Сегодня в Государственном институте искусствознания состоялось расширенное заседание Учёного совета, на которое были приглашены все сотрудники, представители дружественных учреждений и пресса.
Каминный зал особняка в Козицком переулке для подобных многолюдных сборищ маловат - люди стояли вдоль стен, в дверных проёмах, а частично находились в соседнем зале, где обычно проходят концерты.
На столе президиума горой высились изданные за минувшие 10 лет труды всего лишь одного из отделов института (обвиняемого, как мы знаем, в "неэффективности") - отдела древнерусского искусства. А вообще-то весь стол могли бы завалить книгами, выпущенными трудами других отделов, причем только в текущем и предыдущем годах.
Собрание открыл директор Государственного института искусствознания Дмитрий Владимирович Трубочкин.
Он предложил сотрудникам, в том числе членам Ученого совета, принять обращение к министру культуры с рядом требований и пожеланий:
- требование представления официальных выводов экспертизы (и имён экспертов) для обсуждения на ученом совете, как это вообще делается в любом цивилизованном обществе.
- подготовка подробного ответа на упрек министерства в том, что "История русского искусства" - это, якобы, "уникальный долгострой". Во-первых, любая солидная научная работа требует подгттовительного периода (первый том аналогичной Истории Грабаря готовился 10 лет). Во-вторых, подобные проекты должны нормально финансироваться.
- вопреки заявленной "неэффективности", ГИИ издал множество других трудов, провел более 100 экспертиз, организовал большое количество конференций и т.д.
- обвинение в пристрастии сотрудников к "командировкам в тёплые страны" - несправедливо. Командировки определяются исключительно планами, и осуществляются чаще всего за счет принимающей стороны. За минувший год были напечатаны не 12, а 39 статей в зарубежных изданиях. То, что значительная часть из них вышла в Болгарии, объясняется тем простым фактом, что именно там (в "тёплой стране") проходил Всемирный конгресс византинистов, который бывает раз в 4 года.
Итого: ГИИ, как и другие институты министерства, нужно сохранить, это будет оптимальным решением для сохранения научной среды.
Затем выступил заведующий отделом древнерусского искусства Лев Исаакович Лифшиц.
Он выразил пожелание, что, если уж мы - учреждение министерства, то неплохо было бы министру хотя бы разок посетить подведомственное учреждение.
- Было бы неплохо, чтобы представители высшего звена руководства министерства культуры посетили подведомственные институты, где они не бывают и работы которых они не представляют. Вообще-то нужно нормально познакомиться с этой работой. Не помешало бы придти сюда и извиниться, (здесь аплодисменты)сказать, что была допущена досадная ошибка. Это одно из наших требований, которое должно быть в резюме или резолюции нашего сегодняшнего заседания. Нам не в чем оправдываться. Министерство должно помогать нам, и его руководство должно быть направлено именно в эту сторону, - сказал Лифшиц.
Александр Яковлевич Рубинштейн, заведующий отделом экономики искусства, один из старожилов дома на Козицком, сказал, что за 25 лет, пока работает здесь, у него впервые возникло ощущение, что новые менеджеры совершенно не представляют себе задачи и деятельность министерства культуры, и нужно объяснить им простые истины, например, что наука служит обществу, а не министерству. Министерство тоже должно служить обществу, способствуя росту культурного потенциала страны.
- Всякое слияние структур чревато невосполнимыми потерями, - отметил Рубинштейн.
По его словам, мы обязаны изменить ситуацию так, чтобы не допустить такого рода проекты. Координировать деятельность институтов, безусловно, необходимо, причём не только московских, но и петербургских. Возможно, нужен совокупный план всех пяти институтов, чтобы его могла обсудить научная общественность - и только тогда он может стать основой госзаданий.
Следом за ним выступил Алексей Вадимович Бартошевич, заведующий отделом современного искусства стран Запада (Многим зрителям телеканала "Культура" полюбились замечательные лекции Бартошевича о Шекспире и его эпохе, так что лицо, безусловно, знакомо не только искусствоведам).
Вот основные положения выступления:
- Мы не должны принимать здесь оправдывающийся тон.
- Министерство и прочие должны понять, что гуманитарные науки - это основа, без гуманитарных наук никакого "Сколково" не будет.
- Мы должны объяснить чиновникам, что нельзя видеть в нас обслуживающий персонал. Гуманитарная наука - абсолютно самоценна, и дело состоит в том, чтобы ее развивать.
- У российской системы науки есть свои ценности и преимущества: это неотделимость науки об искусстве от художественного процесса, традиции прямого участия искусствоведов в повседневной жизни искусства, единство науки и образования. Да, почти все сотрудники института (обвиняемые в "беготне" по разным местам работы) напрямую принимают участие в жизни искусства - это наша традиция.
