы избежать такого обособления Таинств, необходимо прежде всего изменить подход к самому понятию «Таинство». Дело не только и не столько в том, сколько Таинств существует в Церкви. Во всяком случае, не догматизируя седмиричное число Таинств, православная сакраментология все современные Таинства признает. Проблема заключается в другом: в том, чтобы главное внимание обратить на сущность Таинства и на его связь с тайной Спасения и не рассматривать его лишь как инструментальную причину освящения. Существенную помощь в этом может оказать богатое литургическое наследие Православной Церкви, которое, в отличие от схоластической сакраментологии, сохранило верность традиционному экклезиологическому пониманию Таинства».
Первый день конференции задал общую тональность свободной богословской дискуссии, на которой могут быть представлены разные подходы и свободно высказаны разные, порой полемичные мнения. Каждый из докладов был отмечен представлен на высоком богословском уровне.
С полными текстами докладов можно ознакомиться на сайте конференции www.theolcom.ru
Фотографии предоставлены www.patriarchia.ru
Вставить в блог
Поддержите нас!
