Протоиерей Максим Козлов: Семья и Родина - понятия, которые сегодня объединяют Россию
Сегодня глава Русской Православной Церкви Алексий II впервые выступит на заседании парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) во Франции. Предполагается, что в своей речи он заявит о крахе либеральной системы ценностей и расскажет об альтернативной общеевропейской концепции прав человека, такой, какой ее видит РПЦ. Что же может предложить сегодня Церковь? Для ответа на этот вопрос необходимо сначала понять, что вообще подразумевается в сегодняшнем обществе под ценностями. Чем оно живет и на что ориентируется? Об антиценностях и моде на религию, об образе Президента и армии, о политических пристрастиях прихожан в интервью Накануне.RU рассказал профессор Московской духовной академии, настоятель храма святой Татианы при МГУ им. Ломоносова протоиерей Максим Козлов.
Вопрос: Вы бы могли назвать три традиционные ценности, которые, на ваш взгляд, сегодня являются наиболее значимыми в России и внедрение которых необходимо сегодня в большей степени?
Отец Максим: Это разные вещи - то, что является, и то, что необходимо. Пересечение, пожалуй, я найду только в такой ценности, как семья. Это, с одной стороны, несомненно, для очень значительной части населения нашей Родины ценность определяющая. Люди, может быть, вкладывают разные смыслы в это слово, тут может быть и гражданская семья, и семья в нерелигиозном смысле этого слова. И соответственно для носителя православного мировоззрения семейные ценности также являются очень важными, и поддержка их всеми силами государства и общества очень важна.
Второй наличествующий в обществе приоритет с очевидностью в этом случае, наверное, становящийся первым, - это благополучие, а по-другому - комфортное существование. Это очевидно, что люди стремятся, если более сдержанно определить, к стабильному благополучию, или стабильной комфортности. Совершенно очевидно, что люди хотят стабильности, отсутствия катаклизмов, революций, экономических потрясений, переделов границ. Вообще пожить так, чтобы жизнь была предсказуема в какой-то хронологический промежуток.
И третий, очевидно, сейчас господствующий приоритет в обществе, наверное, как ни грустно это признавать, материальное преуспеяние. Хотелось бы, конечно, думать по-другому, но, к сожалению, это действительно так. Два последних пункта в значительной мере расходятся с религиозными приоритетами. Если о семейных ценностях мы говорим несомненно, то наряду с этим приоритетом хотелось бы видеть ценности те, которые мы называем связанными с Родиной, патриотическими. Когда человек ощущал бы себя частью большого единого целого, а не таким безродным гражданином вселенной. Это не противоречит пожеланиям стабильного существования на Родине. Это должна быть некая готовность себя отодвинуть ради высшего и большего. Ну и, наконец, материальное благополучие не может быть для нас приоритетом. Здесь в качестве ценностных ориентиров хотелось бы пожелать, выразить надежду на идеологию или мировоззрение, при котором нравственно-этическое превалирует над материально-конкретным. То, что в самом широком смысле можно назвать цельностью, целомудрием в конечном итоге.
Вопрос: То есть существует определенный дисбаланс между тем, какие ценности есть...
Отец Максим: ...и какие бы хотелось видеть господствующими в обществе. Да. Очевидно, такой дисбаланс существует.
Вопрос: Но ведь стремление к материальному благополучию можно отнести скорее к разряду антиценностей.
Отец Максим: Тут мы немножко начнем, на мой взгляд, играть словами. Ну конечно, можно говорить о том, что это нехорошо, плохо, мы с этим не согласны. Но в данном случае мы под словом "ценности" понимаем приоритеты. Приоритеты, которые господствуют в массовом сознании, которые есть, которые определяют поведение людей, населения. Мы в данном случае можем соглашаться или нет, они будут для нас хороши или плохи, но если мы хотим видеть реальность, то мы должны оценивать именно эти приоритеты.
Вопрос: А какие антиценности в наибольшей мере сейчас, на ваш взгляд, господствуют в обществе и несут наибольшую угрозу?
