«Тарас Бульба» - тунгусский метеорит русского кино

Фильм Владимира Бортко «Тарас Бульба» вышел, как кажется не вовремя и не так. К сожалению, в другое время и по-другому он выйти и не мог. Столь масштабный проект, создававшийся примерно три года, конечно, должен был выйти к юбилею великого писателя.

С другой стороны, фильм, на который было затрачено 516 млн. рублей, и выходить был должен в соответствующем формате развлекательного исторического блокбастера, с соответствующей рекламой и с соответственной зрительской установкой (впрочем, не знаю, если бы фильм позиционировался как «вызывающе неполиткорректный разговор о самых главных и трудных вопросах исторического бытия русского народа и Православной Церкви», зрителей пришло бы, может быть, и не меньше).

Что поделать, если Николай Васильевич Гоголь родился во время Великого поста (Пасха в марте по новому стилю бывает чрезвычайно редко). Великий же пост для православных вообще не очень способствует походам в кинотеатр. Не потому, что кинематограф - это зло само по себе, просто Великий пост - это уникальное время, когда можно вырваться из замкнутого круга обычной жизни, для чего уместно отказаться в том числе и от вполне допустимых развлечений ради чего-то более важного. Конечно, такое время не хочется терять (40 дней поста и Страстная неделя - это не так уж много).

Многие мои верующие друзья так и не посмотрели фильм, а если и посмотрели, наверное, не получили полного драйва. Тем более, им не осталось времени серьезно поразмыслить над этим фильмом (ведь надо было еще увидеть общественную реакцию): уже через несколько дней началась неделя, на которую пришлись Благовещение и Вербное воскресенье, а там уж и вовсе были Страстная и Светлые седмицы, когда вообще нужно забыть обо всем своем.

А ведь именно православные, по идее, должны были стать основной группой целевой аудитории (основной не по числу, а по возможной силе общественного резонанса и вообще способности понять). Для них же самым удобным временем для премьеры было бы как раз день, когда выйдет эта рецензия, уже после Светлой недели. Как бы то ни было, фильм вышел, когда вышел, и у него были такие зрители, какие были, с соответствующим настроем.

Сам я посмотрел «Тараса Бульбу» на следующий день после премьеры в кинотеатре в одном из спальных районов Москвы. Собралась в основном молодежь, по преимуществу разбитая на парочки. Водить свою барышню в кино, как мне кажется, очень правильно и познавательно на предмет выявления с ней душевной совместимости. Диалоги нескольких таких парочек показались мне довольно забавными: «Слушай, а кто такие ляхи? - Поляки вроде. - А что они здесь делают? - Не знаю даже... наверное, они тогда с казаками воевали...»; «Вот сейчас сынок папашу и замочит. - Нет, Бульба первый выстрелит, а то бы фильм прямо сейчас и кончился... Что-то он долго выцеливает. - Тут его из засады, наверное, и снимут, но не насмерть, я думаю»; «А все-таки фильм хороший, хотя эти кровавые сцены... - А чем же хороший, если кровавые сцены? - Ну, например, надо экзамен или ЕГЭ сдавать, так можно книжку не читать, а фильм посмотреть. - А мне-то и незачем. Я и так в кратком пересказе прочитал. - А сейчас, может, и всю захочешь? - Сейчас, тем более, не буду: и так все знаю».

У остальной публики, также выявившей своими репликами полное невежество в знании отечественной истории и произведения Гоголя, кинокартина, как кажется, вызвала если не недовольство, то некоторое непонимание и недоумение.

Странно, но другой фильм Бортко «Собачье сердце», черно-белый, камерный, принципиально некоммерческий, снятый по гораздо более сложному литературному материалу (Булгаков при всей ясности и простоте все же несколько элитарен, а «Тарас Бульба» наряду с «Камо грядеши» Сенкевича в дореволюционной России был самым популярным народным изданием), - авторский, как бы мы сейчас сказали, имел гораздо больший успех среди старшеклассников моего поколения. Достаточно сказать, что этому фильму я обязан единственным своим школьным прозвищем Борменталь, а словечки и фразочки из него вошли в повседневную речь моих одноклассников, в основном детей работников подмосковной водопроводной станции. («У него «пятиминутка» началась», - говорили мы, намекая на собрания тов. Швондера, когда кто-то учинял долгий бредовый гон, или: «Разруха - она в головах», - когда не хватало на пиво, не говорю уже о «Подойди, буржуй, глазик выколю» и «Суровые годы проходят»; сам Швондер и по сей день остается именем нарицательным.)

Вообще о подлинной популярности художественного произведения свидетельствует, в первую очередь, тот факт, что оно растаскивается на цитаты. Кстати, это и произошло с повестью Гоголя. Другое дело, что фразы: «Поворотись-ка, сын», «Я тебя породил, я тебя и убью», «Есть еще порох в пороховницах» и др. - либо уже неизвестны современной молодежи, либо не связываются именно с «Тарасом Бульбой». Честно говоря, я сомневаюсь, что фильм Бортко вернет их в народную речь.

