Свидетельница чуда

"Покров Пресвятой Богородицы, невидимый для глаз, простирался над городом".

Феодора, жена торговца тканями, довольно высокая женщина лет тридцати, быстро шла по узким улочкам торгового квартала, не глядя по сторонам. Мрачное и напряженное лицо, из-под головного покрывала выбиваются несколько прядок наспех причесанных волос. Обычно так быстро она ходила только к соседке, когда надо было поделиться очередной свежей сплетней или обсудить мужей. Но сегодня все ееобычные привычки отступили перед опасностью, грозившей всем - ее мужу, детям, ей самой,всем жителям города. В обычной жизни не слишком благочестивая, сейчас Феодора только что не бежала в церковь. На улицах было тихо, люди попрятались по домам, ничто не мешало ей полностью погрузиться в свои тревожные мысли. Мало кто из жителей торгового квартала подходил к городским стенам, но люди говорили, что на сей раз это не полуцивилизованные и, в общем, привычные уже арабы, а русы - свирепые страшные варвары-язычники. Говорили об их не знающей меры жестокости, о том, что они приносят кровавые жертвы своим богам и при захвате городов не только грабят все подряд, но также не щадят ни женщин, ни детей.

Большой Влахернский храм, в котором хранились одежды Богородицы и Ее головной покров, был настолько переполнен людьми, что уже начиналась давка. Стены были в каплях, перед иконами оплывали и таяли пучки свечей. Несмотря на полную, на первый взгляд, невозможность войти внутрь, Феодора сумела как-то пробраться через толпу и теперь шаг за шагом медленно продвигалась ближе к алтарю. Люди вокруг молились, плакали, причитали. Из-за негромкого, но идущего отовсюду шума почти не было слышно слов молитв и пения хора. Можно было подумать, что здесь собрался весь город.

Феодора, зажав в руке толстую, размякшую в теплой ладони свечу, пыталась подойти к иконе Богородицы, но неожиданно увидела, что в самом центре храма толпа вроде бы чуть-чуть расступилась, образовав кусочек свободного пространства. Протолкнувшись между людьми, она ожидала увидеть что угодно, но только не его, юродивого Андрея. В лохмотьях, грязный и неопрятный, еще молодой, с лицом, на котором отражались сразу все времена жизни человека и в то же время ни одного, изможденный от поста, он стоял, указывая рукой куда-то вверх, и негромко говорил что-то стоявшему рядом с ним еще одному человеку, который тоже смотрел вверх. Его считали учеником Андрея, он ушел из дома и везде ходил за юродивым. Феодора все старалась вспомнить его имя, но как нарочно не могла. Ее поразили лица Андрея и его ученика (нет, ну как же его зовут-то?..), они словно видели то, что не могли видеть остальные.

Шум вокруг немного поутих, и до ее слуха донеслись слова Андрея: «Видишь ли Госпожу и Царицу мира?» - «Вижу, отец мой духовный!», - ответил ученик (Епифаний, вот как его зовут!). «Что он видит? Что?» - спрашивали люди вокруг. «Кажется, Пречистую Деву» - сказал кто-то. «Пресвятая Богородица, спаси нас!» - раздался в стороне плачущий женский голос. «Что ты видишь?» - наперебой спрашивали Андрея, дергая за руки, за одежду - «Что? Скажи нам, Божий человек!». Феодора замерла, сердце колотилось, во рту пересохло, по лицу катились слезы, которых она не замечала, в голове, в сердце - одна мысль: она стала свидетельницей чуда, вот здесь, сейчас, этот человек видит Саму Богородицу, а она стоит рядом с этим человеком и хотя и не может видеть Ее, но она - свидетельница чуда. Что бы ни случилось потом, она уже знала, этот день стоит всех других дней всей ее жизни, день, который перевернул ее душу и навсегда изменил ее.

Андрей, не отрывая взгляда от видения, также негромко говорил, что видит, как Богородица молится за христиан, обливая слезами Свое лицо. Затем Она сняла со Своей головы покрывало, блиставшее нестерпимым светом и распростерла его над молящимися в храме людьми. Тихая речь Андрея была слышна лишь немногим, стоявшим рядом, но его слова со скоростью ветра передавались всем бывшим в храме. Молящиеся как будто одновременно облегченно и благодарно вздохнули полной грудью, страшное напряжение последних часов отпустило. Слезы продолжали литься, но теперь это были слезы любви и благодарности Пресвятой Богородице за ее молитву и защиту. Молитвы продолжались, но теперь это был не отчаянный вопль о помощи, а прославление Заступницы христиан. Феодора плакала и молилась вместе со всеми.

Поздним вечером, после окончания всенощного бдения, Феодора возвращалась домой теми же узкими улочками и так же, как несколько часов назад, не видела ничего вокруг. Только чувства теперь были совсем другими: мучительная тревога сменилась твердой уверенностью в том, что Пресвятая Дева не оставит их и защитит, а ропот и душевное смятение уступили место небесному покою и благодарности Богу.

На следующее утро с восходом солнца русы неожиданно для всех отошли от стен города и скоро их ладьи под яркими парусами скрылись за горизонтом. Во всех храмах служились молебны, воздух дрожал от перезвона колоколов. А Покров Пресвятой Богородицы, невидимый для глаз, простирался над городом.