Отец Максим: Ну, в данном случае первое - это, конечно, аморализм, или, по-другому, релятивная этика, то есть этика двойных стандартов, подразумевающая предельное снисхождение к себе при возможной жесткости требований к другим. Это очевидная пагубная вещь. Вторая, на мой взгляд, дурная вещь - это политкорректность, которая подразумевает при многих видимых, казалось бы, плюсах в поликонфессиональном и социально расслоенном обществе тем не менее уход от признания абсолютных истин и конечных ценностей в итоге. Ну и третье - это то, что мы определили как желание людей хорошо жить и повышать уровень своего благосостояния. |
Вопрос: Верите ли вы в эффективность государства, государственных инструментов как в распространении позитивных ценностей и идеалов, так и в борьбе с антиценностями?
Отец Максим: Я верю, что государство есть в каком-то смысле слон в посудной лавке. То есть слон должен быть очень дрессированный и очень наученный для того, чтобы пользу принести. Пример - средства массовой информации первой половины 90-х годов, когда не требовалось ни высокой художественности, ни таланта, ни еще чего-то, а просто само по себе вынесение в область публичного транслирования низких человеческих страстей давало рейтинги и делало телепередачи привлекательными.
Совсем другое дело начинается, когда те же СМИ с очевидным государственным заказом пытаются ориентировать нас или население на семейные или государственно-патриотические ценности. Здесь сразу же всякая фальшь сразу начинает ощущаться очень очевидно и может принести больше вреда, чем пользы. В данном случае я не знаю, какая эпоха опаснее для понятия патриотизма: когда патриотов ругали или когда патриотизм становится обязательным для госчиновника как его формальная идеология.
Вопрос: Вам не кажется, что сейчас у некоторых людей есть увлечение государственной религией?
Отец Максим: Ну и не без этого. В данном случае оно чрезвычайно опасно: попытка включения Православия - де факто, не де юре, конечно, - в инструментарий воспитания народонаселения, без осознания онтологической сущности религии. Ничего и никогда из этого хорошего не получалось - ни для религии, ни для государства.
Вопрос: Нужна ли сегодня цензура, ее механизмы?
Отец Максим: Цензура нужна. Вот только важно, чтобы процедура цензуры была бы законодательно очень точно прописана. Чтобы за этим не стояло ни в каком смысле вкусовщины и победы одной художественно-эстетической линии над всеми другими путем дубинки государственного влияния. В данный момент это приметно по той же критике определенных православных или околоправославных организаций, разного рода феноменов современного искусства. Здесь, с одной стороны, совершенно справедливо, есть некие вещи, оскорбляющие религиозное чувство и в этом смысле требующие ограничений, запретов или даже наказания, юридического преследования. С другой стороны, важно, чтобы, борясь с этим, мы не выдвинули бы как единственно возможный стиль выражения такой кич, эстетически примитивный и на самом деле на уровне художественного содержания дальше эстетики и идеологии латиноамериканских сериалов не идущий. Поэтому здесь тоже нужна очень большая осторожность. Ну, российское государство имеет же прекрасный пример того, как работала цензура в XIX столетии. Большую часть XIX века цензура работала очень хорошо и способствовала, помогала в итоге появлению тех великих произведений русской литературы, которые в цензурный век и были опубликованы. Все лучшее было опубликовано легально!
Вопрос: Какие, на ваш взгляд, общественные институты сегодня формируют ценностную базу общества? И есть ли какой-то сдвиг в этой картине в последние годы в сторону религий традиционных? Начинают ли они здесь как-то завоевывать авторитет?
Отец Максим: Если отсечь "пленочный" слой людей реально образованных и имеющих доступ к принципиально более глубокому срезу информации, культуры, вообще цивилизационных знаний, чем тех, которые достаются из электронных СМИ, основная часть населения воспитывается, находится, даже в том случае, если они внутренне отталкиваются от этого, под влиянием средств массовой информации. Главный ныне воспитывающий общество институт. Мы помним пожар на Останкинской башне, когда несколько дней в Москве не работало телевидение, и это было у всех "время икс", переживавшееся обществом как нечто совершенно особенное, едва ли не на уровне опасности для государства: что может произойти, пока опять не включат телевизор? Это показывает, что именно СМИ являются сейчас самым мощным орудием формирования массового сознания.
