Святой император. 10 лет спустя

Александре Федоровне в этом отношении повезло меньше – часть современников еще при жизни считала ее немецкой шпионкой, человеком, который отрицательно влияет на Николая II и ситуацию в стране. Почему же наша Церковь пошла на такой риск, и прославила семью Романовых в чине страстотерпцев, не испугавшись обвинений в политизированности, и как можно оценить это событие спустя десятилетие?

Для начала стоит отметить, что Церковь сделала все возможное, чтобы эта канонизация не привела к расколу. Николай II и его семья были прославлены в чине страстотерпцев, то есть святых, «которые, подражая Христу, с терпением переносили физические, нравственные страдания и смерть от рук политических противников». Это определение снимает 99 % вопросов скептиков. Царская семья была прославлена не за свою политическую деятельность или благочестивую жизнь до момента их ареста весной 1917 года, а за свое поведение перед смертью и нежелание стать причиной пролития крови русского народа. Существуют многочисленные свидетельства того, насколько достойно вели себя царственные узники, как они молились в заточении, как готовились к смерти и как приняли ее. И Церковь, учитывая это, прославила российского императора не как действующего политика или как символ благочестивого монарха, а как христианина, убитого только потому, что он имел несчастье управлять Россией до 1917 года.

 Такая осторожная и мудрая позиция церковной иерархии стала причиной недовольства некоторых околоправославных патриотов и части верующих и духовенства, которые с упорством, достойным лучшего применения, называют последнего русского императора «мучеником», ставшим жертвой «ритуального убийства», или даже «царем-искупителем», который «взял на себя грехи России». Сторонники этой версии активно призывают ко «всенародному покаянию во грехе цареубийства» и полагают, что Николая II нужно было прославлять только как царя, сакрализовав тем самым монархию - единственно возможную для православных форму правления.

Однако такое представление о роли Николая II противоречит не только здравому смыслу и исторической достоверности, но и христианскому вероучению. Для христиан может быть только Один Искупитель - Иисус Христос. Для христиан не существует лучших или худших форм государственного управления, поскольку они должны быть лояльными гражданами государства и быть готовыми засвидетельствовать веру во Христа перед гонителями. Причем в роли последних могут выступать как римский император, так и советская власть, то есть гонения возможны и при монархии, и при тоталитаризме, внешне облеченном в форму республики или демократии.

Стоит заметить, что одной из причин канонизации царской семьи 10 лет назад и было желание избежать раскола со стороны «ультраправых» православных, для которых признание или непризнание Николая II святым становилось критерием православности или неправославности оппонента. Сейчас уже можно говорить о том, что прославление царской семьи сохранило единство Церкви.

Скептики совершенно спокойно могут анализировать деяния Николая II как политика, поскольку это не были решения святого человека, могут критиковать дневники и письма царской семьи, поскольку эти тексты не являются святоотеческой литературой.

Прославление царской семьи во многом приблизило и воссоединение Русской Православной Церкви Заграницей и Русской Православной Церкви, которое произошло в мае 2007, поскольку канонизация Николая II была одним из препятствий на пути преодоления раскола, возникшего в 20-х годах прошлого столетия.

Помимо внутрицерковных задач, которые были решены с помощью прославления семьи Романовых, Русской Церкви на протяжении этих 10 лет постоянно приходилось отвечать еще на три вопроса, связанных с этим событием: как относиться к фигуре Григория Распутина, отречению от престола Николая II и к так называемым екатеринбургским останкам.

 Ситуация с останками с точки зрения канонизации святых выглядит достаточно просто: Церковь может признавать или не признавать подлинность останков, поскольку наличие мощей святого не является главным основанием для прославления, как и их отсутствие - препятствием. Другое дело, что Церковь проявляет особую осторожность в этом вопросе. До тех пор пока не будет стопроцентных доказательств того, что первые и вторые екатеринбургские останки принадлежат семье последнего русского императора, Церковь не признает их подлинности, поскольку в этом случае речь идет уже о святых мощах.

Что касается отречения Николая II, то этот факт сам по себе не может быть препятствием для канонизации в чине страстотерпца, поскольку такой поступок был продиктован стремлением избежать кровопролития и последний русский император не несет ответственности за то, что отречение не достигло своей цели. Кроме того, царь подписал этот документ под давлением своего ближайшего окружения и в совершенно экстремальных условиях. В последние годы некоторые историки выдвинули гипотезу, что Николай II либо совсем не подписывал отречения, либо сознательно составил и подписал его так, чтобы оно не имело никакой юридической силы, и всем было бы понятно, что его подпись под этим документом ничего не значит. Столь хитроумное объяснение не влияет на большее почитание царственных страстотерпцев, поскольку в отречении от власти ради сохранения мира и состоит часть этого подвига. Оно также противоречит исторической обстановке марта 1917 года, так как практически вся страна и все представители власти хотели, чтобы отречение было. В этих условиях мало кто обращал внимание на то, какие формулы использованы в отречении и почему Николай II подписал его карандашом.

Остается последняя и самая сложная проблема - отношения царской семьи и Григория Распутина. Сторонники версии о том, что Николай II и его супруга были канонизированы и за свою жизнь, и за свое правление, пытались обелить Распутина, утверждая, что это был святой старец, а все сомнительные деяния делал его двойник. Некоторые почитатели «старца Григория» даже поднимали вопрос о его канонизации, но Церковь однозначно отвергла эту возможность. Напротив, в Докладе, посвященном канонизации семьи Романовых, митрополит Ювеналий отметил, что «в отношении с Распутиным присутствовал элемент человеческой немощи, связанный у Императрицы с глубоким переживанием неизлечимости смертельно опасной болезни сына, а у Императора обусловленный стремлением сохранить мир в Семье сострадательной уступчивостью материнским терзаниям Императрицы». Это объяснение вполне соответствует историческим фактам.Конечно, можно понять чувства матери больного ребенка, но не стоит делать их признаком святости, как пытались это объяснить неумеренные почитатели «царских мучеников».

Первое десятилетие после канонизации семьи Романовых показало, что это прославление принесло добрые плоды - Церковь избежала новых расколов и преодолела старый, царская семья действительно почитается верующими, но она не стала символом православия. Любой христианин может открыто сказать, что ему не близок опыт святости Николая II и его супруги, может не вешать дома их иконы, спокойно разбираться в историческом прошлом нашей Родины, не опасаясь обвинений в том, что он не является верным членом Церкви. В конце концов царская семья - это не единственный пример святости, даже среди новейших подвижников.