Вообще афористичность свойственна народной культуре или произведениям, которые органично в эту народную культуру входят. Блокбастеры, как показывает опыт, не вносит в язык новых устойчивых речевых оборотов. Можно предположить, что сами они не останутся надолго в народной памяти. Фильм Владимира Бортко, хотя он, безусловно, и нечто иное, не смог сбросить с себя маску блокбастера и, увы, в значительной степени делался с оглядкой на законы этого жанра.

Именно поэтому и большинство критических отзывов на этот фильм были совершенно не о том. Как будто никто и не заметил, что «Тарас Бульба» - действительно, вызывающе неполиткорректный, и в нем, действительно, чуть ли не впервые в таком масштабе идет разговор «о самых главных и трудных вопросах исторического бытия русского народа и Православной Церкви». Писали в основном о недостаточном качестве спецэффектов (надо было, очевидно, рассадить казаков на летающих грифонов), картонных шашках в батальных сценах (в «Обитаемом острове» вообще ездят на картонных танках), несоответствия тексту Гоголя и даже о недостатках фигуры полячки, соблазнившей на предательство Андрия.

Обвинения в искажении сюжета повести, тем более, странны, что как раз они-то сделаны исключительно в угоду жанру блокбастера, в рамках которого и пытаются оценивать кинокартину. Да, поляки убивают женщин и детей, а ксензы разъезжают на каретах, запряженных православными, но для непонятливых нужно показать эту зарубленную женщину, а еще лучше, жену-старуху Тараса, тогда появится вполне объяснимый мотив, почему он так ненавидит этих ляхов. Подросток забрался в спальню к девочке (так по Гоголю), девочка сначала испугалась, но, увидев, какой он смешной и робкий, стала невинно дурачиться и одевать его в свое платье; мальчик, однако, так полюбил девочку, что помнил о ней долгие годы, а потом даже предал из-за нее родину и товарищество - как-то неубедительно для блокбастера, надо устроить мощную эротическую сцену (тут-то перси актрисы Магдалены Мальцаж и не приглянулись взыскательным критикам).

Точно также и со всеми другими, впрочем, не столь многочисленными, отступлениями. Они, конечно, явно портят картину, делают ее несколько более плоской и примитивной, но нелогично одновременно сетовать, когда же нам сделают нормальный российский блокбастер, и критиковать попытки стилистически приблизиться к нему. Да, Бортко не умеет делать блокбастеры, так у нас их никто не умеет делать и, дай Бог, никогда не научится (хотелось бы надеяться, что этот жанр всегда будет глубоко неорганичен русской культуре и мироощущению).

Что же касается собственно кинематографа, то режиссер «Тараса Бульбы» в который раз показал свое незаурядное мастерство: Бортко угадал актеров абсолютно на все роли, и абсолютно все роли были сыграны безупречно. Даже Михаил Боярский, который, честно говоря, вообще не актер, оказался на своем месте.

На самом деле, фильм «Тарас Бульба», в некотором смысле - идеологический манифест, хотя бы уже потому, что режиссер, действительно, стремился сделать инсценировку, максимально адекватную оригиналу. Эпическая поэзия Гоголя, к сожалению, практически не нашла воплощения в фильме (а Гоголь был, в первую очередь, поэт, хотя стихов не писал, если не считать юношеской графомании). Картина все же ближе к упрощению и пафосу массовой культуры, чем к простоте и детской серьезности эпоса; по крайней мере, до эпоса он явно не дотягивает. Тем не менее, все мировоззренческие и даже политические взгляды, которые высказал писатель и в авторских отступлениях и в речах персонажей, вошли в фильм практически без сокращений и купюр.

Владимир Бортко как режиссер вообще весьма идеологичен. Даже упоминавшаяся картина «Собачье сердце», по сути, такой же идеологический манифест, причем в данном случае режиссер весьма сильно исказил мысль автора инсценируемой книги. Профессор Преображенский, по Булгакову, доктор, делавший в том числе нелегальные аборты четырнадцатилетним девочкам, «залетевшим» от крупных советских чиновников, у Бортко представлен как некий пророк, самой своей жизнью возвестивший о неизбежном падении советской власти. А советская власть в этом момент как раз и пала. Фильм очень вовремя продекларировал лозунг новой либеральной эпохи: дадим под зад шариковым и швондерам и заживем, как люди, будем пить водку только под горячую закуску. К чему это привело в лихие 90-е всем известно. У Булгакова все сложнее и идея, скорее, противоположна: человекообразное чудовище может родиться не только из торжествующего хамства, но и из обывательского потребительского болота.

Спустя более 15 лет идеологические установки Бортко, вернее те, которые он выразил в своей киноленте, уже совершенно иные. Их можно выразить несколькими тезисами.

- Никто не может так воевать и умирать, как русские люди, и нигде нет такого товарищества, как на русской земле.

- Господь имеет особый Промысел о русском народе и Российском государстве, цель исторического бытия которого - хранить правду и справедливость во всем мире, в первую очередь, истину Христову, во всей полноте исповедуемую только в Православной Церкви.