- В настоящее время проводится последовательная политика вытеснения художественной культуры из нашей жизни, так как культура эта связана со свободомыслием и с самоощущением людей как свободных граждан.
- Да, давно назрела необходимость встречи коллектива института с министром. Посмотрим друг другу в глаза - может, от этого какие-нибудь смыслы и прояснятся...
Дружественный гость - Юрий Александрович Веденин, директор Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва, заместитель председателя Союза краеведов России. Председатель правления Общества изучения русской усадьбы, пподчеркнул, что возглавляемый им институт относительно молод, создан в 1992 году, так что обвинять это учреждение в консервации "советскх" порядков нет оснований.
- Мы с 1995 года доказывали министерству, что необходимо ежегодно разрабатывать доклад о состоянии объектов культурного наследия, - сказал Веденин. - С 95-го года! И, поскольку, не нашли отклика в министерстве (культуры), начали эту работу с министерством природных ресурсов. И, в рамках ежегодного доклада о состоянии природной среды, включили туда разделы, посвященные экологическим факторам, влияющим на объекты культурного наследия, археологические памятники и музеи-заповедники. Мы много говорили о необходимости комплексного территориального подхода к сохранению наследия и культурного ландшафта. Мы объединяем культуру и природу, это чрезвычайно для нас важно. Фактически, это оказалось востребовано только сейчас. Более того, не только у нас, но и в ЮНЕСКО. И ещё. Проблема музеев-заповедников. Министерство в течение многих лет рассматривало музеи-заповедники как второстепенные учреждения. Мы доказывали, что это реальные культурные центры, которые могут развивать традиции. С опозданием в полтора десятилетия в министерстве это оказалось востребовано. Таких примеров могу привести много. Так что наша задача - противостояь. Министерство отказывается, говорит, что оно не хочет создавать единый гуманитарный центр, но разговоры ходят. Для нас, я считаю, это будет катастрофа. Мы должны сохранять наши институты.
Далее выступила Инна Натановна Соловьева, личность в своем роде почти уже легендарная.
Она показала на книгу о церковном лицевом шитье в Древней Руси и заметила:
- Я не представляю себе ситуации, когда, допустим, подходят к царице Ирине, которая, как известно, шила покров на гроб князя Всеволода в Пскове, и говорят: "Давай-давай-давай быстрее, лапочка, давай, быстрее!"
Исследования - это медленная, кропотливая работа, напомнила Соловьева, и поразительно, сколько сделано за такое короткое время и за такое ничтожное жалованье, на которое даже не вырастишь детей.
- Я не понимаю, к кому мы все обращаемся, - сказала искусствовед. - Ведь всё это абсолютно верно, и богато мыслью, очень приятно слушать. Где те, кто должны были бы это выслушать?! и принять не к сведению, а как руководство к действию. Я совершенно не знаю в лицо людей из министерства. Вероятно, они сюда делегированы и присутствуют?! поднимате руки, пожалуйста! (смех в зале) Кто из министерства? пожалуйста, откройтесь!...Так кому мы всё это говорим? Кто написал вот это (указывает на стопку книг на столе) - я прекрасно представляю. Я, к сожалению, далеко не всё читала и даже не всё держала в руках. Эти книжки дорогие, я живу не в очень большой квартире, мне их некуда ставить...
Она постаралась предостеречь от поспешных решений:
- Я умоляю тех людей, которые не пришли, которые должны подумать, какие их задачи. Если это министерство культуры, то они должны помогать, а не мешать. И почему обязательно нужно выполнять все их поручения? Господи, помилуй!...Что будет дальше? Они должны понять, что делать так, как они делают, нельзя. Так нельзя обращаться с наукой, так нельзя обращаться с людьми, так нельзя лгать бесстыдно. И как они не поминают, что торопиться с решениями - это ещё хуже, чем торопиться в научных вещах. В науке нужно иметь мужество остановиться, потому что что-то ещё не узнал. Так надо. Наука - очень нежная вещь, ничуть не более грубая, чем искусство.
Гость из Санкт-Петербурга, ректор Академии театрального искусства Лев Геннадьевич Сундстрем, начал выступление с известной большевистской максимы: "разрушим, а затем"...
В своё время, напомнил он, разрушили много чего - и генетику, и кибернетику. Когда начала догонять, оказались в самом хвосте. Сейчас решили: а давайте-ка мы немного порушим фундамент. Но не будет ничего без фундамента.