В каком-то смысле сегодня в России еще таким формирующим сознание феноменом является личность Президента. Не институт президентства, а личность ныне действующего Президента. Это и хорошо, и плохо. Хорошо в том смысле, что он по большей части формирует тот тип гражданина и человека, который можно приветствовать. Но, с другой стороны, это не очень хорошо, потому что когда будет следующий президент, у него может не быть такого личностного притяжения. Могут возникнуть всякие процессы в обществе.
Роль других государственных институтов сведена, по-моему, совершенно к минимуму. То есть говорить о том, что Правительство, депутатский корпус или еще что-то каким-то образом влияют на сознание, или вообще политики, кроме минимальной, пленочной, политизированной части населения, я думаю, по большей части не приходится.
Если говорить о религии, о традиционных религиях, то ситуация, на мой взгляд, сейчас такова: после первоначального всплеска такого спонтанного околорелигиозного тяготения, бывшего на границе 80-90-х годов, в котором было все совершенно не расчленено, во главе было отталкивание от атеистического примитива непонятно к чему. Христос, Мухаммед, Будда могли соседствовать с Кашпировским, экстрасенсами, Аланом Чумаком, нумерологией, астрологией и так далее. Теперь наблюдается, пожалуй, процесс, когда такая очевидная мода на религиозность спадает. Но, с другой стороны, формируется реальный сегмент общества, религиозный по мировоззрению не на уровне только социологических опросов, религиозная мотивация определяет поведение этих людей в целом или в значительной части. Этот сегмент не является большинством общества, но он, на мой взгляд, проявляет тенденцию к небыстрому, но устойчивому росту. По моим ощущениям, в больших городах он может достигать восьми-десяти процентов населения. Восьми-десяти процентов тех, для кого религиозная мотивация или определяющая, или весьма значимая. |
Вопрос: Как вы считаете, армия имеет вес в обществе?
Отец Максим: Мне не очень просто об этом говорить. С другой стороны, как раз как человек, с армией непосредственно со времени после университетских военных курсов не соприкасавшийся, я могу сказать, что для людей гражданских, армией не задействованных, она воспринимается по большей части отрицательно или как, по крайней мере, потерянное время. На самом деле должно пройти очень много лет, человек должен оказаться совершенно в другом жизненном статусе, чтобы он начал армию воспринимать как нечто такое как бы романтическое, в каком-то таком романтическом флере.
Вопрос: У вас есть ощущение, что ваши прихожане, верующие люди на предстоящих выборах будут как-то выраженно, по какой-то тенденции определенной голосовать и даже просто принимать в них участие? Будут участвовать или нет?
Отец Максим: Есть ощущение, что людям все равно.
Вопрос: Всем?
Отец Максим: Большинству. Какая-то часть профессионально или, так сказать, по складу характера, с некой политической интуицией, может быть, и тяготеет к чему-то. Но собственно думские выборы настолько невыразительны, что даже непонятно, зачем это нужно. Зачем это нужно и какой смысл голосовать. Какая разница, "Справедливая Россия" или "Единая"?
Вопрос: Как вы думаете, будет ли на этих выборах политически активна молодежь?
Отец Максим: Мне кажется, что большинство молодежи будет пассивно. Есть какие-то группы, в том числе и среди православной молодежи, те же "Георгиевцы" или еще что-то, но по отношению к основной массе они представляют собой решительное меньшинство, и я не думаю, что их 
поведение, политическая интуиция, интенция выражает мнение большинства, скажем, православной молодежи. Да и вообще большинства молодежи.
Вопрос: Могли бы вы в нескольких словах сформулировать если не национальную идею, то, может быть, слоган национальных приоритетов?
Отец Максим: Я бы сформулировал так: сегодня реально нас объединяют два понятия, которые нам нужно выдвинуть и всячески продвигать. Семья и Родина. Мы не можем сейчас сказать: семья, Родина и религия. Потому что реально это будет нечестно, мы ведь знаем, что для большинства религия не является сегодня определяющим понятием. Она может быть и уважаема, и принимаема как нечто вне их жизни находящееся. Выдвинув сегодня лозунг "семья - вера - Родина", мы скорее больше людей испугаем. Потому что есть опасение, не будет ли опять такой какой-то принудиловки. Очень важно, чтобы Церковь воспринималась как ненавязываемый институт, свободно выбираемый людьми, а не туда, куда нас подпихивают, при этом чем дальше, тем больше. Именно так: семья и Родина. Это не оттолкнет. |
Материал взят с сайта НаканунеRU
Вставить в блог
Поддержите нас!
