Смерть и воскресение в Дахау

21 марта 1933 года. Всего два месяца, как Гитлер у власти; не прошло и двух недель с момента назначения Гиммлера начальником мюнхенской полиции. Нацистские газеты полны энтузиазма: «В среду неподалеку от Дахау будет открыт первый концентрационный лагерь, способный вместить до 5 тыс. человек. Все коммунисты, а также по мере необходимости члены движения «Райхсбаннер»[1] и функционеры партии социал-демократов, которые угрожают безопасности государства, будут содержаться здесь».

Дахау был не только первым значительным концентрационным лагерем в Германии, но и образцом для всех немецких лагерей - «KZ», как их стали называть сначала охранники-СС-овцы, а потом и заключенные. «Ка-цет» - звучит гораздо выразительнее, чем официально-логичное «KL». И сложно поверить, что имя немецкого заключенного «кацетлер» случайно совпало с русским «зэком» или «зэка», з/к, как было первоначально - тоже ведь не самое грамотное сокращение. А разница - только в порядке букв!

Система Дахау

В июле комендантом лагеря становится Теодор Эйке, именно он детально разработал внутреннее устройство Дахау: от плана застройки до отношения с подчиненными и системы наказаний. Эйке был, надо признать, талантливым человеком. Позже, когда все силы Германии были брошены на войну с Советским Союзом, смелость и дисциплина его дивизии «Мертвая голова» не раз будет решать исход сражений в пользу гитлеровцев. Но уже в 33-м дарования оберфюрера СС проявились вполне[2]. Внедренная им схема устройства концлагеря позволяла небольшому контингенту охранников из СС эффективно манипулировать десятками тысяч заключенных, уничтожать сотни и тысячи людей. Главный принцип состоял в изоляции заключенных от надзирателей, от внешнего мира и от товарищей по несчастью, задействованных на особых работах. Внутри же лагеря действовала система самоуправления, а лучше сказать, самоистязания: одни заключенные командовали другими, и делали это, как заложники своего положения, часто с большей жестокостью, чем сами охранники. Была и «стройная», впрочем творчески применяемая, система наказаний: битье палками, подвешивание за кисти рук, карцер, стояние сутками на ногах...

И еще одна сильная сторона системы Дахау: тщательная работа с кадрами. В лагере действовала специальная школа по подготовке бойцов элитных частей СС. Физические упражнения, строевая подготовка, беспрекословное подчинение и умение убивать. Убивать хладнокровно...  «Материала» для отработки навыков хватало. Выдерживали обучение далеко не все: известен случай, когда один из надзирателей лагеря не выдержал тренировок и попросился обратно на свою прежнюю должность. В лагерь он вернулся, но уже не как надзиратель, а как заключенный. Шла работа и с идеологической стороны: в подразделениях Теодора Эйке практически все солдаты официально отрекались от веры, что, впрочем, было скорее констатацией сложившегося положения, чем содержательным выбором: сложно себе представить, что в дивизии «Мертвая голова» могли найтись христиане.

Ворота в Дахау

Через небольшое время начальство отметило успешную деятельной Эйке повышением - он стал инспектором всех концлагерей Германии. Теперь система Дахау копировалась во всех лагерях с особой точностью. Вплоть до девиза, написанного на железной решетке ворот: «Arbeit macht frei». «Работа делает свободным» - то ли издевка, то ли угроза, но эти слова были прочувствованы заключенными до конца, во всех смыслах. Они же повторяются рефреном в «Песне Дахау»[3], которую кацетлеры сочинили еще в 1938-м.

Так что роль Дахау в истории немецких концлагерей - особая: первый и образцовый, хотя и не самый большой и не самый страшный, если такая градация вообще уместна. Дахау не был лагерем уничтожения, то есть убийство узников не было его прямой задачей, для этого использовались «учреждения» вне Германии - в основном в Польше, где ликвидация «человеческого материала» «не первого сорта» осуществлялась в промышленном масштабе.

