Все умрут, а кто останется? (Ч.1)

Два приза Каннского кинофестиваля-2008: специальное упоминание жюри в конкурсе «Особый взгляд» и молодежный приз «Недели критики». Множество рецензий и интервью на просторах Сети. Множество истолкований фильма и личности его автора. Сотрудники ТД (а на нашем портале уже была статья об этом фильме) тоже побывали на встрече с режиссером. После обзора критики мы приведем беседу студентов ГУ-ВШЭ с Валерией Гай Германикой. И только потом решимся вставить и свою реплику.

Реплики критиков

«Фильм... снят на грани фола, однако до пресловутой чернухи практически не опускается, неплохо балансируя на грани реальности и художественного вымысла, чем, собственно, и привлекает зрителя. С учётом того, что Германика почти не сгущает краски, её фильм смотрится чуть ли не документальным свидетельством реальной жизни, отчего становится совсем не по себе. Конечно, режиссёр акцентирует внимание только на нужных ей моментах, практически опуская житейский и школьный быт, но и показанного достаточно, чтобы понять, чем живут и дышат её девочки. Словно смотришь передачу «В мире животных», отчётливо осознавая, что её герои существуют рядом».

«И вот, наконец, появился фильм про жизнь... Впечатление: несовпадение ожиданий и результата. Ожидания были такими: неряшливое злое видео, жестяной арт-хаус в обнимку с болеющей паркинсоном камерой. Результат - классическое movie c просчитанными на калькуляторе мизансценами и отличным монтажом, целый час маскирующем тот факт, что на экране не происходит ничего существенного. Выкручивайся кто как может, хоть горшком эту дискотеку назови, но при любом раскладе все равно выходит первый бал Наташи Ростовой, переписанный под «Ералаш» 81-го года выпечки».

«"Все умрут, а я останусь" - первая картина, полностью построенная на сервисе Youtube. Все ключевые сцены буквально списаны с общеизвестных роликов, снятых на сотовые телефоны. Уличные драки, пьянство в туалетах, обсценная критика старших, конфликты с учителями».

Реплики зрителей

Пожалуй, интереснее, чем критические рецензии и обзоры, читать форумы, на которых фильм обсуждают анонимные зрители. «Это реальность была в 90-е. Кажется, создатели просто перенесли свои воспоминания о школе на современность. Я вообще, пока не увидел в кадре жк-монитор, думал, что фильм про молодежь 90-х». «Я сам чернуху не люблю... категорически, но это не чернуха... Достаточно посмотреть ролик к фильму и на лице появляется ухмылка... как то все весело и бодро... Я бы сказал, вообще не понятно, что ЭТО. И для кого ЭТО снималось. С какой целью? Да, это все действительно так. Просто несколько дней из жизни подростков... Но ничего особенного в этом фильме не показано». «Реальный взгляд на школу, которая есть сейчас. Это реальная общеобразовательная школа, и девочки совершенно реальные, и ситуации не преувеличенные. Отвращение создано, по-моему, на невысоком уровне, но цель достигнута - не многие подростки, посмотрев этот фильм захотят оказаться на их месте или быть подобными этой троице». «Пронзительнейший фильм, вызывает - в зависимости от личных воспоминаний и характера, в разных соотношениях - смесь ностальгии и ужаса».

Даже статья в «Татьянином дне», посвященная фильму, вызвала довольно развернутую дискуссию. В частности, шел и спор о том, можно ли вообще писать о таком кино на православном сайте и стоит ли смотреть фильм тем, кто считает себя христианином. Православный журналист, член редакции ТД, не только посмотрел фильм, но и посетил встречу с режиссером, Валерией Гай Германикой, в киноклубе «Популяция» (Культурный центр ГУ-ВШЭ), 16 декабря 2008 года.

Реплики режиссера

Свои интервью Валерия называет настоящим и свободным творчеством. Лучшее, по ее признанию, взял Роман Волобуев. Там хватает и мата, и фраз вроде «я тупо туплю». Но были и другие. Из них можно узнать многое, чтобы не задавать при личной встрече слишком уж надоевших нашей героине вопросов.

Тележурнал «Неделя в большой стране»: «У меня фамилия - Германика, а имя - Валерия Гай. Это бабушка меня так назвала, она очень любила роман Рафаэлло Джованьоли «Спартак». Я названа в честь жены Луция Корнелия Счастливого». «Я снимаю о том, о чём я знаю, о районе, в котором я прожила 19 лет. Сейчас я уже там не живу, и мой последний фильм о том, как все умрут, а я останусь. Это Строгино, окраина Москвы. Неважно, из обеспеченной ли Вы семьи или из необеспеченной. Вы - подростки, встречаетесь в одном дворе, идёте пить один и тот же джин-тоник...» «Мои кумиры - это писатели, которые уже давно умерли или рок-звёзды, которые в Канны не приезжают».

«Новая газета»: «Дистанция обязательна. Когда берешь камеру в руки, по-другому себя ощущаешь, и твои герои становятся другими. Хорошо понимают, что происходит, что от них требуется». «Есть кино, называемое нонконформистским, не терпящее регулировки. Продюсер увидел, что у меня есть отношение к этому фильму, к этим героям. Со вторым сценаристом Александром Родионовым мы даже написали подробную психологическую характеристику героинь, все нюансы эмоциональных переходов». «Во всем этом есть какая-то часть меня. Я бываю такая же трагичная, как Катя, такая же тупая, как Вика, такая же радужная пофигистка, как Жанна, чтобы напиться, и все...». «Драма и есть конфликт, без него не существует живого и жизни. Это продуктивно для творчества. Кажется, я знаю людей, у которых не было драмы. Они по-другому чувствуют мир. По касательной».

