Роботы играют на музыкальных инструментах, шпарят Motörhead, джемуют как джазмены и сочиняют под Бетховена. Не хватает только роботов-слушателей.
Сегодня роботы не только могут собирать смартфоны или проверять билеты, но и неплохо проявляют себя в музыке, сообщает Colta.ru. И хотя до ситуации, описанной в романе Уильяма Гибсона «Идору» (существо с искусственным разумом и образом-голограммой, созданное по модели японских певиц-идолов, становится настоящей поп-звездой), ещё далеко, подвижки в этом направлении заметны невооруженным глазом. Чего стоят хотя бы японские поп-группы, где вместо миловидной певички звучит голос синтезатора Vocaloid, отличить который от человеческого пения уже не так-то просто.
Очередная волна разговоров о роботах-музыкантах началась после того, как Том Дженкинсон, он же Squarepusher (эксцентричный британский электронщик с джазовым прошлым), опубликовал видеоклип «Sad Robot Goes Funny», где трио роботов (созданных, естественно, тоже в Японии) исполняет этакий прогрессивный джаз-рок. Под этот проект Дженкинсон подвёл идеологическую базу — на создание этого трио его вдохновили современные классические композиторы Конлон Нэнкэрроу и Дьердь Лигети, которые часто использовали необычную манеру игры на традиционных инструментах. Роботы хоть и не отличаются тонким чувством артикуляции, играют значительно быстрее человека и не связаны нелепыми ограничениями человеческого тела, у которого рук всего две, а пальцев всего десять. Своих подопечных японские изобретатели попытались максимально персонифицировать, дав им имена: мол, это не просто машины, а самые настоящие музыканты. 78-пальцевого супергитариста зовут Mach, ударника, который запросто справляется одновременно с 22 барабанами, — Ashura, а виртуозного робота-клавишника — Cosmo.
Идея дать инструменты в руки роботам, а точнее, доверить роль исполнителя механическому устройству, не нова. Один из первых «автоматических оркестров» был изобретён в начале XIX века Иоганном Мельцелем, другом Бетховена. Первые музыкальные роботы предназначались для двух целей: с одной стороны, помогали композиторам (вбить партитуру в автомат, пусть даже и сложный, бывало проще, чем репетировать произведение с капризными оркестрантами), с другой — служили заменой проигрывателям, которых тогда попросту не было.
С появлением сначала звукозаписи, а затем секвенсоров и компьютеров механические инструменты подзабыли (с исполнением сложной оркестровой партитуры сейчас неплохо справляется любой ноутбук) и вспомнили о них лишь в XXI веке, когда все потихоньку стали разочаровываться в компьютерах.
Всё же одно дело — собирать музыку как аппликацию из уже записанных звуков, другое — дёргать настоящие струны и дуть в настоящие трубы, пусть это и не делает человек. Идею «произведения для механического оркестра» точнее всего реализовал джазовый гитарист-виртуоз Пэт Метени на альбоме «Orchestrion» (2010). Его гитарным соло аккомпанирует автоматический оркестр из фортепиано, маримбы, вибрафона, гитар, ударных и прочей экзотики вроде бутылок с водой, в которые, разумеется, тоже дуют роботы. А помогали Пэту в создании этого оркестра не только традиционные производители инструментов вроде Yamaha, но и бруклинские изобретатели из компании LEMUR (League of Electronic Musical Urban Robots), чьи разработки охотно используют передовые электронщики.
Американский композитор и перкуссионист Патрик Флэнеган пошёл ещё дальше. Его роботы-барабанщики не просто исполняют написанные для них партии, а импровизируют на ходу. Флэнеган, выпускник отделения композиции Колумбийского университета, долго изучал методы искусственного интеллекта для создания музыки, а в конце концов собрал свой ансамбль роботов Jazari, названный в честь арабского учёного-изобретателя Аль-Джазари и внешне напоминающий машинки из мультфильма про Уоллеса и Громмита. Главным достижением Флэнегана стали алгоритмы, по которым роботы могут взаимодействовать, по-разному отвечая своей игрой на игру человека (сам Патрик играет вместе со всей своей машинерией) или другого робота. Таким образом, роботы Флэнегана вполне способны «джемовать» как заправские джазмены, вот только пока неизвестно, насколько им это удастся совсем без участия человека. Получается у Патрика и его команды хитроумная перкуссионная музыка афро-азиатского толка, а альбом Jazari, который Патрик «самиздатом» выпустил на площадке Bandcamp, уже успел похвалить журнал FACT.
Следующая степень свободы — переложение на роботов, точнее, на искусственный разум функций сочинителя — тоже уже неплохо освоена. С «алгоритмической музыкой» экспериментировали многие авангардисты ХХ века, от Яниса Ксенакиса до Брайана Ино, но алгоритмы были по большей части лишь вспомогательным инструментом.