Узники Дахау

Поначалу же режим Дахау был достаточно мягким. С узниками - в тот период это в основном политические оппозиционеры, - разумеется, не церемонились, но и особой жестокости не проявляли. Кто-то даже, случалось, выходил на свободу. Для высокопоставленных заключенных был отведен специальный блок, позднее были устроены отдельные бараки для священнослужителей - их через Дахау прошло в общей сложности около 2700. Большую часть среди них составляли польские священники, были и архиереи: архиепископ Клермонский Габриэль Пиге и, что имеет особенно значение для нас, Сербский патриарх Гавриил и владыка Николай (Велимирович).

В 30-е годы концлагерь служил главным образом для запугивания баварской администрации и для предотвращения возможного сопротивления гитлеровскому режиму. «Авторитет государства находится под угрозой из-за всестороннего и незаконного вмешательства политических функционеров в механизм нормального управления... Каждый местный, районный, областной партийный начальник издает постановления, которые вмешиваются в законодательную область областной администрации, районных служащих, вплоть до самого маленького жандармского участка... Каждый арестовывает каждого... каждый грозит каждому заключением в Дахау... Повсюду вплоть до жандармского участка у самых лучших и надежных служащих возникает неуверенность в иерархии власти, что, несомненно, разрушительно для государства», - пишет летом 1933 года один из нацистских чиновников премьер-министру Баварии.

Потом к политическим заключенным добавились цыгане, евреи, свидетели Иеговы (деятельность секты запрещена в Германии с 1933 года), гомосексуалисты, уголовники. С 1939 года состав лагеря радикально изменился. Теперь немцев было меньшинство, а основную часть узников составляли поляки, русские (в Дахау не различали украинцев, белорусов и русских), венгры. Сколько было наших соотечественников в лагере, понять непросто. Официально значится 24 тысячи, но в начале войны советских пленных расстреливали тысячами, даже не регистрируя в списках. Сколько людей погибло в таких массовых расправах? По некоторым свидетельствам, около 4 тысяч. Понятно, что могло быть и больше. После войны наше руководство этим не очень-то интересовалось: даже тех русских, кто выжил, ждала нелегкая судьба. Через небольшое время после долгожданного освобождения «репатриционные офицеры» Красной армии уже возводили загородки из колючей проволоки, чтобы изолировать советских граждан от остальных обитателей лагеря, а также чтобы приготовить их к добровольно-принудительному возвращению на родину.

Карта концлагерей Третьего Рейха

Наверное, нет смысла подробно описывать ежедневные злоключения узников Дахау: издевательства и пытки провинившихся; горькие работы «на износ» на оборонных заводах и даже на частных предприятиях - по договоренности с руководством лагеря предприимчивые хозяева строительных фирм получали практически бесплатную рабочую силу, рабским трудом пользовались даже на заводах БМВ. Упомянем еще медицинские эксперименты над заключенными: врачи исследовали переохлаждение (подопытных замораживали), экстремально высокое давление, малярию и тиф (людей специально инфицировали, а затем систематично фиксировали стадии болезни). Хватит? Вспомним еще «инвалидные транспорты» - ослабевших грузили в вагоны и отвозили в Линц, в газовую камеру; была и своя газовая камера, но как будто массовых расправ в ней не проводилось.

А может быть, уже пора забыть эту черную страницу в истории Европы? Да, было. Но было уже давно. Сегодняшние веселые немецкие детишки не имеют к этому ровным счетом никакого отношения. Каждое событие имеет срок давности. Возможно, монгольские завоеватели очень нехорошо поступали с мирным китайским населением, но кто сейчас об этом помнит? А если бы каждому военному или политическому преступлению ставили памятник, то вся Европа (и уж точно вся Россия) покрылась бы траурными монументами: здесь в Тридцатилетнюю войну зарезали столько-то гугенотов, а здесь наполеоновские войска сожгли такую-то деревню.