- Нигде не написано, что министерство культуры управляет культурой, - напомнил Сундстрем. - Это раньше были "управления культуры". А оно пытается грубо управлять искусством, образованием и наукой в сфере культуры и искусства.
В прежние годы бывали проекты, которые проходилось пробивать вместе с минкульутом - против министерства финансов, экономики и др. Теперь же приходится отстаивать культуру от министерства.
И вот после этого выступления случилось самое интересное.
Дверь открылась...
Нет, она не открылась - все двери и так были настежь.
Однако в зал вошли те, к кому доселе вотще взывали и кого честили и совестили - советник президента РФ по культуре Владимир Ильич Толстой (Не однофамилец - праправнук великого Льва, директор музея "Ясная Поляна", и прочая, прочая)...
... и, собственно, министр культуры Владимир Ростиславович Мединский.
Нам был явлен известный сценарий с "добрым" и "злым" следоватем.
Кто есть кто, нетрудно догадаться.
Что сказал министр.... Ох... Нет, конечно, хорошо, что он всё-таки пришёл и сказал - а то бы мы всё гадали, ху из мистер Мединский...
Ради института мне бы следовало воздержаться от сколько-нибудь пристрастных оценочных суждений.
Хорошо, попробую. Буду просто цитировать.
Началась его речь с заявления о том. что он, дескать, первый министр культуры, который вообще приехал в этот институт:
- Так, я слышал, что жаль, что министр не пришёл раньше. А министры сюда часто заходили?
(Ну вот неправда. От себя скажу: я работаю в институте аж с 30 декабря 1986 года. Позднесоветских министров не помню, но постсоветские тут регулярно бывали, и не обязательно в связи с народными волнениями. И А.А.Авдеев бывал, и уж тем более А.С.Соколов... Зал, конечно, загудел - вспомнили, что и Ю.М. Соломин бывал)...
Далее министр сказал отметил, что ходить в институт - одно дело, а следить за его работой и помогать - другое.
(А вот следовало ли сразу, с первых фраз, оскорблять всех предыдущих министров, оставлю на усмотрение ревнителей этики и этикета. Они, предыдущие министры, конечно, на дуэль г-на Мединского вызывать не станут, но мало ли какие перетурбации в жизни случаются)...
Гневное возмущение министра вызвали цифры,которые озвучил министр.
- Из объёма научных работ, которые заказывает министерство, одно министерство как федеральный заказчик, в 2011 году все вместе взятые институты наши освоили 14%. А 86% заказа было на стороне. (в зале шум) Дослушайте до конца! Значит, в 12 году этот размер упал до 8%, - сказал Мединский.
- Это говорит о качестве заказов!
- Это говорит о полном отрыве между заказчиком в лице министерства и той работой, которая ведётся в институте.
Какие заказы, о чём он? Если это то, чем занимается отдел экономики искусства или отдел социологии, то к искусствоведению оно имеет очень косвенное отношение. Те отделы действительно выполняют какие-то работы для министерства. но я не помню, чтобы отделу классики министерство что-либо заказывало. Ну и вообще, взаимоотношения барина и крепостного - это как бы совсем уже позавчерашний век.
Министр между тем продолжал отчитывать институт за плохое поведение:
- К сожалению, сложилась такая ситуация, что после ухода великих, после ухода Алексея Комеча и других, связь между заказчиком-министерством и исполнителями-учёными была полностью оторвана. Вы находились в свободном плавании. Это, безусловно, вина министерства и его профильных департаментов. Это, безусловно, вина руководсва института. Мы до сих пор не имеем в министерсве планов развития института на 2013-14 год. Мы подо что Вам будем деньги давать под госзадание??? Министерство не понимает, что оно финансирует. Министерство абсолютно не знает, я провёл совещание с профильными департаментами, которые отвечают за работу НИИ, они не знают, чем занимается институт искусствознания
(Ну, миленькие, разве так трудно - узнать, чем занимается институт? Было бы желание. Полистайте книжки, посидите на заседаниях и конференциях, сходите на защиту, съездите с сотрудниками отдела памятников в экспедицию)...
Потом речь зашла о таинственном "общественном совете", вердикт которого завтра, 12 декабря, будет решать, жить институту (и прочим рассадникам академической вольности) или погибнуть. Министр назвал этот совет "группой авторитетных людей" (ага, что-то припоминается знакомое...), но гордо заявил: "Я ни на одном заседании рабочей группы не был!"...
Тут зал просто взревел.
Это вообще как - организовать судьбоносную группу и не поинтересоваться, о чём там речь? Может, они решат само министерство ликвидировать? И почему неосведомленность о работе института вызывает у министра ярость и гнев, а таинственность работы "авторитетной группы" - ласковую беспечность?