- Это - наша земля, поэтому мы должны «не щадить живота своего», если на нее пойдут войною чужие люди, даже не потому, что мы лучше их (каждый человек одинаково возлюблен Господом), а потому, что и для них наша земля чужая: они не будут щадить ни ее, ни нас.

- Наконец, последний, может быть, для судеб России и менее важный тезис, но не менее важный для повести Гоголя и соответственно фильма: русские и украинцы (вернее велико- и малороссы) - это две части одного народа, пусть в некоторые моменты своей истории и разделенные между разными государствами.

Эти слова содержат несомненную правду, но могут и стать великим соблазном, если принять их с гордым сердцем и помутненным разумом. В любом случае, они должны обсуждаться, но такой разговор в общенациональном масштабе так никогда и не велся.

Как бы это нравилось или не нравилось, ни одно государство не может существовать без внятной официальной идеологии. Не может существовать хотя бы потому, что в какой-то момент («если завтра война») оно должно объяснить своим гражданам, почему они, собственно, должны воевать и, в конечном счете, умирать за это государство; а еще, чтобы каждый знал, что спросить у этого государства, за что оно должно дать перед ним ответ.

 То, как воюют и умирают, показано в фильме со всей правдой и жестокостью. Подробные описания смерти героев: способ нанесения раны, характер ранения (какие органы и насколько опасно были повреждены), симптомы наступления летального исхода, слова, которые произносили герои в свой смертный час, - характерная черта эпоса (достаточно перечитать, например, «Илиаду» или «Песнь о Роланде»). Эта особенность свойственна и повести Гоголя. Однако, эпические произведения слагались в основном для воинов или будущих воинов (потом они изучались филологами, но созданы были не для них). Для воина же было практически интересно, в каком месте, например, можно пробить доспех, какая будет от этого рана и сколько с этой раной еще можно будет прожить, - а главное, за что следует умирать и как надо вести себя перед лицом смерти.

У нас же уже почти два поколения людей выросли с основным жизненным императивом любыми средствами откосить от армии. Массовая культура внедрила в сознание представление о смерти как об одном из спецэффектов. Как спецэффекты смерти героев Бортко явно не катят, поэтому эта важная сторона фильма остается непонятной, и останется непонятной, пока что-то важное не изменится в самом обществе.

Показано в «Тарасе Бульбе» и то, что именно русские люди умеют воевать и умирать, как никто другой в мире. Можно спорить, но это - очевидный, научно доказанный исторический факт. Иначе невозможно объяснить, как в таких невероятно неблагоприятных условиях вообще могло возникнуть Российское государство. Небольшая и крайне неудачно географически и геополитически расположенная территория, в XIII веке дотла разоренная азиатскими ордами, потом больше двух веков находившаяся под их властью и еще несколько веков вынужденная ежегодно отражать их набеги, из-за чего приходилось (при нашем-то климате) содержать колоссальную на душу населения армию, - эта изначально совокупность мелких княжеств необъяснимым образом стала великой державой.

 Создать великое государство невозможно, если не побеждать, соответственно если не будет решимости «душу положить за други своя», т.е. не будет той общности, того товарищества, о котором писал Николай Гоголь и снял фильм Владимир Бортко. И уж конечно, это невозможно без воли Божией. Впрочем, это требует отдельного разговора.

Как бы то ни было, у России сейчас нет четко сформулированной государственной идеологии. Это вовсе не гарантия от тоталитаризма, наоборот национальная идея (как же заболтано и дискредитировано это понятие!) ставит власть на место, указывая ей границы, через которые переступать решительно невозможно. Тут дело не столько во власти, сколько в нас самих, русских людях и представителях десятков других народов, судьба которых неразрывно связана с Россией: мы сами не понимаем, что мы хотим, какое будущее видим для своей страны. Поэтому пока все разговоры о патриотизме остаются пустой болтовней.

Надо четко решить, принимаем ли мы тот постхристианский мировой порядок, который нам навязывают: общество потребления, политкорректность и толерантность в смысле, в котором всему извращенному и больному дозволено кричать и соблазнять, а здравому смыслу затыкают рот, историческая беспочвенность, эстетическая пошлость и мировоззренческая всеядность. Все это, увы, до сих пор усердно культивируется телевидением, полностью контролируемым государством. Пусть власть наконец определится, с кем она: со Христом или Филиппом Киркоровым. Такая недоговоренность может стать трагической для России перед лицом грядущих испытаний (а они будут, это уже становится очевидным).

Пока же, как мне кажется, фильм «Тарас Бульба» не стал даже началом разговора об упомянутых проклятых вопросах русской истории. Впрочем, девушка, сидевшая рядом со мной в кинотеатре, права: эта кинолента станет хорошим пособием для сдачи ЕГЭ, вполне адекватно отражающим сюжет повести и мировоззрение Николая Васильевича Гоголя. Но ведь могла бы стать и настоящей мировоззренческой бомбой. Но и Тунгусский метеорит мог упасть на Санкт-Петербург (он как раз пролетал мимо), но взорвался в тайге над проклятым местом, где даже туземцы не селились и не выходили на охоту.