И похоже, что дело к этому и идет. Слово «Дахау» в Германии еще помнят, а вот в России уже далеко не все... Местные жители открыто выражают недовольство: старый красивый город, а такой «черный пиар» устроили по всему миру, как будто у нас кроме казематов концлагеря ничего и нет!.. Говорят, что скоро введут входную плату за посещение мемориального комплекса KZ-Dachau - исключительная мера, но что делать? Государственное финансирование сокращается.

В общем, эмоций все меньше. А вот слова гамбургского неонациста Кристиана Ворха: «Я был в Дахау под Мюнхеном... В Дахау огромная территория за забором, пустая, и один барак. Там не на что смотреть. Сложно представить себе, что там происходило».

Я тоже был в Дахау. Действительно, большая территория за забором. Действительно, пустая. Барак не один, а несколько, но, правда, восстановлены не все - большинство только отмечены на земле прямоугольниками. И мне тоже до сих пор непросто представить, что же происходило на этом месте 60 лет назад, хотя старые фотографии кое-что доносят из атмосферы того времени. Однако у меня, в отличие от Кристиана Ворха, возникло два сильных ощущения.

Красота Дахау

Первое - ощущение болезненной, мучительной чистоты и правильности: ровные ряды колючей проволоки, аккуратные тележки крематория (под конец войны, правда, уже не использовались - угля не хватало), добротный бетон газовой камеры и даже табличка «Душевая» - не душевая, конечно, но табличка тоже официально-четкая. И главное - безукоризненная чистота. Сейчас-то, понятно, музей. Но так было и раньше: пятнышко или соринка на полу барака, оторванная пуговица на рубашке - малейший беспорядок карался несоразмерными истязаниями. И при этом устройство жизни достаточно разумное: в каждом бараке - два туалета и две помывочные, аккуратные трехъярусные кровати, в отдельном корпусе столовая. Подробная система опознавательных знаков: разноцветные треугольнички в зависимости от национальности, статуса и уровня доступа.

Второе - ощущение симметрии, размеренности, красоты... Да, именно так: красоты... Планировка лагеря чем-то напоминает усадьбы с парками во французском стиле, только вместо ровно подстриженных кустиков безукоризненно ровные ряды бараков. Все-таки есть что-то общее между Дахау и Версалем! Главный дворец, перспектива, а несколько в стороне небольшой аккуратный домик - крематорий - чем не Малый Трианон?

Хозяйственные здания Дахау	Дворец Нимфенбург. Мюнхен

Думается, что этот параллелизм глубже, чем может показаться с первого взгляда. Ведь концлагерь Дахау - это тоже произведение человеческого разума. Не страстей, стихии и приспособления к трудной жизни, а разума в чистом виде. Разума, возведенного в абсолют и самостоятельно решающего, что хорошо, а что плохо. Концлагеря строили не бандиты, сумасшедшие или садисты, это были по большей части разумные люди, но зашедшие слишком далеко в рациональных выводах, позволившие себе самостоятельно определять ценность других людей.

Ведь если человек вреден для общества, то надо его изолировать.

Если человек не поддается исправлению, то убить его - самый правильный выход.

Если ликвидация относительно небольшого числа вредных и сомнительных элементов сделает остальное общество крепким и сплоченным, то надо заплатить эту цену.

Если человек все равно обречен на смерть, почему бы не убить его более полезным для общества способом - каторжной работой?

Если солдаты гибнут от переохлаждения и малярии, а научные исследования помогут разработать лекарства и таким образом спасти тысячи жизней, то ради этого можно не пожалеть нескольких заключенных.

И такие «законные» убийства осуществляли не маньяки и не уголовники, а профессора медицины. Надо иметь в виду, что профессор в Германии - это совсем не то же самое, что профессор в России времен перестройки, который может подрабатывать «в свободное время» и грузчиком, и продавцом. Получая титул доктора (по-русски кандидата наук) человек содержательно, онтологически меняется. Соответствующую запись делают в паспорте, и окружающие обращаются к нему уже не «господин Шмидт», а «доктор Шмидт». Профессор же - это и вовсе заоблачная высота: в городе профессоров обычно знают если не в лицо, то, во всяком случае, по имени.