- Я не был потому, чтобы не давить авторитетом. (шум в зале) Я не был потому, объясняю Вам специально, чтобы посмотреть итоги работы, а не просиживать по три часа! Она заседает долго и постоянно! И каждый из руководителей институтов этой группе отчитывается, - заявил г-н Мединский, и сделал сидящим в зале учёным (некоторые, как мы могли убедиться, годятся ему в бабушки и дедушки) довольно резкое замечание об их неумении слушать (в освет на его слова неоднократно поднимался шум в зале), как если бы выступал перед каким-нибудь отчаянным шестым "Б" в школе для трудновоспитуемых подростков.
Затем пошли несколько более конструктивные, но всё равно малообнадёживающие речи:
- Никаких решений о закрытии институтов не принималось. Решение об объединении всех институтов не принято на данный момент. (шум в зале) Есть много разных предложений. Я считаю, что задача министерства - обеспечить учёных работой! Обеспечить учёных заказами. Все институты мира работают по грантовой основе. Мы готовы помимо грантовой основы обеспечить также финансирование постоянных фундаментальных исследований. Но министерство должно понимать, что просто так давать деньги под зарплату без госзадания министерство не будет!
- Я вижу задачу в том, чтобы обеспечить учёных работой. В том числе и за достойную зарплату. Значит, если у Вас другие задачи, если Вы считаете, что нормально сидеть в институте и получать там, десять тысяч по смете, и не иметь заказчика, ну, продолжайте сидеть. (шум в зале) ...Заказчика в лице государства, в лице других музеев, в лице других учреждений министерства. Должен быть заказчик, понимаете?! Вот и всё. Труд должен быть востребован. И наша задача сделать этот труд востребованным. Сделать так, чтоб был не 1-ый и 14-й том истории искусства, а с 1 по 14-й. И не только в бумажном виде. Но и в цифровом. И произведения, которые могут полистать не 2 тысячи человек, а десятки тысяч.
(Вашими бы устами да мёд пить, господин Мединский... "Где деньги, Зин?"... Деньги, собственно, на издания, а вовсе не на виллы, яхты и маленькую собачку редкой породы).
Тут слово взял В. И.Толстой.
Из зала: Герой!
- Не надо ехидства, потому что... (шум в зале) ну Вы знаете, давайте, давайте быть в сегодняшнем дне. То, что произошло до сих пор - цепочка, на мой взгляд, неточных действий... нам важно, какие решения будут приняты в итоге, а не просто эмоционально, так сказать, высказать свою позицию, а получить тот итог, который должен удовлетворить и учёных, и министерство, и общество. Это тонкое сложное решение, к которому нам предстоит вместе идти.
По слова Толстого,этот процее будет держать на контроле Администрация президента.
- Я не думаю, что Вы все здесь сидящие скажете, что всё у нас обстояло идеально, что институты работали так, как они могли бы и должны работать. Проблемы есть, зачем это отрицать. Проблемы заключаются и в низких зарплатах, в связи с тем, что зарплаты низкие, учёные вынуждены работать на двух-трёх работах, вынуждены брать какие-то дополнительные работы вне стен института. Давайте просто честными здесь быть. Вопрос же не в том, чтобы кого-то упрекать, вопрос в том, чтобы найти решение, чтобы институты работали эффективно, сотрудники институтов получали достойную заработную плату, и государство получало те исследования, в которых оно заинтересовано, потому что это госудрственные научно-исследовательские институты, учридителем которых является государство. И государство вправе требовать от подведомственных учреждений выполнения тех задач, которое оно считает приоритетными. Не может учёный сам определять направление свой деятельности... (сильный возмущенный шум в зале) Подождите!! Секундочку! (сильный возмущенный шум в зале) Секундочку! Секундочку! (сильный возмущенный шум в зале, слышно, как Д.Трубочкин успокаивает присутствующих) Вы настроены враждебно!
Из зала. Это Вы настроены враждебно!
Далее слово взял Д.В.Трубочкин, который попытался ввести беседу в конструктивной русло и как-то погасить взаимный антагонизм. Конечно, никто не кидался тухлыми корнеплодами и не выкрикивал никаких обидных дразнилок, но атмосфера была прямо-таки предгрозовая.
Директор ГИИ сделал резюме выступлений, которые состоялись до приезда министра, и ещё раз подчеркнул, что институт готов к сотрудничеству и с министерством, и с коллегами.