Двухтысячные явили нам самостоятельных «робокомпозиторов». Немецкая компания Festo, например, разработала струнный квартет, сочиняющий и исполняющий барочную музыку. В основе алгоритма работы этого «композитора» лежит клеточный автомат, очень похожий на игру «Жизнь» математика Джона Конвея. Здесь, правда, есть некий трюк — роботу всё же нужен «входной материал», композиция, по образу и подобию которой он создаёт свою собственную. Выглядит при этом всё равно крайне эффектно — роботы сами сочиняют, сами играют, не хватает только роботов-слушателей.
Но самых выдающихся успехов в алгоритмической композиции добился американский учёный и композитор Дэвид Коуп, профессор университета города Санта-Круз, Калифорния. Сначала Коуп разработал программу под названием EMI («эксперименты с музыкальным разумом»), которая сочиняла произведения по образу и подобию работ известных композиторов — Баха, Вивальди и т.д. Принцип её функционирования сложен в реализации, но прост в понимании: EMI анализировала «входные данные», т.е. сочинения подопытного композитора, и выявляла в них доминирующие музыкальные ходы — гармонии, мелодические решения и т.д. Затем, имея в арсенале эти правила, EMI создавала новые произведения, звучащие и впрямь очень похоже на неизданные произведения классиков. Вот, например, как звучит коуповский «Бетховен»:
Радиостанция BBC 3 однажды даже устроила среди слушателей «слепой тест», предложив сравнить произведение Баха, пьесу композитора Рейчел Скотт (написанную также в эстетике Баха), а также одну из «бахообразных» записей коуповской программы. Правильно определить, какие из этих пьес написал человек, смогли немногие.На этом Дэвид Коуп не остановился и в 1990-е создал виртуального композитора, окрестив её Эмили Хауэлл: она не просто сочиняет свою собственную музыку, уже не ориентируясь на классиков, но и самообучается, реагируя на отзывы типа «хорошо-плохо». По словам самого Коупа, его виртуальная дочь, в отличие от большинства живых композиторов, восприимчива к критике. Первый альбом Эмили Хауэлл увидел свет в 2010 году на респектабельном «классическом» лейбле Centaur Records.
Джаз и классика — это хорошо, но как же рок? Оказывается, и сюда уже успела ступить железная нога робота. В Германии вот уже несколько лет существует металлическая группа Compressorhead — квартет роботов, играющих на самых обычных рокерских музыкальных инструментах. Роботов тоже отличает необычная анатомия. Например, у гитариста по прозвищу Fingers, как и у скверпушеровского Mach, 78 пальцев, у барабанщика Stickboy — четыре руки. Басист Bones даже умеет ездить по сцене на гусеницах. Вот только до сочинения собственных рок-шлягеров пока дело не дошло, текущий репертуар Compressorhead состоит из нетленок Motörhead и AC/DC. Но есть ощущение, что это дело поправимое и появление полноценного автономного «робот-рока», о котором пели прикидывающиеся роботами Daft Punk, совсем не за горами.
Очередная волна разговоров о роботах-музыкантах началась после того, как Том Дженкинсон, он же Squarepusher (эксцентричный британский электронщик с джазовым прошлым), опубликовал видеоклип «Sad Robot Goes Funny», где трио роботов (созданных, естественно, тоже в Японии) исполняет этакий прогрессивный джаз-рок. Под этот проект Дженкинсон подвёл идеологическую базу — на создание этого трио его вдохновили современные классические композиторы Конлон Нэнкэрроу и Дьердь Лигети, которые часто использовали необычную манеру игры на традиционных инструментах. Роботы хоть и не отличаются тонким чувством артикуляции, играют значительно быстрее человека и не связаны нелепыми ограничениями человеческого тела, у которого рук всего две, а пальцев всего десять. Своих подопечных японские изобретатели попытались максимально персонифицировать, дав им имена: мол, это не просто машины, а самые настоящие музыканты. 78-пальцевого супергитариста зовут Mach, ударника, который запросто справляется одновременно с 22 барабанами, — Ashura, а виртуозного робота-клавишника — Cosmo.
Идея дать инструменты в руки роботам, а точнее, доверить роль исполнителя механическому устройству, не нова. Один из первых «автоматических оркестров» был изобретён в начале XIX века Иоганном Мельцелем, другом Бетховена. Первые музыкальные роботы предназначались для двух целей: с одной стороны, помогали композиторам (вбить партитуру в автомат, пусть даже и сложный, бывало проще, чем репетировать произведение с капризными оркестрантами), с другой — служили заменой проигрывателям, которых тогда попросту не было.
С появлением сначала звукозаписи, а затем секвенсоров и компьютеров механические инструменты подзабыли (с исполнением сложной оркестровой партитуры сейчас неплохо справляется любой ноутбук) и вспомнили о них лишь в XXI веке, когда все потихоньку стали разочаровываться в компьютерах.
Всё же одно дело — собирать музыку как аппликацию из уже записанных звуков, другое — дёргать настоящие струны и дуть в настоящие трубы, пусть это и не делает человек. Идею «произведения для механического оркестра» точнее всего реализовал джазовый гитарист-виртуоз Пэт Метени на альбоме «Orchestrion» (2010). Его гитарным соло аккомпанирует автоматический оркестр из фортепиано, маримбы, вибрафона, гитар, ударных и прочей экзотики вроде бутылок с водой, в которые, разумеется, тоже дуют роботы. А помогали Пэту в создании этого оркестра не только традиционные производители инструментов вроде Yamaha, но и бруклинские изобретатели из компании LEMUR (League of Electronic Musical Urban Robots), чьи разработки охотно используют передовые электронщики.
