Преподобномученик Феодор (Богоявленский Олег Павлович)

Девять студентов, выпускников и профессоров МГУ причислены к лику святых. Мы уже писали о преподобноисповеднике Никоне (Беляеве) и священномученике архиепископе Петре (Звереве). см. «ТД» № № 29, 35. Продолжаем публикацию материалов о новомучениках.

Олег Богоявленский родился 26 декабря 1905 года в Тегеране в благочестивой семье русского консула. В 1923 Олег поступил на медицинский факультет МГУ.

В 1926 г. тяжело заболела мать, и Олегу пришлось уйти с 4-го курса университета и поступить на работу. В 1927 г. его призвали в армию.

После демобилизации Олег посещает Высоко-Петровский монастырь. Настоятель монастыря архиепископ Варфоломей (Ремов) благословил Олега обращаться за руководством к архимандриту Никите (Курочкину), монаху закрытой к тому времени Зосимовой пустыни. Летом 1929 г. храм в Высоко-Петровском монастыре был закрыт и монахи перешли в храм преп. Сергия на Большой Дмитровке (разрушен в 1934 г.). Здесь Олег решил посвятить всю жизнь только Богу. Он принял монашеский постриг с именем Феодор 4 ноября 1930 г. и был рукоположен в сан иеродиакона. В то время он жил в маленькой комнатке на колокольне. В 1933 г. Павел Корин написал его портрет-эскиз к картине «Русь уходящая».

В то время по всей стране тысячами закрывались храмы, инсценировались церковно-контрреволюционные процессы, по которым жестоко осуждались десятки, а то и сотни людей. В каждом таком процессе находился человек, сыгравший роль, аналогичную Иуде среди двенадцать апостолов. Нашелся такой и в братии Высоко-Петровского монастыря. Многие знали о его зловещей роли. В начале 1933 г. он подал сведения в ОГПУ: «Сергиевская церковь по существу является нелегальным монастырем, где группируются контрреволюционные антисоветские элементы... Руководящую роль занимают, кроме епископа Варфоломея (Ремова)... (далее он назвал восемь священноиноков и среди них иеродиакона Феодора). Контрреволюционная деятельность означенного нелегального монастыря проводилась в направлении активной борьбы с властью путем вербовки и обработки в антисоветском духе молодежи с целью подготовки перехода в подполье, организации нелегальной академии, организации нелегальной помощи сосланным за контрреволюционную деятельность церковникам. Контрреволюционная организация в процессе деятельности успела обработать в контрреволюционном духе молодежь, завербовав в тайные послушники следующих лиц... (он назвал еще 14 человек). Молодежь обрабатывалась таким способом, чтобы не только оторвать ее от общественной жизни и общественных организаций, но и внушалась мысль, что общественные организации развращают молодежь... Монастырем завербовано в тайное монашество 60 человек, фамилий всех не знаю, но некоторые из них мне известны... Монашки руководились иеромонахами через ежедневное писание рапортичек-помыслов о повседневной жизнедеятельности, на которые они получали от иеромонахов руководящие указания».

28 марта 1933 г. иеродиакон Феодор был арестован. Всего по «делу» было арестовано 24 человека.

Месяц длилось следствие, следователи старались заставить о. Федора признать существование при Сергиевском храме нелегальных монастыря и духовной академии, требовали назвать участников. О. Феодор держался исключительно мужественно и отказался дать показания. 27 апреля 1933 года Особое Совещание ОГПУ приговорило иеродиакона Феодора к 3 годам ИТЛ. 7 мая он был отправлен этапом в Новосибирск. Ему дали свидание с сестрой, он вышел к ней радостный и бодрый. В мае 1934 о. Феодор был отправлен из Новосибирска во Владивосток, в 1-е отделение Дальлага. Во время посадки заключенных на пароход у него отнялись ноги. Несмотря на жестокие побои, он не смог встать, и конвой вызвал врача. Врач признал необходимость неотложной помощи. Впоследствии врач, узнав о медицинском образовании о. Феодора, взял его к себе помощником, ему пришлось ассистировать более чем при ста операциях аппендицита, удалять зубы и даже принимать роды.

После трех лет заключения о. Феодор вернулся из лагеря сначала в Егорьевск, потом переехал в Тверь. При освобождении врач снабдил его документами и характеристикой, в которой отмечал его исключительную добросовестность и редкие способности к медицине, и приложил ходатайство о предоставлении ему возможности закончить медицинское образование. Нужно было решить вопрос: попробовать стать врачом телесным или идти дальше по скорбному пути священника. Его духовник и восприемник при постриге архимандрит Никита, который в то время вернулся из ссылки, предоставил ему самому решить этот вопрос. О. Феодор обратился за советом к сестре. Ольга стала молиться перед иконой Казанской Божией Матери, которой благословила их мать, и вдруг ясно услышала: «Вземшийся за орало да не зрит вспять». О. Феодор сказал: «Спасибо тебе, одна ты меня поддержала, мне так это было нужно».

О. Феодор обратился в патриархию с просьбой определить ему место служения. Сначала его назначили иеродиаконом в село Амельфино Волоколамского района Московской области, затем иеромонахом в село Ивановское.