- Мы поддерживаем всеми силами эту идею, что государство должно обеспечивать механизм госзаказа допонительным финансированием институтов, - отметил Трубочкин. - Может быть, мы должны вместе согласовывать и направление исследований по госзаказам тоже? Актуальным, чтобы принимать в этом посильное участие... это искусствоведческий институт, здесь только часть сотрудников может заниматься такими делами, и занимается, в этом году нами были отработаны три больших гранта, 1 по социологии, другой по мониторингу театральной концепции, есть и другие гранты. В этом году мы получили деньги на подготовку очередных томов "Истории русского искусства", за что благодарны. К сожалению, в этом году нет системы госзаказов "Свода памятников"... Может быть, действительно, принять такую концепцию, что госзадание обеспечивает плановую деятельность институтов, в основном, фундаментальных, но и отчасти прикладных исследований, которые должно быть необходимое меньшинство в целях развития научной школы. А всё остальное в госзаказе мы готовы обсудить с министерством открыто то, что представляется актуальным для обеспечения задач отрасли. Министр абсолютно прав, что нам нужно добывать дополнительные деньги. Но критерии должны быть другие. Наш Институт искусствознания в прошлом году добыл 11 миллионов на гранты, при финансировании чуть выше 70 миллионов, это очень хорошие показатели для научной организации.
Потом был "свободный микрофон".
Слово вновь взял А.Я.Рубинштейн, повторивший свои тезисы и суммировавший их таким образом: "Наука служит обществу, а не министерству, и живёт по своим законам и своей логике. За почти 30 лет - впервые возникла такая ситуация с министерством".
Выступил представитель Института наследия - директор по научной работе, председатель РИО Павел Матвеевич Шульгин.
Он сообщил, что с 2003 года их институт совместно с министерством занимается выработкой общих направлений исследований, но сейчас тамошнее управление науки просто не в состоянии повторить и пересказать, что делают институты. Необходимы учета и ежегодный доклад о состоянии памятников культурного наследия. Следующий доклад должен был бы появиться к 1 июня - однако об этом в миинистерстве нет и речи!
Музыковед Евгений Михайлович Левашёв задал министру вопрос о "зависшем" собрании сочинений Мусоргского:
- У нас подготовлено полностью, для издания, уже давно, девять томов по операм Мусоргского. Страна платит большие деньги ЛЛойду Джонсу, потому что мы исполняем по его партитурам. Нам не требуется денег как гонораров! Нам нужны деньги на издание. И страна начнёт получать дивиденты. Готовы Вы меня принять, чтобы обсудить это, и в течение короткого срока первые два из этих томов, в течение 2013 года, могут быть реализованы?
Услышав о деньгах, министр явно заинтересовался и переспросил, верно ли, что, если это издание появится, то деньги потекут в российские карманы, а не зарубежные.
Да, да. Именно так оно и обстоит.
Витас Юргевич Силюнас, известный театровед, заведующий отделом ибероамериканского искусства, ещё раз высказался на тему оскорбительных инсинуаций насчёт командировок в тёплые страны:
- Я, наверное, один из чемпионов, среди тех, кто ездит в тёплые страны, но могу Вас уверить, что ни одно, ни Министертсво культуры, ни институт, не плательщики за мои поездки. А платил университет Наварры, университет Каракоса, университет Сан-Паулу, (аплодисменты) ну и так далее, и кстати я занимался тем, что...пропагандой русской культуры.
Из зала. Вы иностранный агент! (смех, аплодисменты, министр и советник с неизменным выражением лиц).
Силюнас поставил перед министром вопрос ребром: "Вы - за то, чтобы созранить наш коллектив или слить его с чем-либо?"
(Тут мне вспомнился один из "Денискиных рассказов" Драгунского, где мальчик, чтобы сдать бутылку и получить копеечку, слил в одну банку коллекционный мускат с пивасиком - дескать, а что такого, и то вино, и это вино...)
Наталия Владимировна Сиповская, искусствовед, призвала коллег:
- Какие будут выводы, во многом зависит от нас, я извиняюсь, от нашей конструктивности. Или мы будем, как обиженная девочка надувать губки и говорить: "Ой, как плохо про нас сказали", или всё-таки будем готовы к нормальному планированию?! Формальное составление наших научных трудов, я Вам говорю, как ответственный секретарь "Истории русского искусства", во многом сказывается на динамике и организации наше работы. А при отсутствии должных усилий по пропаганде наших трудов появляется недооценка нашего с Вами института в общественном мнении.
