Островок православной Франции Ч.3

 - Во время Вашей жизни в Англии Вы встречались с митрополитом Антонием?

- Я встречалась с ним. Я не могу сказать, что я была его духовным чадом, но я встречалась с ним. В первый раз это было в Эдинбурге. Это было вскоре после смерти моего мужа. Может быть, я даже не была еще православной. Но я помню, что он показался мне милейшим человеком. Очень дружелюбным. Книги его просто замечательные. Я думаю, в книгах он больше всего «проявился», потому что для всех как-то доступен через книги. А как человек... Я знаю, было трудно для многих поддерживать с ним связь. Он был недоступен для многих, потому что слишком много людей хотели с ним общаться, получить от него совет. Были и те, которые не смогли получить внимание. Одна из сестер нашего монастыря - она теперь уже у Господа - разочаровалась в нем почему-то, наверное, поэтому. Поэтому я думаю, что главное «достижение» владыки - это его книги.

- Мне кажется, он смог очень много сделать для устройства церковной жизни в Англии.

- О, да, очень много. Огромное множество людей он обратил. По-моему, около двадцати тысяч. Очень много стало православных: православные приходы при нем появились по всей Англии.

- А после его смерти?

- Нет, к сожалению, после его смерти было разделение между теми, которые хотели остаться с Московской Патриархией и теми, кто хотел создать независимую Английскую Православную Церковь. И это, к сожалению, пошло довольно далеко. Такое часто бывает после святости. После преподобного Серафима такое было в Дивеево - смутное время. Тридцать лет. Только потом встали и возродили монастырь, и он его прославил. Не сразу же. Но я уверена, что то святое дело, которое владыка Антоний начал в Англии, конечно, не пропало. Просто надо, может быть, чтобы прошло время, чтобы плоды стали видны всем.

- Иногда владыку Антония упрекают в том, что он был слишком либеральным. А как Вы думаете?...

- Об этом я не могу судить. Я только знаю, что на Западе очень трудно просто следовать той линии, которой ревнители православия следуют. Иногда просто приходится признаться, что мы не знаем, где Святой Дух дышит. Но я не помню случая, чтобы владыка оставил Православие или служил с католиками или протестантами - нет, я думаю, может быть, он молился с ними, - но я не знаю.

- Нет, его не в экуменизме обвиняют... Сама, может быть, манера общения и проповеди: он мог прийти, к каким-нибудь хиппи, сидеть с ними на полу...

- Он был строгий в смысле соблюдения правил. Это правда, что он общался со всеми - не только с православными. Он общался со многими неправославными, но я не думаю, что он принимал их как православных. Нет. Он просто проповедовал в их личных жизнях.

- А ваш монастырь занимается какой-то миссией, или вы замкнуто живете и открыты только тем, кто к вам сам приедет?

- В общем-то в этом смысле миссию мы не исполняем. В смысле, мы стараемся нашей жизнью как-то свидетельствовать о Христе и о Православной нашей вере. Но точно так же надо сказать, что мы не выгоняем неправославных людей из нашего храма. Мы их принимаем, пусть они посещают наши службы. И многие бывают на наших службах и потом становятся православными.

- А как такие люди вообще к вам попадают?

- Отовсюду, разными путями, очень много через Париж, через собор Александра Невского. Там есть крипта, где служат на французском языке, многие оттуда узнают о нас и приезжают к нам, многие даже через Интернет теперь стали узнавать о нас.

- У вас есть свой сайт?

- Да, сайт есть: http://virginhram.narod.ru/hram/b/by_po_mo.html. Потом многие узнают просто через друзей, через знакомых, которые уже были у нас и тоже приезжают к нам. Очень многие встречаются с разными сестрами в разных жизненных ситуациях и таким образом попадают к нам.

- Еще Кто те люди, которые приезжают пожить при монастыре?

Очень много русских, молодых, которые хотят пожить у нас 1-3 месяца и просто работают как трудницы.

- А что это за русские, это новые эмигранты или потомки старых?

- Разные, бывает, что они, может быть, жили на Западе, например, вышли замуж и как-то не сложилось и они развелись, или те, кто учится в Париже и приезжает на летние каникулы. И с Украины приезжают, и из Польши тоже (у нас очень тесная связь с Восточной Польшей, где есть островок православный, вокруг Белостока).

- А как Вы думаете, где труднее быть христианином: в миру или в монастыре?

- Очень трудно отвечать на этот вопрос, это личное дело каждого человека. Но, конечно, монастырская жизнь очень трудная, это во всех случаях. Для нас в материальном смысле, конечно, она легче, но есть другие искушения, испытания, и я не могу сказать, что все выдержали, были те, которые уехали... Просто нажим от вражеских сил такой, что очень трудно. Слава Богу, у нас сейчас стабильно все, и дай Бог, чтобы после матушки это так и осталось. От нее исходит сила такая, что я надеюсь, что даже после нее это сохранится какое-то время. Почему уезжают? Конечно, очень трудно оставить мир, и родных, и все - это очень трудный путь. Я, например, очень любила своих сыновей, и было очень грустно расстаться с ними. Они, конечно, совсем не поняли, почему я уезжаю. Это крестный путь.

- То есть, Вы не видитесь со своими сыновьями?

- Нет, я вижу их все-таки, меня отпускают туда раза два в год на два-три дня. Расставание с ними для меня было очень трудно, и до сих пор мне их очень не хватает, хотя уже двадцать лет прошло. Но слава Богу, что они в жизни благодаря Божьей Матери, которой я просто доверяю их, очень благополучно устроились, все с женами, у меня девять внуков. Слава Богу, у них есть, чем жить, крыша над головой и даже очень хорошая - это благодаря Богу. Но Господь сказал: «Тот, кто не возлюбит Меня более детей, отца и сестер, недостоин Меня». Эти слова, к сожалению, остается в силе, хотя это очень трудно исполнять в жизни. Я думаю, может быть, это для меня было самое трудное, для других - я не знаю. Я оставила совершенно прекрасную жизнь, если считать в мирском смысле: я была обеспечена, у меня был очень красивый домик, у меня было все в жизни, но я просто не могла с этим жить, были какие-то чувства, о которых забыть я не могла, не могла там оставаться. Но есть, наверно, в любом монастыре сестры или братья, которые оставляют мир по своим причинам, к сожалению, не всегда из-за призыва Божьего. Может, из-за каких-то скорбей и прочего, и прочего, у них, может, есть вера, но тоже плохо, потому что монастырская жизнь - это тоже не утешение...

- Но какое-то утешение в ней, наверно, тоже есть?

- Утешение? В монастырской жизни? Для человека, который действительно отдает себя Богу, я думаю, действительно, это утешение, и тому, кто просто принимает все как будто бы от Бога данное, это, конечно же, утешение и силы. У такого человека будет чувство, что хотя он и делает все, может быть, плохо, но делает все, что ему было дано. И, конечно, я думаю, что это единственное утешение - в молитве, в службе, в жизни для Бога, а мирская жизнь устроена по-другому, конечно. Но для православного человека любого и в миру - то же самое.

- Тоже есть чем заняться.

- Как Вы сами чувствуете как мирская православная? Вы думаете, что это очень трудно?

- Внешняя жизнь не так мешает, как ты сам себе, и враг, конечно, тоже. Все остальное - работа, учеба - это не страшно, это можно пережить.

- Помоги, Господи!

- Спасибо!