Преподобный Максим Грек – московский пророк и невинный страдалец

Его помнят как невинного страдальца, больше 25 лет пробывшего в заключении, обличителя язв русского общества. Учителя, наставника, можно сказать, пророка.

...Четыре мучительных века с тоской мы глядим на Афон,

 Максима, ученого грека, мы просим приехать, а он,

пока мы в его переводе читаем Псалтирь по нему,

 все едет по русской равнине в тверские пределы, в тюрьму.

Его уже века четыре мы как преподобного чтим -

под вьюгу, под чтенье Псалтири, и сосны бушуют над ним.

Олеся Николаева «Судьба иностранца в России...»

Преподобный Максим Грек приехал в Москву в 1518 году переводить греческие книги. Но в истории и в памяти людей он остался не как переводчик Толковой Псалтири, творений святых отцов и даже не как справщик богослужебных книг (что особенно вспоминали на «суде» над преподобным), а как невинный страдалец, больше 25 лет пробывший в заключении, обличитель язв русского общества. Учитель, наставник, можно сказать, пророк. Москвичи спрашивали Максима буквально обо всем. И он говорил и писал, вразумлял и наставлял о том, чем плоха астрология и почему на крестах церквей делают украшение в форме месяца, как определить истинного философа и в чем неправда мусульман и католиков.

Жизненный путь Максима Грека был очень необычен. Родился он в Арте (современная Албания), молодость провел в Италии, получил блестящее образование, лично знал Пико делла Мирандолла, Фичино, был под большим влиянием Савонаролы, после смерти которого принял постриг в доминиканском монастыре, но потом оставил католичество, уехал на Афон и около 10 лет подвизался в Ватопедском монастыре, откуда и был направлен в Москву, переводчиком. Замечательно, что к тому моменту ни русского, ни славянского он не знал: «Надеемся же, яко и русскому языку вборзе навыкнет», — этими словами напутствовало Максима афонское начальство.

По приезде, он попал в самый центр церковно-политической жизни. Еще не очень-то владея разговорным русским и уж, конечно, не разбираясь в тонкостях политической ситуации, ему приходилось отвечать на самые «горячие» вопросы московских интеллигентов… И он отвечал искренне, без дипломатичных умолчаний, как думал. Особенно доставалось от Максима монастырям с тогдашней вотчинной экономикой, зависимыми крестьянами, торговлей. Горячо выступал он также против суеверий и обрядоверия, к которому как-то очень склонялись русские христиане.

Если пытаться встроить все в общие схемы, то надо сказать, что Максим Грек «примкнул» к «партии» нестяжателей (в их противостоянии осифлянам). Проясняет ли это что-то? Возможно. Появление знакомых ярлычков (нестяжатели, осифляне) помогает вспомнить контекст, но с другой стороны, затемняет восприятие и мешает объективности – уж очень много личных пристрастий внесено в оценку «богословских споров» рубежа XV-XVI веков. Поэтому предлагаю забыть все выше сказанное, а также все, что вы знали про Максима Грека и его эпоху, и послушать самого преподобного. Его слова говорят сами за себя.

Слово 15. «Как бы от лица Пресвятой Богородицы к лихоимцам, развратникам и делателям всякого зла, которые всякими канонами и различными пениями надеются благоугодить Ей».

