Парадиз Петра Великого

Москва и Петербург: два лика одной России

И если Петербург скажет: не

было, то камни Москвы

возопиют: было! было!

Д. С. Мережковский

И если Петербург не столица — нет Петербурга. Это только

кажется, что он существует.

Андрей Белый

«Здесь будет город заложен»

Все началось с Петра Великого. Москва не приняла его реформ, и он невзлюбил Москву. Москва сразу же недоверчиво отнеслась к молодому царю: подозрительно провожала его к немцам в Лефортово, осуждала его неблагочестивое поведение — когда по возвращении из дальнего европейского путешествия он вместо поклона Иверской поскакал прямиком к своей любовнице Анне Монс, — потом признала его Антихристом, взбунтовалась и... Терпение Петра лопнуло. Между тем, война со шведами требовала закрепления русских позиций в северо-западной части России. И тогда 16 (27) мая 1703 года, в праздник Святой Троицы, на Заячьем острове был основан город Санкт-Петербург, точнее, первая его крепость.

В присутствии губернатора будущего города князя Меньшикова тысячи землекопов и плотников стали забивать сваи в болотистую почву и насыпать земляные укрепления — бастионы будущей Петропавловской крепости. А через месяц, 29 июня, в день именин Петра, царь сам приехал на Заячий остров и заложил деревянную церковь во имя святых апостолов Петра и Павла, крестообразно вырезав в земле два дерна. Легенда свидетельствует, что в момент закладки церкви в небе появился орел и стал парить над царем, потом сел на воротах строящейся крепости. Его ранили выстрелом, и обрадованный Петр посадил орла себе на руку. Это сочли предзнаменованием будущей славы и величия города.

Возведенная крепость стала называться Петропавловской, а на месте деревянной Петровской церкви через несколько лет архитектор Д. Трезини построил собор святых апостолов Петра и Павла, который сохранился до наших дней. Именно там, на Заячьем острове, Петр сначала предполагал разместить центр будущего города, построенного целиком на прилегающих друг к другу островах. Потом центр переместился на Адмиралтейскую часть на другом, правом берегу Невы, где 5 ноября 1704 года было заложено Адмиралтейство — корабельная верфь для строительства русского флота.

После Полтавской битвы в 1709 году в Москве было запрещено каменное строительство (с 1714 — по всей России) — для того, чтобы оно крепло в новом городе. Надрывалась Россия на своей первой «великой стройке», тонула, забивая сваи в болотистую землю, а в глубине души бессильно проклинала: быть Петербургу пусту! быть пусту!

В 1710 году был построен собор во имя св. Исаака Далматского1, который тоже оказался связанным с царем: память этого святого праздновалась 30 мая — в день рождения Петра Великого.

В 1712 году столица была переведена в новый северный город, а в следующем произошло другое знаменательное событие — основание Александро-Невской Лавры, куда из Владимира по приказу Петра перевезли мощи святого Александра Невского. Место для строительства Лавры Петр определил еще в 1710 году — по им же пущенному в народ преданию, именно там (где стоит сейчас Благовещенская церковь) 15 июля 1240 года великий князь Александр Ярославич разгромил шведские войска и состоялась великая Невская битва. Петр хотел, чтобы именно этот святой стал покровителем нового стольного града России, подчеркнув таким образом его преемственность с Господином Великим Новгородом — старинным соперником Москвы.

Европейский рай на русской земле

Самое главное отличие Петербурга от Москвы состоит в том, что он был первым в России искусственным городом, построенным по заранее намеченному плану. Петр хотел возвести русский парадиз, город-рай, устроенный по единому регулярному образу. Семиотический анализ градостроительной системы Петербурга, впервые проведенный ведущими отечественными учеными Ю. М. — Лотманом и Б. И. Успенским, показал, что в Петербурге состоялась попытка возведения в России «четвертого Рима» — того самого, которому «не бывать». И в этом смысле Петербург явил собой не продолжение Москвы, а ее полную противоположность, настоящий вызов ее вере, эсхатологии, философии.