Но таков уж закон человеческой природы, что, начиная самостоятельно познавать и своими силами устанавливать, что есть добро, а что зло, люди переходят в стан абсолютного зла: они приносят миру страдания, горе, смерть, боль, - а цели были самые благовидные...

KZ-Dachau - памятник и напоминание о том, что бывает, когда человеческий разум становится гегемоном вселенной, когда люди берутся кроить весь мир по собственной мерке. В этом напоминании непреходящий смысл мемориального комплекса. Но не только в этом, Дахау помнит не только смерть, но и воскресение.

Воскресение в Дахау

Американские войска вошли в концлагерь 29 апреля 1945 года, было Вербное воскресенье, а 6 мая праздновали Пасху, в тот год Пасха совпала с празднованием памяти Георгия Победоносца. Об этом пасхальном времени в Дахау вспоминает Г. А. Рар: «Среди заключенных находились православные священники, диаконы и монахи со Святой Горы Афон. Но не было ни облачений, ни каких-либо книг, икон, свечей, просфор, вина... Нашелся весьма изобретательный выход из положения... Были взяты холстинные полотенца из больницы наших бывших SS-совских надзирателей. Когда два полотенца сшивали вместе по длине, они образовывали собой епитрахиль, а когда их сшивали вместе по концам, получался орарь. Красные кресты, первоначально предназначенные для ношения медицинским персоналом SS-совской охраны, были прикреплены к полотняным облачениям».

Икона в часовне в Дахау

«За всю историю Православной Церкви, вероятно, не было такого пасхального Богослужения, как в Дахау в 1945 году. Греческие и сербские священники и сербский диакон облачились в самодельные «ризы», которые они надели на серо-голубые полосатые одежды заключенных. Затем они начали песнопения, переходя с греческого на церковно-славянский, а затем снова на греческий. Пасхальный канон, пасхальные стихиры - все пелось наизусть. Евангелие - «В начале было Слово» - также по памяти. И, наконец, Слово св. Иоанна Златоуста - тоже по памяти. Молодой греческий монах-святогорец встал перед нами и произнес его с таким проникновенным энтузиазмом, что мы его никогда не забудем до конца нашей жизни. Казалось, что сам Иоанн Златоуст говорил через него к нам и также ко всему остальному миру!»

И сегодня в Дахау проходят православные богослужения, в деревянной часовне в честь Воскресения Христова: чудная часовня, с замечательными иконами, на живописной лужайке, недалеко от крематория, к югу от основной территории лагеря.

Из записок святителя Николая Сербского в лагере Дахау

День Господа

1945 г.

«Вот, приходит день Господа лютый, с гневом и пылающею яростию, чтобы сделать землю пустынею и истребить с нее грешников ее... Сделаю то, что люди будут дороже чистого золота» (Ис. 13; 9,12).

Многие не чувствуют существования воздуха, пока не подует ветер. Некоторые не задумываются о существовании света, пока не наступит мрак.

Так и многие христиане не чувствовали присутствия Бога до тех пор, пока не взвился бурный порыв ветра войны; не задумывались о Боге, пока им светил мир и улыбалось счастье. Но когда поднялся вихрь войны, когда объединились все силы зла и покрыли все тьмою, люди уже ни о чем другом, кроме как о Боге, думать не могли.

День Господень! В Священном Писании то, что для людей ночь, страшная ночь, кровь и дым, страх и ужас, кровь и муки, пламя и гибель, вопль и крик - все это названо днем Господним. Спросите ли, как это возможно? Почему? Потому, что именно в таких обстоятельствах  пресыщенные и потерявшие образ Божий в полноте осознают, что Бог - все, а они - ничто. Самолюбивые покрываются стыдом, надменные опускают глаза, богатые ходят с пустыми карманами, князья желают, чтобы удостоил их разговором хотя бы полицейский оккупант, нерадивые священники рыдают перед разрушенными храмами, некогда капризные жены, в грязных лохмотьях, варят на обед собачатину. И все они об одном думают - о величине Божественного величия и о ничтожестве праха человеческого.