«Маленькая железная леди»: Я очень много профессий перепробовала. Изначально хотела быть музыкантом. Окончила музыкальную школу имени Дунаевского. Потом хотела быть рок-звездой, играла на гитаре. У нас группа была. Параллельно поступила в Тимирязевскую академию. Я люблю животных. Хотела быть кинологом-селекционером. Уже работала, стригла пуделей. Получила диплом хэндлера. Это человек, который чужих собак учит правильно ходить перед выставками. Потом попробовала два месяца учиться на журналиста. В Академии поэтов и философов у Константина Кедрова позанималась. У них там, блин, палиндромы разбирают и генофонд мыши. Случайно я попала на второй семестр к Марине Александровне Разбежкиной. Она в школе кино и телевидения «Интерньюс» преподавала режиссуру. Я к ней пришла. Она сказала, что надо купить камеру и снимать кино. Как это делают в американских школах. Моя мама продала шубу, чтобы купить мне камеру.

Киноклуб «Популяция»

Это не было словесной дуэлью. Зал провожал фильм аплодисментами, режиссера встретил так же. На обсуждении было очень мало свободных мест, хотя во время перерыва можно было спокойно разойтись. Полтора часа Валерия курила, отвечала на вопросы и телефонные звонки, отмахивалась, ссылалась на оператора и сценаристов, предлагала украсить общение хорошим вином... Группу поддержки символизировал Ян Левченко, преподаватель Высшей школы экономики и замредактора отдела культуры в газете «Собеседник». Ян начал разговор с того, что определил свое главное впечатление от фильма - «восторг узнавания». Он окончил школу в 1991 году, и тогда так же дрались девчонки, поливали друг друга пивом, - да еще и мочились потом на поверженного противника. И чувства зрителя - «приятная щемящая тоска: где мои 16 лет?». Ян назвал кино «в хорошем смысле отмороженным, морозно-правдивым». Другие фильмы могут быть отмороженными нарочито и специально. А этот обескураживает только тех критиков, которые привыкли абсолютизировать свое мнение. Такое кино - «просто отрезок из жизни».

Диалог со зрителями

Вопросы Валерии Гай Германике задавали студенты ГУ-ВШЭ и те, кто узнал о встрече в интернете. Мы приводим беседу так, как она развивалась, не меняя последовательности вопросов. Это логика живого разговора, ассоциаций, перехода от робости к высказыванию открытым текстом...

- Почему саундтрек в фильме состоит всего из двух песен одного и того же исполнителя?

- Когда мы начинали работать сценарием, мы сразу обговорили это с продюсером. Обычно продюсеры - очень жестокие к режиссерам люди: оставляют за собой право утверждать кастинг, музыку в кино и монтаж. А я сразу сказала, что у нас будет играть Рома Зверь. Они говорят: как это будет, если у нас даже сценария нет? - Нормально, - говорю. - Да ненормально это, - отвечают.

Вообще я с композиторами не работаю, потому что я училась у документалиста. Считается, что музыка в кино - некие костыли. Она нужна тогда, когда кадр неполон, чтобы еще что-то рассказать зрителю.

Почему Рома Зверь? Потому что это музыка моих героев. Это их лирика, они под эту музыку засыпают и просыпаются.

Режиссером монтажа у меня был Ваня Лебедев - очень известный, самый крутой. Он сказал: «У меня рука не поднимется это говно туда поставить», и все стали говорить, что полный бред. Но тогда мы пошли снимать массовку на дискотеке, писали синхронный звук - там были школьники, а не актеры. Мысль была в том, чтобы они подпевали. Я ставила разную музыку, но они очень вяло реагировали. И тогда я включила «Районы, кварталы» - и все так оживились, что мы с ходу сняли пять дублей.

Потом начались другие проблемы: продюсер Ромы говорил, что не даст нам эти песни, потому что в фильме должен быть хэппи-энд: его дети, мол, должны воспитываться на голливудском кино. В итоге я без ведома продюсера поставила их писаться в синхрон на дискотеке, а потом ушла рожать, а продюсеры уже решали между собой. Тем более что эти песни были проданы компании «Кока-Кола».

- Психология подростков в фильме воссоздана в деталях. А если меня попросить вспомнить мою психологию хотя бы на год назад, я не смогу. Как Вам удалось все вспомнить?

- Я очень много работала с подростками, сняла несколько документальных фильмов. Многое зависит и от состава. Юрий Клавдиев пишет очень живым языком, Алишер Хамидходжаев, наш оператор, как и я, снимал документальные фильмы, и для него самое большое счастье - снимать человека. Мы проработали все до нюансов. У нас был странный сценарий, непривычный для продюсера, Игоря Толстунова. Он просил объяснить, в чем «фишка». И мы с Сандриком (Александр Родионов - второй сценарист) расписали все психологические повороты в фильме. Для каждой героини психологически обосновали, что и почему она делает или говорит. Т.е. мы уделяли этому больше всего внимания.

Продолжение следует