Строительство Петербурга было не простым созданием нового русского города, а «петербургским экспериментом», как говорили тогда. Первый русский парадиз — рай на земле — был устроен по образу и подобию европейских городов. Его называли то новым Амстердамом, то новой Венецией, да и устройство Васильевского острова по плану архитектора Трезини очень напоминало амстердамский план. Знаменитые линии острова — не что иное, как запланированные водные каналы, которые вместо дорог должны были стать средством сообщения между домами, общественными и правительственными зданиями. После неудавшейся попытки основать центр города на Заячьем острове Петр перенес его на Васильевский остров: Биржа, здание Двенадцати коллегий, дворец генерал-губернатора Петербурга, светлейшего князя Меншикова, должны были стать главными зданиями центральной части Петербурга. И только потом центр переместился на Адмиралтейскую часть города. План Петербурга менялся неоднократно, замысел архитектора Леблона сменяло предложение Трезини, но главная идея оставалась одной и той же — построить рай на земле, первый рай, ориентированный на Европу.

В отличие от Москвы, где главными смысловыми центрами и вертикальными доминантами были православные храмы, в Санкт-Петербурге таковыми являлись общественные гражданские сооружения — Зимний дворец, Кунсткамера, Петропавловская крепость, Адмиралтейство. Исключением стал Исаакиевский собор, но его воздвигли, главным образом, в честь Петра Великого.

Все эти постройки находятся на значительном расстоянии друг от друга, образуя каркас градостроительной системы Санкт-Петербурга. Важнейшим сооружением города является Адмиралтейство, ибо именно к нему ведут три основных улицы: Невский проспект, Вознесенский проспект и Гороховая улица, — образующие знаменитое питерское трехлучие, которое, по преданию, задумал сам Петр I. Это подчеркивает систему ценностей нового города и, вместе с тем, новую культурно-политическую ориентацию петровской России.

На Адмиралтейской верфи строились корабли для сообщения с Европой: целью нового политического курса стал выход в море, пресловутое «окно». Через него-то и видно новую систему ценностей, отраженную в градостроительной системе Петербурга по сравнению с Москвой, где главным центральным градостроительным сооружением был храм Покрова Божией Матери на Рву — символ Небесного Иерусалима.

Четвертый Рим

Ученые отмечают, что в градостроительной концепции Санкт-Петербурга четко прослеживается «римская идея» — однако в трактовке, противоположной московской. В Санкт-Петербурге отразилась ориентация на Рим в его европейском, западном варианте. Петру был важен образ Рима как символа государственной мощи. Он создавал Рим эпохи Августа Октавиана, но без Христа, Рим не как образ Небесного Иерусалима, а как город императора Петра. Ориентация на Рим не имела внутренней ориентации на Иерусалим — в этом было историческое и эсхатологическое противопоставление Москве. «Санкт-Петербург» в переводе с немецкого значит «Город святого Петра» (именно так называли Рим), но внутренний подтекст названия намекает на Петра Великого точно так же, как и грандиозный собор святого Исаакия Далматского.

Герб петровской столицы — два перекрещенных якоря, символ флота, — походил на герб Рима с ключами святого апостола Петра, открывающими врата рая, символ надежды и спасения. Здесь якори открывали парадиз Петра Великого, всецело «европейский». В 1721 году Петр Великий получил римский титул императора и звание Pater Patriae, «отец Отечества», как и римский император Август Октавиан.

Улицы в сплошной застройке, без единой извилинки или малейшей кривизны, прямые, в одну линию дороги, четко и правильно обозначенные, строго соответствующие предначертанному плану, — все это символизировало прямолинейность и бесповоротность движения по тому пути, на который суждено было свернуть России. Первый город-утопия оказался «исторической колыбелью» еще одной утопии, которая долго потом царствовала на страхе, разрушениях и крови. В Петербурге переворот 1917 года произошел почти бескровно...

Москва же долго и ожесточенно сопротивлялась, а революция в ней началась с варварского расстрела Кремля. Москве суждено было попасть на плаху социалистической реконструкции, где Божьим Промыслом, хранившим священный Третий Рим, она все-таки уцелела.