Американский композитор и перкуссионист Патрик Флэнеган пошёл ещё дальше. Его роботы-барабанщики не просто исполняют написанные для них партии, а импровизируют на ходу. Флэнеган, выпускник отделения композиции Колумбийского университета, долго изучал методы искусственного интеллекта для создания музыки, а в конце концов собрал свой ансамбль роботов Jazari, названный в честь арабского учёного-изобретателя Аль-Джазари и внешне напоминающий машинки из мультфильма про Уоллеса и Громмита. Главным достижением Флэнегана стали алгоритмы, по которым роботы могут взаимодействовать, по-разному отвечая своей игрой на игру человека (сам Патрик играет вместе со всей своей машинерией) или другого робота. Таким образом, роботы Флэнегана вполне способны «джемовать» как заправские джазмены, вот только пока неизвестно, насколько им это удастся совсем без участия человека. Получается у Патрика и его команды хитроумная перкуссионная музыка афро-азиатского толка, а альбом Jazari, который Патрик «самиздатом» выпустил на площадке Bandcamp, уже успел похвалить журнал FACT.
Следующая степень свободы — переложение на роботов, точнее, на искусственный разум функций сочинителя — тоже уже неплохо освоена. С «алгоритмической музыкой» экспериментировали многие авангардисты ХХ века, от Яниса Ксенакиса до Брайана Ино, но алгоритмы были по большей части лишь вспомогательным инструментом.
Двухтысячные явили нам самостоятельных «робокомпозиторов». Немецкая компания Festo, например, разработала струнный квартет, сочиняющий и исполняющий барочную музыку. В основе алгоритма работы этого «композитора» лежит клеточный автомат, очень похожий на игру «Жизнь» математика Джона Конвея. Здесь, правда, есть некий трюк — роботу всё же нужен «входной материал», композиция, по образу и подобию которой он создаёт свою собственную. Выглядит при этом всё равно крайне эффектно — роботы сами сочиняют, сами играют, не хватает только роботов-слушателей.
Но самых выдающихся успехов в алгоритмической композиции добился американский учёный и композитор Дэвид Коуп, профессор университета города Санта-Круз, Калифорния. Сначала Коуп разработал программу под названием EMI («эксперименты с музыкальным разумом»), которая сочиняла произведения по образу и подобию работ известных композиторов — Баха, Вивальди и т.д. Принцип её функционирования сложен в реализации, но прост в понимании: EMI анализировала «входные данные», т.е. сочинения подопытного композитора, и выявляла в них доминирующие музыкальные ходы — гармонии, мелодические решения и т.д. Затем, имея в арсенале эти правила, EMI создавала новые произведения, звучащие и впрямь очень похоже на неизданные произведения классиков. Вот, например, как звучит коуповский «Бетховен»:
Радиостанция BBC 3 однажды даже устроила среди слушателей «слепой тест», предложив сравнить произведение Баха, пьесу композитора Рейчел Скотт (написанную также в эстетике Баха), а также одну из «бахообразных» записей коуповской программы. Правильно определить, какие из этих пьес написал человек, смогли немногие.На этом Дэвид Коуп не остановился и в 1990-е создал виртуального композитора, окрестив её Эмили Хауэлл: она не просто сочиняет свою собственную музыку, уже не ориентируясь на классиков, но и самообучается, реагируя на отзывы типа «хорошо-плохо». По словам самого Коупа, его виртуальная дочь, в отличие от большинства живых композиторов, восприимчива к критике. Первый альбом Эмили Хауэлл увидел свет в 2010 году на респектабельном «классическом» лейбле Centaur Records.
Джаз и классика — это хорошо, но как же рок? Оказывается, и сюда уже успела ступить железная нога робота. В Германии вот уже несколько лет существует металлическая группа Compressorhead — квартет роботов, играющих на самых обычных рокерских музыкальных инструментах. Роботов тоже отличает необычная анатомия. Например, у гитариста по прозвищу Fingers, как и у скверпушеровского Mach, 78 пальцев, у барабанщика Stickboy — четыре руки. Басист Bones даже умеет ездить по сцене на гусеницах. Вот только до сочинения собственных рок-шлягеров пока дело не дошло, текущий репертуар Compressorhead состоит из нетленок Motörhead и AC/DC. Но есть ощущение, что это дело поправимое и появление полноценного автономного «робот-рока», о котором пели прикидывающиеся роботами Daft Punk, совсем не за горами.
Вставить в блог
Поддержи «Татьянин день»
Друзья, мы работаем и развиваемся благодаря средствам, которые жертвуете вы.
Поддержите нас!
Поддержите нас!
Пожертвования осуществляются через платёжный сервис CloudPayments.