А потом обратилась и к другой стороне:
- Работа с учреждениями вроде нашего, требует компетентного внимания, и мы хотим на него рассчитывать. С другой стороны, по каким-то проектам, не по каким-то, а по тому проекту, который имеет прямое отношение к моей научной деятельности и моим обязанностям, это я считаю, что надо заниматься большей пропагандой, и всем прочим. Например то, что такой проект как "история русского искусства" находится вне области госзаказа, это, на мой взгляд, обоюдное упущение... Давайте лучше доносить наши желания, обоснованные, и результаты нашей деятельности до аудитории... Сейчас появилась возможность открыто заявить о наших приоритетах, наших направлениях. Нас спрашивают, наконец-то, что мы считаем важным, вот, стоило бы на это ответить конструктивно, а не только через наши прежние обиды. Надеюсь, что министр понял, что за 20 лет, когда у науки не было финансирования, этот институт сохранился. Здесь сохранились научные кадры, потому что это единственный головной иститут РАН по нашим специальностям, и, понимаете, исчезновение его или диффузия с другими институтами приведёт к измыванию нашей специализации в академической российской науке... Есть институты академические, которые должны заниматься фундаментальными работами, есть прикладные институты, типа разлоговского, которые имеют свою собственную школу, есть институт наследия, всё прочее. Я считаю, что этот показательный факт, как головной институт, обладающий таким большим потенциалом, оказался, с одной стороны, министерством...министерство не знает, что он работает по этой структуре, и отдает заказ на сторону, а с друой, у нас пишутся тома в стол по этим темам, сотрудники ездят в поля в палатках на собственный кошт, очень интересная ситуация получилась. Я думаю, я очень надеюсь, и от нас это зависит тоже, чтобы эта встреча положила конец этой жуткой невозможной нестыковке. Есть действительно опасность для национальной культурной традиции.
Полина Ефимовна Вайдман, крупнейший специалист по жизни и творчеству Чайковского, с министром была требовательна и говорила по делу. 
- Глинка, Бородин, Мусоргский, Чайковский - это драма отечественной культуры. Они остались без "крыши", без внимания"... Речь идет о собрании сочинений композитора, 175-летие которого в РФ будут отмечать по указу президента, - сказала Вайдман. (Ещё бы, если это не тема для госзаказа, то - что? "Где деньги, Зин"? - прим.автора)
Вячеслав Павлович Шестаков из института культурологии, который в свое время работал и в ГИИ, подчеркнул, что институты нельзя "слить", их можно просто уничтожить, как уничтожили уже многое - целые классы и сословия, включая интеллигенцию.
Известный киновед Юрий Александрович Богомолов говорил довольно цветисто, что сильно задело министра. Он всячески обыгрывал выражение "башня из слоновой кости" ( ошибочно процитированное в статье РГ "башней слоновой кости"), и привел цитату из Флобера - в этой башне, может быть, холодно и одиноко, но там можно наблюдать звёзды, и там "не слышно дураков".
- Владимир Ростиславович, Вы правда не понимаете разницу между академической, фундаментальной и прикладной наукой? Не наука существует для министерства, а министерство для науки, - напрямую обратился он к министру.
- Вы сами ни разу не пришли к нам на заседание отдела по охране памячтников, хотя мы звали неоднократно.. не дозвонишься, не достучишься,- сказал Л.И. Лифшиц. 
Снова взял слово министр В.Р.Мединский.
По картинке можно понять, как неуютно он себя чувствовал. Но речи вёл суровые.
- С Вашего позволения, я буду сидя, чтобы видеть те пометки, которые я делал по ходу выступлений...Слышно? Если позволите, я без метафор, ёрничания и демонстрации взаимного остроумия, хорошо? По делу. Вот. Если позволите ещё, я просил бы не перебивать по ходу дела, потому что говорить так, тем более в научной среде, неприятно мне тоже, извините, как доктору наук. Вот. Значит. Мне жаль, что так получилось с публикациями, с, возможно, легковесным мнением о научной работе моих предшественников или кого-то из нынешних сотрудников. Именно поэтому я и пришёл сюда. Поверьте, значительно проще было бы мне принять все решения за закрытыми дверями, а Вы бы узнали о них из приказа, вывешенного на входе. Вот и всё. И этим бы эта тема завершилась. Мне придти сюда и провести этот непростой разговор тяжелее, чем этого не делать. Я пришёл для того, чтобы узнать Ваше мнение, и в том числе принять правильное решение, опираясь не только на мнение, там, общественного совета, но и на мнение в первую очередь сотрудников института и учёных, - сказал Мединский.
Министр подчеркнул важность работы над сводом памятников. Собрание сочинений Мусоргского он тоже счёл ... прикладным исследованием "в интересах государства". Когда при словах "прикладное" зал опять возроптал, он повысил тон: "Можете называть, как вам нравится, но это нужно государству". Далее министр высказался по поводу возмутившей многих статьи в "Российской газете".
