Выставка преткновения

Арт-общественность и православная общественность оказались схожи в одном: суть претензий по преимуществу не относилась к содержанию и качеству работ, а связана с выставкой как социальным фактом. Одни ругаются: «негоже перед попами заискивать», другие твердят про «кощунство» и «святотатство».

Судя по всему, в критические отзывы вылилось раздражение современным искусством как таковым. Действительно трудно усмотреть родство объектов, выставляемых в современных галереях, с высокими образцами классического и уж тем более церковного искусства. Кажется, что современные художники не умеют держать в руках кисти и палитру и насмехаются над зрителем. Неуютно чувствовать себя в положении человека, которого явно обманывают, а он не может понять, где же подвох.

Во все времена гении возникали не сами по себе. Была среда, профессиональное сообщество, некий «питательный бульон», который вскармливал творческий процесс. От каждой эпохи остается несколько имен, а остальные - без которых и эти имена бы не состоялись - не остаются в истории. Бульон современного российского искусства неоднороден. Здесь есть и провокаторы, и конъюнктурщики, и несомненно талантливые искренние люди. Современное искусство, разумеется, не вполне искусство в традиционном смысле слова. Это творческая деятельность на стыке журналистики, рекламы, прикладного дизайна и социальных технологий. И все же в основе его лучших образцов лежит то же, что в течение тысячелетий было в основе искусства, - поиск, самовыражение и отражение присутствия Божьего в тварном мире. Инсталляция или объект - это высказывание художника, которое, как и любое произведение искусства, вызывает у зрителя чувства и побуждает его к размышлениям, побуждает вступить в мысленный или реальный диалог с автором.

Тот факт, что самой пререкаемой работой на выставке «Двоесловие» стал фрагмент «Евангельского проекта» Дмитрия Врубеля и Виктории Тимофеевой (который является пререкаемым с момента первой демонстрации на выставке «Арт-Москва» 2008 года) говорит только об одном - о силе визуального образа в современной культуре.

Сколько священников, начиная от регулярно выступающего в СМИ и перед большими аудиториями протодиакона Андрея Кураева, и заканчивая безвестными батюшками из сельских приходов, используют в своих проповедях примеры из современной жизни, иллюстрирующие евангельские слова? «Не ты ли? Не твой ли сосед?» - спрашивают священники прихожан, чтобы те поняли, что Евангелие написано про них и для них. Кто они? Такие же милиционеры, тетки, бомжихи, убитые горем матери и трудные подростки, как на работах Врубеля.

При этом слово (устное и письменное) никого не шокирует. Но стоило Врубелю и Тимофеевой визуализировать эти образы, как начались протесты и обвинения в кощунстве. Конечно, удобно воспринимать текст Евангелия как аллегорию. И очень трудно увидеть, что оно реально, отнестись к бомжихе как к героине Священной истории и тем самым и себя ощутить в этом историческом  эсхатологическом потоке.

Многие критики пытаются измерить личную религиозность художников. Но много ли найдется «правильных» православных среди классиков прежних веков - художников, композиторов, писателей, чье творчество считается сегодня «каноническим»?  Не стоит забывать, что «Дух дышит, где хочет», а интуиции и прозрения не находятся в прямой зависимости от степени богословской образованности и даже личного благочестия.

Ожесточенная и болезненная дискуссия  о современном искусстве  говорит о значимости искусства даже с позиций тех, кто воинственно настроен по отношению к нему. Новая культурная реальность - не пустые слова, не рекламный слоган. И не исключено, что дискуссия последних дней, каким бы ни был ее результат, окажет серьезное влияние на ее развитие.