Вот почему та страшная ночь названа днем Господним. Ибо в день сей Господь Себя являет. Пока длился спокойный день человеческий, человек не вспоминал о Боге, даже превозносил себя над Ним и насмехался над верующими, смеялся над теми, кто звал их молиться, в храм. Когда же настает страшный день Господень, все люди возвращаются к Господу, признают власть Божию, расспрашивают о церкви, почитают священство, начинают читать духовные книги, со стыдом вздыхают о своем прошлом, каются в грехах, творят милостыню, помогают больным, постятся, причащаются, ибо понимают, что близка их смерть и близок тот мир, где день Господень - благой, светлый, радостный и вечный.

Сделаю, говорит Господь устами пророка Исайи, сделаю, что «человек будет дороже чистого золота Офирского», то есть самого чистого и дорогого. Вот, братья, в чем смысл всех несчастий, которые Господь попускает миру. Чтобы сделать человека ценнее и дороже золота.

Знаете ли, братья, почему Господь небесный попустил миру в наши дни все эти военные ужасы, с которыми можно сравнить лишь ужасы ада? Потому что ценность человека упала и стала ниже ценности золота. А это противоречит замыслу Божьему о человеке, а все, что противоречит ему, должно лопнуть, исчезнуть, умереть.

В нашей стране золото стало цениться выше человека. Потому на нее и обрушился грозный бич войны, бич, сплетенный из всех зол и бед, словно из змей огненных. Для того, чтобы мы научились ценить Бога выше человека и человека выше золота.

Когда зарождалась Сербия, великие люди жили в небольших домах. Когда Сербию заменила Югославия, маленькие люди стали жить в огромных палатах. Все войско Карагеоргия, поднявшее восстание против турок, могло бы поместиться в дом какого-нибудь югославского вельможи из Белграда. Народ роптал, но постепенно сам пошел стопами своих вельмож, златолюбивых человеконенавистников. Из-за денег убивали людей, жгли дома, заключались невенчаные браки, разделялись общины, создавались партии, враждовали братья, поносилось имя сербское, отвергалась вера, предавались святыни, продавалось отечество. Вот почему должно было прийти страшному дню Господню, братья мои, и к нам.

А теперь блаженны мы, если научились ценить человека выше золота, выше богатства, выше славы, выше звезд, выше всей вселенной, которую Создатель даровал человеку, тогда не напрасны наши страдания, тогда мы будем сильными и счастливыми и станем жить в мире и покое, в любви и взаимном уважении, славя Бога Троического, Отца и Сына и Святого Духа, во веки веков. Аминь.

Слова свт. Николая Сербского цитируются по материалам сайта «С любовью к Сербии». Полностью записки святителя Николая «Сквозь тюремное окно» были изданы Троицким подворьем в 2006 году.

[1] Рейхсбаннер (нем. Reichsbanner, букв.- гос. флаг), военизированная орг-ция в Германии в 1924-33, создана под руководством С.-д. партии с целью защиты респ. от монархич. реакции; распущена фашистами.

(Большой Российский энциклопедический словарь). В межвоенной Германии действовало несколько военизированных организаций со сходной структурой: «Стальной шлем», коммунистический «Рот-фронт», нацистские штурмовые отряды СА,- в 1933 году движения оппозиционных партий были запрещены.

[2] Интересно отметить, что до своего назначения комендантом первого концлагеря Эйке несколько месяцев содержался в психиатрической лечебнице за очередную экстравагантную выходку: с группой вооруженных СС-овцев он «арестовал» гауляйтера Рейнланд-Пфальца и держал его в шкафу в течение трех часов до прибытия полиции.

[3] Текст песни и звукозапись на странице http://www.gedenkstaettenpaedagogik-bayern.de/dachaulied.htm