- Она, наверное, написана достаточно эмоционально, но она написана как эмоциональный ответ на выступление одного из руководителей институтов. Вот. Очень здорово, что институт этот основан в 1943 году Ваш, а теперь представьте себе, что было бы, если бы в 1943 году в газете "Правда" руководитель института вступил в публичную дискуссию с руководством страны на тему того, как ему жить дальше. (в зале возмущенный шум. Господин министр, вы же историк, вы б ещё с эпохой Грозного сравнили... Или в порядками при нашествии Батыя, - прим.автора) . Я прошу тишины. Я просто хочу сказать, что любые проблемы можно и нужно решать в режиме...Я могу перестать говорить! Хотите? Закончим, а дальше перейдём к бумажному обмену. Я абсолютно убеждён, что любые проблемы можно и должно решать в режиме взаимного диалога, в режиме взаимного убеждения своей позиции, а не в режиме так называемой информационной войны, вот то, что предпринималось, публикации в газетах, какие-то там флешмобы, это называется информационная война. Это смешно, коллеги. Это просто смешно.
Из зала. Это гласность!
- Это не гласность, это глупость.
Самое интересное было потом.
- Поскольку директор института не пришёл ко мне, пришёл я в институт. Я отвечаю Вам публично. Я могу изложить свою позицию в "Российской газете", на первой полосе. Но я пришёл к Вам. Вот разница в позиции. Все данные для эмоционального ответа Ивлева были взяты, простите, из официальных отчётов института. Значит, неправильно делаете отчёты. Вот кто-то здесь сказал из выступающих по поводу поездок за границу за счёт других вузов... Значит, я пришлю Вам отчёт института финансовый, где поездки за границу, которые, как я понимаю, осуществлены были за гранты, проведены по статье "бюждет", это грубая финансовая ошибка. Вот и всё. Документы умейте делать бухгалтерские, уважаемое руководство института! Идём дальше... Хотите дослушать - дослушайте. Дальше. Теперь по поводу чистой науки, прикладной науки, я бы не хотел вдаваться там, в наука для министерства, министерство для науки, что мы с Вами занимаемся софистикой?! Вопрос в другом, что вне всякого... все мы работаем для людей. Мы, министерство, и Вы, учёные. Мы работаем для людей, для общества. В той степени, которой обществом востребована фундаментальная наука и теоретическая, в той степени наш долг как министерства эту фундаментальную науку поддерживать. Для этого лишь необходимо, чтобы Вы предоставили нам правильно оформленные научные планы, и руководство института доказало, что вот это, вот это и вот это важно, у нас есть соответствующие специалисты, и мы подготовим соответствующую высокого качества работу, а не будем издавать том в стол, как кто-то из выступающих правильно сказал. И тогда эта фундментальная наука будет поддержана обществом, через министерство. Мы лишь инструмент, ничего более.
Еще цитата:
- Поэтому ещё раз хочу поддержать, очень правильно сказала выступающая, вот, Наталья, по-моему, что не знают о Вашей работе. Не знают. Не то, чтобы в обществе плохо нают. В министерстве плохо знают. Это неправильно.
Из зала. Так это Ваши проблемы!
В.Мединский. Это, коллеги, Ваши проблемы. Не, слушайте, Вы можете пыжиться и изъясняться метафорами, но когда о моей работе не знает президент - это моя проблема. Моя! А когда о Вашей работе не знают в министерстве, которое платит деньги, это Ваши проблемы. Не Вашей, как учёных, а Вашей, как институции, Вашего руководства, вот и всё. Давайте точки над i расставим здесь. Шум в зале. Ох...хорошо, я ошибаюсь...поэтому безусловно, задачей института и задача руководства института сделать так, чтобы заказы шли в институт. Чтобы фундаментальные исследования поддерживать и постоянно иметь контакт с заказчиком. Постоянно. Вот кто-то сказал - мы узнаем из котировок на госуслугах, какие объявлены новые научные работы и не можем их выиграть. Слушайте, коллеги. Грош цена Вам как менеджерам, когда Вы будете...я, кстати, причислю, директора институтов являются не выборными руководителями колхозов, а государственными сотрудниками. Уважаемые коллеги. И директор государственного учреждения - государственный служащий. И то, что Вы узнаете о работе находящегося через дорогу министерства в интернете с котировок, чести Вам не делает. Вы должны узнавать об этом - ещё людям в голову не пришло, что они запланировали заказать в министерстве, а Вы им сами предложили тему исследования, объяснили, что это очень важно, и гарантировано в этом победили. Со 100% гарантией, Вы же сами это придумали, и никто, кроме Вас, это сделать не может. Вот как делается научный заказ. Вот. Если бы Курчатов и Келдыш узнавали, так сказать, о государственных заказах из газеты "Правда", они бы этим не были. Ну так, для информации, да.