О, творение премудрого Бога! часто певаемое Мне тобою «радуйся», тогда будет Мне благоприятно, когда увижу, что ты делом исполняешь заповеди Родившегося от Меня, — что ты отстал от всякого, вообще, зла, от блуда и лжи, гордости и лести, и от неправедного похищения чужих мнений. А пока ты пребываешь в этих делах и ими услаждаешься, пока двойными процентами с радостию пьешь кровь живущих в бедности и бесчисленными принудительными трудами высасываешь у них мозги, — до тех пор ты для Меня ничем не отличаешься от иноплеменника — скифа и христоубийц, хотя и хвалишься крещением. Я нисколько не внемлю тебе, хотя бы ты бесчисленные каноны и стихиры воспевал Мне приятным голосом. Милости, говорит Господь, хощу, а не жертвы, и уведения Божия, а не всесожжений (Осии 6, 6). Ты же, как свиния, предаваясь ненасытно всякому студодеянию, и, как хищный волк, похищая чужие имения и обижая бедных вдовиц, изобилуя же во всем и будучи преисполнен беззаконных дел, как христоненавистный татарин, занимаясь играми и упиваясь, играя всегда в гусли и услаждая себя пением скверных и блудных песен, окончательно изгнав из души своей страх Божий, — думаешь ли ты благоугодить Мне множеством канонов и стихир, воспевая их высоким воплем? Не слышишь ли проповедника, который ясно говорит, что творящие таковое наследуют не царство Божие, а скорее те горькие вечные муки, которые под землею? Не обманывай же себя! Но если желаешь избавиться мучений и наследовать царство Божие вместе со всеми праведными, то отстань решительно от всяких своих беззаконных злых дел и от всей души возлюби противоположные им добродетели, насади в мысль свою страх Божий, любовь и желание небесных благ. Ибо иначе нет возможности ни избавиться мучений, ни благоугодить страшному Судии. Если же этих Моих советов не послушаешь, о безумный, но будешь продолжать держаться своего беззаконного нрава, то познаешь свое безумие тогда, когда будешь связан по рукам и по ногам кандалами, как не имеющий одежды, приличной духовного брака, и будешь ввержен в преисподния бесконечные огненные мучения; когда вместе с негодными рыбами будешь выброшен, как воспитавшийся не в чистых струях благоверия, а в мутных болотах греховных и ожиревший блудом, почитая для себя жизнью — наслаждение похотью; когда услышишь оное изречение: аминь глаголю вам, не знаю вас, исчезните от Меня делатели беззакония; когда затворится тебе мысленный чертог за то, что не приял ты в сосуд свой елея, но, будучи побежден сребролюбием, никогда не переставал без надобности всех обижать и возненавидел убогих. Тогда-то, о несмысленный, тогда познаешь достоверно, и будешь напрасно и бесполезно плакать, когда вполне поймешь, что неложны те обетования Родившегося от Меня, которыми Он предвозвестил о мучениях и о вечных благах, и что повинующимся всегда Его слову, уготовано веселье, а неповинующимся — огнь, никогда не угасающий.

Итак, если искренно желаешь получить от Меня помощь и угодить Богу, Царю всех: то с целомудрием и со щедротами к нищим старайся всегда воспевать Мне: «радуйся».

О пришельцах-философах

Так как многие обходят грады и страны, иные ради купли, другие для различных художеств и ремесел, некоторые же и для проповедания другим книжного учения – или греческого, или литинского, то есть римского, - одни из них вполне образованы, а другие только наполовину, некоторые же совсем и не начинали обучаться познанию научных книг, как-то: грамматике, риторике и прочим уважаемым эллинским наукам, однака хвалятся знать все, дабы этим способом приобрести себе выгоды и средства к пропитанию, - я рассудил, что справедливость требует оставить вам, господам моим, несколько строк, написанные мною эллинским способом, достаточным для испытания всякого хвалящегося. Если кто после моей смерти придет к вам, то если он в состоянии будет перевести вам эти строки согласно с моим переводом, - верьте ему как доброму и опытному. Если же не может перевести вполне согласно моему переводу, не верьте ему, холя бы он тысячу раз хвалился, и прежде спросите его, каким размером сочинены эти строки, и если скажет эпическим (гекзаметром) и элегическим (пентаметром), то оно прав. Спросите его еще, сколько стоп имеет тот и другой размер? И если ответит, что эпический размер имеет шесть стоп, а элегический – пять, то не имейте никакого сомнения в том, что он очень хорош, и примите его с любовию и честию, и сколько бы времени он ни пожелал прожить у вас, награждайте его, не скупясь, отпустите его с миром, а насильно не удерживайте у себя таковых: это не похвально, не справедливо и для земли вашей не полезно, как и Гомер премудрый говорит, законополагаю о страннолюбии: «Следует», говорит, «любить гостя, проживающего у вас, а если хочет уйти, отпустить».

Слово 20. «О том, какое исповедание надлежало бы епископу Тверскому принести Создателю всего, после того, как сгорел соборный храм и весь двор его, со всем имуществом, также самый город Тверь, где сгорело множество иных храмов, обывательских домов и людей, казнимых гневом Божиим, что было 22 июля 1537 года, и какой боголепный ответ последовал бы ему от Господа; чему следует внимать со страхом и нелицемерною верою».