Вскоре начался жесточайший террор против Русской Православной Церкви, храмы повсеместно закрывались из-за неуплаты совершенно непосильных налогов, священников арестовывали и, как правило, расстреливали, долго скрывая их гибель под видом заключения без права переписки. В 1937 — 38 годы за веру было расстреляно более сто тысяч священников, монахов и мирян.

О. Феодор не смог заплатить налог, храм в с. Ивановском был закрыт. Староста Троицкого храма в с. Язвище Мария Васильевна продала корову и лошадь и уплатила налог за о. Феодора, он стал служить в с. Язвище, где 24 ноября 1937 года был арестован о. Владимир Медведюк. В с. Язвище, как и в с. Ивановском, о. Феодор самоотверженно исполнял свои пастырские обязанности: шел в любую погоду — в дождь, сильный мороз, распутицу причащать больных, денег за требы не брал, когда видел нищету, сам старался помочь.

В августе 1940 года вновь потребовали уплату еще одного непосильного налога, средств не было, дело о. Феодора передали в суд. Власти предложили о. Федору снять налог и дать богатый приход, если подпишет бумажку с обязательством: «записывать наблюдения о своих прихожанах». О. Феодор резко ответил: «Я не воспитан доносчиком». О. Феодору было запрещено проживание в Московской области.

Иеромонах Феодор уехал в с. Завидово Тверской области, где снял маленькую комнату, но часто бывал в Москве у духовных детей или у сестры Ольги в поселке Востряково.

22 июня 1941 года началась война. О. Феодор с трудом добрался до дома сестры и сказал ей: «Я знаю, что меня скоро возьмут, и знаю, что второй раз уже не смогу пережить то, что пережил. Можно я поживу здесь так, чтобы никто не знал, даже соседи?» О. Феодор поселился в маленькой комнате, ставшей его кельей. Уезжая в Москву на несколько дней, сестра снабжала его хлебом и водой, так как от всего другого он отказывался, и вешала на наружную дверь замок. В тишине и уединении о. Феодор сурово постился и много молился, готовясь к смерти.

В день начала войны власти выписали ордер на арест о. Феодора. Арестован он был только 8 июля 1941 года. В 12 часов ночи раздался стук в дверь. Двое военных растолкали спящего о. Феодора, и когда он встал перед ними во весь свой огромный рост, они невольно отступили. Батюшка стоял перед ними светлый, в белом подряснике, с очень бледным, но спокойным лицом, исхудавший за время своего затворничества. О. Феодор попросил разрешить ему помолиться перед уходом. Они нехотя согласились, но прибавили: «Только по-быстрому». О. Феодор надел полумантию и отслужил молебен перед Казанской иконой. Потом он подошел проститься с сестрой, она горько заплакала. Поцеловав ее, он сказал: «Глупенькая, ну что ты плачешь, радоваться надо, а не плакать!». Услышав эти слова, она открыла глаза и увидела светлое, сияющее радостью лицо о. Феодора. Его вывели из дома, он обернулся и перекрестил широким крестом сестру и весь дом. Его посадили в машину и увезли в тюрьму.

Со следующего дня начались мучительные допросы. О. Феодору было предъявлено обвинение в том, что он, «находясь на нелегальном положении, являлся одним из руководителей контрреволюционной организации церковников и проводил антисоветскую пораженческую агитацию». Следствие сначала велось в Москве, а затем, в виду приближения немцев, в Саратове. О. Феодора ежесуточно в течение долгого времени вызывали на допросы ночью, не давали спать, на допросах беспощадно избивали. Однажды его приволокли в камеру с допроса с лицом, превращенным в одну кровавую массу, у него была вырвана часть бороды вместе с кожей. От него требовали, чтобы он назвал своих духовных детей, о. Феодор отказался. 8 сентября закончился отведенный законом срок следствия, и следователи продлили его через прокурора, мотивируя это тем, что «по делу необходимы дополнительные допросы арестованного с целью вскрытия его антисоветской работы и связей». Допросы с применением избиений и пыток возобновились. Следствие по делу иеромонаха Феодора продолжалось год и семь месяцев. К февралю 1943 года, благодаря его стойкости, были освобождены все, кто привлекался по делу вместе с ним и у кого он останавливался, бывая в Москве.

Начальство НКВД предложило начать новое следствие — на этот раз по обвинению в дезертирстве. 3 февраля 1943 года следователь вызвал о. Феодора на очередной допрос. Ему было предъявлено «дополнительное обвинение в том, что он с целью уклонения от призыва в Красную армию по мобилизации проживал на нелегальном положении». О. Феодор виновным себя не признал.

6 июня 1943 года иеромонах Феодор был приговорен к пяти годам ссылки в Красноярский край. После приговора его перевели из Саратовской тюрьмы в тюрьму № 3 города Балашова Саратовской области. Суровые условия двухлетнего тюремного заключения и пытки сокрушили его здоровье, иеромонах Феодор скончался в тюрьме г. Балашова 19 июля 1943 года и был погребен в безвестной могиле.