Теперь о Вашем отношении к Церкви. Говорю об этом, потому что оно в какой-то мере является типическим для современного общества. Взгляд на Церковь, как на бесплатную благотворительную институцию, в которую можно обратиться, когда она нам понадобилась. Давайте, пусть моих детей кто-то будет отводить в школу, кто-то – готовить, кто-то – стирать, кто-то – с ними в кружках заниматься. А почему, собственно? В Церкви отношения между людьми возникают внутри церковного сообщества. Люди ходят в один определенный храм, они становятся друг другу не чужими, у них возникают ниточки естественных человеческих – и христианских в этом смысле – отношений. Они стали друг другу не чужими, и взаимопомощь, которая при этом образуется – между молодыми семьями, между здоровыми и не очень здоровыми, богатыми и не очень благополучными членами прихода, общины – эта взаимопомощь естественно возникает. В нашем приходе я вижу, как одна и та же одежда, одни и те же коляски и детские кроватки перетекают из одной семьи в другую естественно. Как передаются няни, съемные квартиры, образуется взаимопомощь в совместных поездках, по опеке детей во время богослужения, по доезду до храма, в конце концов. Но это жизнь, которая живется людьми внутри прихода. Безусловно, если придет извне человек и скажет: у меня пятеро детей и, пожалуйста, мне организуйте водителя, который бы меня возил, бабушек, которые посменно сидели с моими детьми, еще кого-то, кто занимался бы с ними английским… Мы, пожалуй, тоже не найдем таких людей. И Вам в храме, в который Вы обращались, отказали не потому, что такие там немилосердные и жестокие люди, а потому что Вы обратились вот так – извне. Вы пишете, что ходите в храм, а духовника «конечно же, нет». А почему «конечно же»? И почему может возникнуть такая ситуация, когда и в том и в другом храме Вас воспринимают как людей внешних, пришедших неизвестно откуда? Поверьте, к своим относятся по-другому.
Поэтому семейные ценности продвигать надо, как любые другие ценности. Не за счет призывов помочь лично мне. А за счет того, что ценность – она и есть ценность, что Господь поставил ее как правду и как заповедь, и я как христианин этой правде и этой заповеди стараюсь следовать.
Александр, 40 лет, отец пяти детей.
Немного о себе, может быть это внесёт ясность:
мы ждём шестого ребёнка, жена на сохранении в больнице (четвёртая беременность на сохранении). Я должен работать, чтобы прокормить семью. С кем оставить детей? Вынуждены за немалые деньги взять няню (бабушки в других городах и со своими проблемами). Казалось бы возможность для помощи очевидна, но где вы, волонтёры? Где сердобольные бабушки-прихожане? Затем, надо готовить, стирать, отводить в школу, на кружки, занятия. Где вы помощники?
Роды всегда были сложные, поэтому платные, но где вы, бессеребреники, помощники многодетным?
У двоих детей астма, но где помощь в летнем отдыхе (дачи у нас нет)?
Храм св. прав. Иоанна Русского в Кунцево и храм в Крылатском всё спрашивали: "А какого Вы прихода?" (ходим в оба, духовника, конечно же, нет). Оказывается существует серьёзный вопрос, чей ты. Где требы заказываещь? Но об этом никто не говорит, не пишет.
Вышел я тогда из храма, весь опплёванный, поносимый за то, что пришёл просить о помощи и воскликнул: "Господи! Где же Церковь Христова!" И кроме Господа и Святых Угодников никто нам не поможет. Помогли Спиридон Тримифунтский, Сергий Радонежский и Мария Египитская. А где же помощь наших храмов?
Так что возвращаюсь к своему вопросу: о. Максим, как Вы предлагаете продвигать семейные ценности?
Александр, 40 лет, выпускник Физического ф-та МГУ.
p. s. Я думаю, у многих есть подобные вопросы и мой случай не самый худший.