Воспоминания военного детства

Анна Сергеевна Копьева

Недавно Анна Сергеевна окончила свой земной путь, преставилась ко Господу. Память о таких, как она, соотечественниках – историческая справедливость. Ее опыт – опыт реальной жизни в реальной России всего лишь несколько десятилетий назад.

Шестьдесят два года, как закончилась Великая Отечественная война. Как хорошо, что есть решение считать День Победы одним из важнейших праздников государства, а не только юбилейные года.

Я хочу поделиться своими детскими воспоминаниями о том уже далеком 9 мая 1945 года. Когда началась война, мне было шесть лет, а кончилась – десять. Нашему поколению было по 8-10 лет, когда окончилась война.

Конец апреля 1945 года. Все ждем правительственного сообщения о капитуляции фашистской Германии. И вот 9 мая. Утро, синее небо, солнце, первая зелень. Встаем. Мы, дети, собираемся в школу, наши родители – на работу. Но ни мы не попали в школу, ни родители на работу. Прозвучало долгожданное сообщение – мир, мир. Отменены занятия в школах, работа. Работают только те заводы, где идет непрерывный процесс.

Вся Москва на улицах. Смех, слезы, объятия – все смешалось. Играет баян, гармошка – танцы. И радость, радость. Родители дают нам деньги, и мы можем покупать газировку, мороженое, «петушков» на палочках. А вечером – салют, тридцать залпов, небо все расцвечено огнями, лучи прожекторов. Но мы ждем что-то еще. И вот подняты аэростаты с портретами И. В. Сталина. Мы все смотрим вверх и аплодируем. Крики «Ура!». Радость. Победа!

А потом – разруха, голод. Карточки, что и во время войны. И кусочек хлеба, смазанного смальцем (такой жир), – вкуснее пирожного. На рынке можно вещи обменять на буханку непропеченного хлеба. Но это ничего, жить можно. Конец 1947 года – денежная реформа и, главное, отмена карточек. Хлеб можно есть сколько хочешь, не считая кусочки.

Я училась в школе № 74, напротив школы пленные делали дорогу. Занятия шли во вторую смену, и вот, когда мы шли в школу, они подзывали нас и о чем-то просили. Мы поняли, что им нужна бумага, карандаши, и мы приносили им записные книжки, карандаши, ластики, отдавали кусочки сахара. Там, на родине, у них были дети, они скучали по ним. И мы не думали, что это враги. Для нас это были люди. Только боялись, чтобы нас не увидели наши учителя.

В моей жизни самые важные даты – 22 июня, 16 октября–начало декабря 1941 года и 9 мая 1945 года. Они в моем сердце. Почему 16 октября–начало декабря 1941 года?

Анне Сергеевне  врезалось в память то, как немецкие войска подошли совсем близко к Москве. Это было понятно уже потому, что дом, где жила семья Анны Сергеевны, рядом с Троице-Голенищевским храмом, был спешно преобразован в красноармейский штаб. С болью она рассказывала о том, как сурово обращались наши советские офицеры с простыми людьми. Мама Анны Сергеевны готовила еду для «постояльцев». В Москве было очень голодно, и детям почти нечего было есть. Комиссары были на спецпайке, но на просьбу отдавать послеобеденные объедки детям они откликнулись приказом кормить служебных собак. «Они обращались с нами не лучше фашистов», - повторяла Анна Сергеевна.

«Угроза, нависшая над Москвой, было очень реальной, счет шел на недели, дни, часы. Те, кто остался в Москве, должны помнить это время...»