Подводные камни национального покаяния

 

Идея национального покаяния представляет, на первый взгляд, поучительный контраст тому национальному самодовольству Англии, в котором ее часто обвиняли и с которым она вступила (или говорят, что вступила) в последнюю войну. Христианин, естественно, обращается с надеждой к этой идее. Наибольшее число ее последователей составляют молодые христиане, особенно студенты последних курсов и недавно получившие сан кюре. Они готовы верить, что в настоящей войне есть доля вины Англии, и они готовы признать свою причастность к этому.

 

В чем заключается их причастность, мне кажется довольно трудным определить. Большинство этих молодых людей были детьми, и никто из них не имел ни права голоса, ни опыта, который позволил бы сделать правильный выбор в то время, когда Англия принимала решения, ставшие причиной нынешних беспорядков.

 

Каются ли они в том, чего никак не могли совершить?

 

Если да, то можно было бы предположить, что их ошибка очень опасна: нам так трудно покаяться в подлинных грехах, что время от времени хочется заменить их грехами выдуманными. Но то, что на самом деле происходит с кающимся молодым человеком (и я видел, как это происходило) даже немного сложнее. Англия — не природная сила, а гражданское общество. Когда мы говорим о действиях Англии, мы имеем в виду действия Британского правительства. Молодой человек, который призван покаяться в ведении внешней политики Англии, на самом деле призван покаяться в грехах своего ближнего, так как министр иностранных дел или кабинет-министр, конечно же, являются ближними. Покаяние предполагает самоосуждение. Таким образом, главное роковое прельщение национального покаяния — это то воодушевление, с которым мы от горькой задачи исповедования собственных грехов обращаемся к оплакиванию — но сначала к осуждению — поведения других. Если бы то, что они делали, было ясно молодым, в таком случае, они, несомненно, вспомнили ли бы закон милосердия.

 

К сожалению, сама рекомендуемая форма национального покаяния маскирует его настоящее содержание. Согласно опасной фигуре речи, молодой человек называет правительство не « они » , а « мы » . И так как, будучи кающимися, мы не должны ни испытывать жалости к нашим грехам, ни давать повода каким-либо сомнениям, то правительство, называемое « мы » , ipso facto выносится за рамки милосердия и справедливости, и вы можете говорить о нем все, что вам захочется. Вы можете увлечься распространенным пороком неограниченного злословия, и чувствовать в то же время, что прилежно раскаиваетесь. Группа подобных кающихся скажет: « Покаемся в наших национальных грехах » ; под этим они подразумевают: « Припишем нашему ближнему, заседающему в кабинете министров (в тех случаях, когда мы не согласны с ним), всю скверну, какую только вложит Сатана в наши мысли. »

 

была бы желанна для моральной трусости каждого.


Но это особенно привлекательно для молодого интеллектуала. Когда человек за сорок пытается каяться в грехах Англии и любить ее врагов, ему это дается дорогой ценой; он воспитывался на национальных чувствах, которые не могут быть уничтожены без борьбы. Но теперешние образованные молодые люди в свои двадцать лет, как правило, таких чувств не имеют. В искусстве, в литературе, в политике они всегда представляли, с тех пор как помнят себя, озлобленное и беспокойное меньшинство; почти с молоком матери они всосали недоверие к государственным деятелям и презрение к манерам, развлечениям и энтузиазму своих менее образованных собратий из провинции. Все христиане знают, что надо прощать своих врагов. Но под « моим врагом » прежде всего понимается человек, которого у меня есть искушение ненавидеть или злословить. Если вы послушаете разговор молодых христиан-интеллектуалов, то вы скоро выясните, кто их враг. По всей видимости, у него два имени — полковник Блимп и « бизнесмен » . Я подозреваю, что под вторым подразумевается отец говорящего, но это только предположение. Зато совершенно ясно, что, обращаясь к таким людям с призывом простить немцев или русских и увидеть грехи Англии, вы просите не умертвить, а потворствовать их главной страсти. Я не говорю, что то, к чему вы их призываете, неверно и ненужно само по себе; мы должны прощать наших врагов или будем прокляты.

 

Но я настаиваю, что не это увещевание необходимо для вашей аудитории. Общие грехи, в которых нужно призывать каяться людей их возраста и классового положения, — это их готовность подозревать зло, их самодовольное подстрекательство к публичному злословию, их нарушение пятой заповеди. Я не слышал ничего об этих грехах в их разговорах. И пока не услышу, я должен считать, что их прямота в отношении национального врага — довольно дешевая добродетель. Если человек не может простить полковника Блимпа, живущего в соседнем доме, которого он видел, то как он может простить диктаторов, которых он не видел. В таком случае, является ли обязанностью Церкви проповедь национального покаяния? Я думаю, что да. Но это служение — как любое другое — может быть отвергнуто с пользой только теми, кто отвергает его с нежеланием. Мы знаем, что человек иногда должен «ненавидеть» свою мать ради Господа . Хоть и трагично видеть христианина, упрекающего свою мать, но это может быть и поучительно; однако только в том случае, если мы уверены, что он был действительно хорошим сыном и что стремление поступать по Божией правде, душу ему разрывая, преодолевает естественные чувства. Но в тот момент, когда есть причина заподозрить, что ему доставляет удовольствие упрекать ее, — когда он начинает превозносить сам себя, тогда как на самом деле пал даже ниже своей меры — зрелище становится куда как отвратительно. Жесткие слова Господа нашего полезны лишь для тех, для кого они жестки. Есть действительно страшная глава в книге Ф. Мориака «Жизнь Иисуса» . Когда Господь говорил о восстании брата на брата и детей на родителей, все ученики ужасались. Все, кроме Иуды. Он принял это с необыкновенной легкостью: «Чему же тут ужасаться?» — спросил Иуда... Он любил в Христе Его простой взгляд на вещи, божественную ясность Его отношения к трагедии человеческого бытия. » Так есть два склада души, при которых человек не дрогнет, слыша то парадоксальное, чего требует от нас Бог. Господи, избави нас от одного из них.