Евхаристические молитвы литургии святителя Иоанна Златоуста. Продолжение

В предыдущей молитве мы благодарили Бога Отца за то, что Он принимает наше служение, хотя и предстоят Ему тысячи Архангелов и мириады Ангелов. Теперь же, сознавая наше единство с небесной Церковью («С этими блаженными силами и мы, Владыко Человеколюбец...»), мы «взываем и говорим: Свят Ты и пресвят: Ты, и единородный Твой Сын, и Дух Твой Святой. Свят Ты и пресвят, и величественна Слава Твоя...» (здесь и далее - перевод иером. Амвросия (Тимрота)).

В подлинном смысле слова свят лишь один Бог. Когда в другом месте литургии, уже после освящения Святых Даров, священник возглашает: «Святая святым!» (т. е. святыня преподается святым - верным, христианам»), - тогда народ, устами хора, отвечает: «Один свят, один Господь Иисус Христос, во славу Бога Отца. Аминь». Человек может быть свят лишь в той мере, в какой он причастен Богу - точнее, Славе Божией, божественной энергии, божественной благодати. Поэтому в нашем сознании должно быть ясное понимание того, что Бог неизмеримо выше любого человека - как святого (в привычном смысле этого слова), так и грешного. Если подобное понимание у христианина отсутствует - тогда в его доме можно увидеть иконы блаженной Матроны, Николы-Угодника, Царя-«Искупителя», даже Богородицы (Богородица Казанская, Богородица Владимирская - и еще много разных Богородиц), но подчас днем с огнем не сыскать образ Спасителя. Но сотворил и спас нас всё же не Никола-Угодник.

«...Ты, Кто мир Твой так возлюбил, что дал Сына Своего единородного, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную...». Пресвятая Троица являет нам образ любви, которая не замыкается в Божественном Триединстве, но изливается вовне. Собственно, именно по преизбытку любви Господь создал нас. И из-за этой же любви - непостижимой, превыщающей всякое разумение - Бог Отец посылает Своего единородного - т. е. единственного! - Сына в мир. И, как мы знаем, Сын Божий не просто спускается с небес, как это делали многие боги во все времена, - нет, он становится человеком, рождается, живет, растет, трудится, затем проповедует, исцеляет, воскрешает и в конце концов претерпевает позорную казнь на кресте. Наверное, среди нас есть немало людей, готовых пожертвовать своей жизнью за тех, кто им дорог. Но много ли таких, кто отдаст на смерть своего ребенка, чтобы в вечную жизнь вошли воры и убийцы, взяточники и проститутки? А ведь Христос умер за всех - во всяком случае, за всех верующих в Него.

«...Он же, придя и весь замысел о нас исполнив, в ту ночь, в которую был предаваем, а вернее Сам Себя предавал за жизнь мира...» - немаловажное уточнение: Христос не был чудаковатым проповедником, не был просто бродячим учителем нравственности - Он был Богом, который еще до творения мира и человека решил принести Себя в жертву. И черное дело Иуды (хотя и сделанное им по собственной воле, не по принуждению) было необходимым условием для осуществления божественного замысла.

«...взяв хлеб в Свои святые, и пречистые, и непорочные руки, возблагодарив и благословив, освятив, преломив, дал святым Своим ученикам и апостолам, сказав: "Возьмите, вкусите, это - Тело Мое, за вас преломляемое для отпущения грехов"».

Слова Христа, взятые во внутренние кавычки, священник возглашает во всеуслышание. Без связи с предыдущим можно подумать, что он в этот момент отождествляет себя со Спасителем. Но с учетом всего текста молитвы становится ясно, что пресвитер, возглавляя общину, соотносит себя с народом, обращаясь к Богу Отцу от лица всего собрания.

Обратим внимание: и преломляем мы Хлеб, и причащаемся это божественной Пищи именно во оставление грехов. В массовом сознании православных христиан единственным способом получить прощение грехов является исповедь, которая в нашей русской традиции в обязательном порядке предваряет причащение (более знающие добавят сюда также соборование -таинство, в котором, как принято считать, прощаются забытые грехи). Но, тем не менее, мы каждый раз молимся перед причастием: «...помилуй меня и прости мне согрешения мои вольные и невольные, совершённые словом, делом, сознательно и по неведению, и удостой меня не в осуждение причаститься пречистых Твоих Таинств, [но] в прощение грехов и в жизнь вечную».

После «аминь», пропетого хором, священник продолжает: «Также и чашу после вечери, говоря: "Пейте из неё все, это - Кровь Моя, Нового Завета, за вас и за многих изливаемая для отпущения грехов"». Слова Спасителя вновь произносятся гласно, хор так же, как и в предыдущем случае, отвечает: «Аминь!».

Далее от воспоминания Тайной вечери мы переходим в молитве к нынешней нашей службе - которая, конечно, есть та же самая жертва, принесенная единожды Сыном Божиим и приносимая Им же (не нами!) до скончания века. Но об этом - в следующей публикации.