От прямого вопроса - сохранится ли институт - министр ушёл:
- Самым главным для нас является сохранение научного потенциала института. В каком формате, будет ли это там один, два, три, четыре института, я Вам сейчас гарантировано не скажу, потому что рабочая группа не завершила свою работу, потому что окончательные решения не приняты, вот. Но тот разговор, который мы здесь провели, он очень много мне дал для понимания происходящей ситуации. Вот. И решения эти будут приняты в ближайшее время. Я склоняюсь к тому, что резких движений делать не нужно, и нужно дать возможности каждому из институтов по вот этой новой схеме, которая существует, по инициативной схеме, просто доказать свою дееспособность, нужность и востребованность. А моя задача лишь в одном заключается - создать условия для развития, в том числе и для развития науки гуманитарной. В этом моя задача. А не в том, чтобы искусственно что-то сохранять, искусственно что-то разрушать. Мы должны создать условия для развития. Вот такая задача стоит. Аплодисменты. Ещё раз спасибо всем большое за терпение, что Вы выслушали мою долгую речь в конце. Спасибо.
Засим министр отбыл по важным государственным делам.
С сотрудниками остался поговорить "добрый следователь" - Владимир Ильич.
Вновь был организован микрофон для коротких реплик.
Марина Ильинична Свидерская говорила о важности сохранения старшего поколения сотрудников и о неободимости преемственности поколений.
Татьяна Львовна Карпова, искусствовед, также - заместитель руководителя отдела в Третьяковской галерее. Говорила о важности такого рода совмещений, когда наука питается контактами с искусством напрямую.
С нею фактически согласился В.Ю. Силюнас, сказавший, что большинство сотрудников института являются ведущими педагогами крупных вузов, и это совсем не то, что беготня за куском хлеба по разным работам, а нормальная ситуация взаимодействия академической и вузовской науки.
Театровед Людмила Михайловна Старикова напомнила, что важно сохранить институт именно в этом здании, стены которого отвоеваны буквально кровью покойного А.И.Комеча, руководившего реставрацией. "Это - памятник, в том числе и науке".
Выступил представитель архнадзора - искушенный знаток Москвы, Рустам Эврикович Рахматуллин.
Армен Юрьевич Казарян - историк средневековой церковной архитектуры, пришёл поддержать родной ГИИ и выразить благодарность институту.
В конце ещё раз выступил В.И.Толстой.
- Меня не надо убеждать в важности существования академической науки для культуры, - отметил Толстой. - Но мне легче, чем министрам, которые вынуждены выполнять решения по "оптимизации". Решение президента - повысить оплату труда в бюджетной сфере и довести ее до средней по региону. В Москве это 43 тысячи. Задача трудновыполнимая. Министерство посчитало и поняло, что средств нет. Была создана рабочая группа во главе с Э.Набиуллиной по контролю за исполнением президентскх указов.
Подгруппу по культуре возглавил сам В.И.Толстой.
Нужно было искать пути. И они... нашли:
1/3 - за счет "оптимизации" (то есть сокращения - это было прямым текстом).
1/3 - за счет платных услуг (особенно в образовании и здравохранении).
1/3 - за счёт бюджета.
Культура оказалась в чуть более выгодном положении, т.к. сильно отстает по оплате от других областей. В регионах ситуация ещё хуже. То, что делает минкульт - в русле этой политики. У министерства нет намерения разгромить гуманитарную науку. Пять институтов - очень разные, и качество работ там разное, и планы разные.
"Вскрытие проблемы способствует её решению.".
В.И,Толстой признал,что "дегуманизация - катастрофическая". Статью Ивлева он назвал "некорректной" и признался, что предпринял усилия, чтобы ее "снять". Но было уже поздно. Однако вмешиваться в работу министерства он не имеет права. Также сообщил он, что очен мучительно и тяжело идёт реорганизщация музеев Толстого под эгидой Всероссийского музея Толстого с единым центром. (А зачем??????? - прим. автора)
Пытался защитить министра, дескать, от нашего зала так и исходили "волны неприятия". Обещал быть "буфером".
В общем, завтра будет заседать пресловутая коммиссия. Но что было на самом деле, поведала честно и без прикрас (старалась даже не сильно комментировать).
Я вольный блогер, фиксирующий важные события своей и общественной жизни. Собрание было открытым, пресса присутствовала, и, помимо моего конспектика, существуют и видеозапись, и аудиозапись. Но это уже - не ко мне.
Оригинал здесь.
Вставить в блог
Поддержите нас!
