Господи, помилуй нас, студентов. Ч.2

   Океан присутствия Божия

   В какое-то время увлечение в Америке Иисусовой молитвой совпало с увлечением буддизмом, и некоторые читали её как мантру. С каким настроением приходят к Вам студенты?

   Да, я слышал о таких настроениях, но ни разу не сталкивался с ними лично. Люди приходят из любопытства: их профессор что-то делает в храме. Протестанты приходят без враждебности, но с некоторым страхом. Их смущают иконы и ладан, они ни разу в жизни не ставили свечу, не знают, как перекреститься. Они никогда не слышали об Иисусовой молитве, их надо научить её словам, убедить, что не надо смущаться многократного повторения.

   Парадоксально, что эти студенты собираются стать пасторами, не имея никакой традиции молитвы. У них горячие сердца, они старательные ученики, но духовную науку им надо преподавать на детсадовском уровне - несмотря на то, что она кандидаты богословия!

   Православие для них причудливо и экзотично, но когда они приобщаются к молитвенному опыту, то понимают, что это и есть фундаментальное христианство, причём в той форме, которая заряжает, наэлектризовывает их! Их подход к вере был мещанский и формальный, и неожиданно они оказываются на богослужении, где они не должны ничего говорить, не должны выглядеть умными. Наоборот, они должны попросту умолкнуть и ощутить в себе мощь присутствия Божия, дать возможность Духу Святому говорить в них. Всё, на что они опирались, отнято у них, и они как бы брошены в океан. Это крайнее упрощение даёт им ошеломляющий опыт: ведь Иисусовой молитвой может заниматься и 10-летний ребенок, и 110-летний старец. Ключевым является только желание.

   Единение в молитве и единение за трапезой

   Отец Иоанн, расскажите, как именно проходит ваше богослужение?

   Я почти полностью приглушаю свет, и перед большой иконой Христа зажигаю одну свечку. Студенты стоят, кто-то сидит на коленочках, кто-то - на полу или на стуле, а я предстою у иконы, и в течение получаса слышно только моё чтение Иисусовой молитвы. И после этого наступает полная тишина. Мы тихонько выходим из комнаты и идём пить кофе.

   Если хочешь, чтобы студенты куда-нибудь пришли - с тебя угощение. Достаточно будет кофе и печенья, но уже это создаст ощущение соборности, евхаристичности - единение в молитве и единение за трапезой. Увы, у многих понимание Причастия сузилось до взаимоотношений отдельного человека со Христом: «Не мешайте мне, я иду причащаться!» Люди забыли, что они должны быть общиной. Когда они вновь обретают горизонтальное измерение в Церкви, они готовы двигаться дальше.

   Вы говорите о социальном служении? Какие варианты совместной деятельности можно предложить студентам?

   Здесь, в среде обмирщённого христианства, Евангелие урезается до призывов к социальной активности - но так очень легко оторваться от корней и развалиться, если литургия, богословие и дела милосердия не составляют единого целого.

   Превратиться в слышание

   То, что православные не так миссионерски и социально активны, как протестанты - мне кажется, не беда. Главное, чтобы были два-три человека, у которых есть общее ви´дение, которые будут вкладывать всю душу в общее дело. Одному это не под силу. Мы начинали вдвоём, теперь нас двадцать. Каждое воскресение мы собираемся на Литургию, а на службу Иисусовой молитвы к нам присоединяется ещё дюжина неправославных. При этом мне нет нужды всех организовывать, дела появляются сами собой, как цветы вырастают - и для каждой общины они свои. Кто-то будет устраивать конференции, кто-то - кормить бездомных.

   Какое же служение Вы считаете наиболее важным в университетской общине?

  Не забывайте, что интеллектуалов сильнейшие страдания поражают прямо в голову. Молодой человек из вполне обеспеченной и благоустроенной семьи совсем недавно считал себя «добрым богом на Земле», практически бессмертным - и вдруг его выдернули из привычной обстановки, он ощутил своё глубочайшее одиночество, мир оказался груб, первые устремления к любви натолкнулись на предательство...

   В университете он всё подвергает переоценке: когда ньютонова физика превращается в теорию относительности, а гениальность писателей ставится под сомнение, то и детское представление о Боге тоже сильно перетряхивается. Окажется ли рядом человек, у которого можно научиться разумному, взрослому взгляду на Бога? Или студент будет притуплять своё религиозное чувство, презирая верующих и считая их узколобыми мракобесами? В момент такого выбора чрезвычайно важно университетское духовенство.

   Мне кажется неоправданно забытым такое служение: «превратиться в слышание», полностью выслушать человека, не пытаясь ему что-то навязать. У студента должна быть возможность куда-то прийти, почувствовать себя в безопасности, поговорить с теми, у кого мир на душе. Мир нам даёт молитва, она исцеляет раздробленность, возвращает нас самим себе - и окружающим. Поэтому время после нашей получасовой Иисусовой молитвы - идеальное для разговоров. Только тогда можно своему профессору задать такие вопросы, которые неуместны ни в аудитории, ни в коридоре.

***

   И студенты приходят к нам в часовню - сначала как потребители, словно в религиозный магазин или как бы за «зачётом по религии» на неделю. Но потихоньку вливаются, осознают, что происходит вокруг, наступает определённая зрелость. А потом появляется и собственное ви´дение - и они начинают предлагать: «Давайте будем кормить бездомных?», или: «Давайте будем посещать одиноких престарелых?»

   «Отлично, начинайте! Бог в помощь!» - отвечаешь ты.

Материал подготовлен редакционным коллективом журнала «Встреча» и опубликован в № 2 (27) за 2008 год.