Каким же служением вы можете благоугодить Мне? Видя Меня изображенным на иконе, вы украшаете изображение Мое золотым венцом, а Самого Меня, живущего среди вас, оставляете гибнуть голодом и холодом, тогда как сами всегда вкусно питаетесь и упиваетесь и украшаете себя различными одеждами. Снабди Меня тем, в чем Я нуждаюсь! Не прошу у тебя золотого венца; ибо Мое золотое украшение и кованный Мне венец, это — то, чтобы посещать нищих, сироти вдовиц, и доставлять им достаточное пропитание, как и напротив, их скудость в необходимом составляет для Меня досаду с вашей стороны и крайнее бесчестие, хотя бы вы безчисленным множеством голосов и прекрасным пением гремели в Моих храмах; ибо не жертвы хочу Я, но милости. Какую же радость может доставить Мне ваше сладкогласное пение, соединенное с рыданиями и воздыханиями вопиющих ко Мне, по причине сильного голода, нищих Моих? Я — Судия вдовиц и Отец сирот и называюсь защитником жалких нищих. Подражайте же Мне и словом и делом, и заботьтесь о них, как Я забочусь, и не презирайте их, видя, что они терпят крайнюю нужду от голода и холода, но, как братьям своим, дайте им потребное щедрой рукой. И тогда Я кротким лицом и милостивым оком воззрю на вас и защищу вас в настоящей жизни и в будущей прославлю. <…>

Для этого Я повелел вписать в книги Свои спасительные заповеди, поучения и наказания, чтобы вы знали, как следует вам благоугождать Мне. Вы же книгу Моих словес внутри и снаружи обильно украшаете серебром и золотом, а силы написанных в ней Моих повелений не принимаете и исполнять не хотите, а, напротив, своими поступками показываете, что признаете все это ложным и пустым. Тогда как Я повелеваю ходить узким и прискорбным путем, вводящим в живот тех, кои живут в воздержании и плаче, в терпении скорбей и напастей,— вы избираете путь пространный, которым идут и дикие народы: вкусно и обильно каждый день питаетесь и проводите время в смехе и пьянстве, в разных играх и рукоплесканиях, не допуская, чтобы что-либо из этого подверглось испытанию на страшном Моем суде, и совершенно изгнав память о сем из душ ваших. Также: Я ублажаю плачущих о себе, а насыщающимся и живущим развратно предсказываю горе, вы же игрою в гуслях, тимпанах и бубнах и скверными припевами людей развращенных всегда утешаете себя подобно язычникам. Достойно же великих рыданий то, что вы, дерзая на такие душепагубные и богомерзкие поступки, пребываете всегда без покаяния, надеясь оправдаться предо Мной холодным раскаянием при самом последнем вашем издыхании.

О надписи на венце Спасителя и об имени Пресвятыя Богородицы

О буквах ΟΩΝ, которые иконописцы пишут на венце Спасителя, да будет тебе известно, что слово это эллинское, то есть греческое, и значит на русском языке «Сый», а это слово «сый» значит «который есмь», или «который существует». Этим наименованием назвал Себя Вседержитель Моисею, когда посылал его в Египет, сказав ему: тако речеши сыном израилевым: Сый посла мя к вам (Исх. 3, 14). Так назвал Себя Вышний потому, что Он один по существу есть сущий, не имея ни начала, ни конца, но всегда есть, заключая в Себе прошедшее, и настоящее, и будущее, почему и называется присносущным. Прочие же все Его дела, видимые и невидимые, от Него и по Его благодати имеют бытие, и жизнь, и движение, и пребывание; Он же ни от кого не произошел и не получил бытие, но Сам Собою всегда был, есть и будет в бесконечные веки — безначальный, бессмертный и бесконечный по естеству, жизнь всего существующего. Ангелы и души человеческие созданы Им по благодати, а не сами собою получили бытие и от Него имеют бессмертие. Но об этом достаточно.

А что иконописцы пишут с обеих сторон иконы Богоматери слова Μ̃̃ρ. Θ̃Υ: то знай, что и эти письмена и слова суть греческие и значат: «Митир Феу» (Μητήρ Θεου), по-русски же это значит: Матерь Божия, а не Марфа, не Мирфу, как некоторые, по неведению греческого языка, думают. Имя Божией Матери — Мария, а не Марфа и не Мирфу.

Преподобный Максим Грек. Творения. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1996.