Лития по Ломоносову

2011-й год – 300-й со дня рождения Михаила Васильевича Ломоносова.

Юбилей основателя Московского государственного университета, которого и самого называли «первым университетом», в научном мире отмечали активно. Прошло множество мероприятий и конференций: взрослых и детских (школьных), местных и международных, в России и за рубежом (оказывается, серию «ломоносовских» мероприятий в этом году открыл семинар в Норвегии!).

Дискутировали даже о том, какое слово правильнее и благозвучнее – «ломоносоведение» или «ломоносововедение». Второе как будто бы правильнее, но эти два слога «во» и «ве», которые идут друг за другом…

Из конференции в конференцию повторялись рассуждения о том, что Ломоносов – удивительный человек, уникальный ученый, что его целеустремленность, любовь к знаниям, трудолюбие - пример, актуальный во все времена. Рискну сказать, что в какой-то момент эти и другие правильные и правдивые слова стали восприниматься чуть ли не как банальность, общее место, которое уже всем известно, но без которого, тем не менее, вроде как нельзя обойтись. И иногда казалось, что за докладами и сообщениями живой образ Михаила Ломоносова даже как-то теряется. Хотя, говоря по правде, многие из них как раз сообщали факты, призванные убрать мифы и стереотипы, которые заслоняют реальный образ Ломоносова. 

Например, в советское время говорилось, что Ломоносов шел в Москву с двумя книгами – «Грамматикой» Смотрицкого и «Арифметикой» Магницкого. Оказывается, он нес еще и третью книгу – «Духовные стихи» Симеона Полоцкого, чтение которых для него стало основой будущих литературных занятий. Еще один миф – то, что Ломоносов пришел в Москву, якобы ничего не зная, и каким-то чудом поступил в Славяно-греко-латинскую академию. На самом деле, он очень хорошо знал математику (ту же «Арифметику» изучил от корки до корки, так что, когда пришел к Магницкому, тот сам признал, что молодой человек выучил его книгу «от и до»), умел читать и писать, а еще хорошо знал тексты Священного Писания, что для абитуриента Славяно-греко-латинской академии было одной из самых необходимых составляющих подготовки.

На конференции в РГГУ 20-го декабря писатель Владимир Крупин отметил, что о Ломоносове вообще достаточно часто говорят так, словно до него ничего не было и он начинал «с нуля». На самом деле, Ломоносов, учившийся читать по церковным книгам, глубоко воспринял традицию, церковную культуру, и потом, уже получив образование в столице и за рубежом, брал за основу многое, что было сделано или изучено до него. Его собственные труды, в свою очередь, становились базой для разысканий будущих ученых.   Так что, заметил писатель Крупин, от Ломоносова «видно не только далеко вперед, но и далеко назад».

Говорят, что память о Ломоносове должна быть действенной. Но что это значит? Не многие ведь могут вслед за ним стать химиками, стихотворцами, заняться минералогией или астрономией… Не у всех нас хватит таланта и интереса, чтобы даже увлекательно пересказать известные факты из его биографии и уж тем более найти что-то неизвестное.

Но есть одно действие, которое доступно каждому буквально в любое время – молитва. Ломоносов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь…  Выдающихся представителей нашей культуры и науки мы воспринимаем скорее как «фигуры» и очень редко - как обычных людей, которым сейчас, когда закончилась их земная жизнь (именно их самих, а не их творений) может очень помочь даже самая коротенькая и самая простая молитва.

Можно обсуждать, насколько церковным человеком был Ломоносов, в какой приход ходил, почему допускал те или иные высказывания… Это может быть любопытно, возможно, полезно. Но если говорить о церковной памяти о Ломоносове или о том, что его помнят те, кто является членами Церкви, то первое, что приходит на ум, – это молитва о упокоении его души.

Так получилось, что заключительным мероприятием ломоносовского года стала лития по по рабу Божию Михаилу в Заиконоспасском монастыре. Как раз там, где была школа под руководством Симеона Полоцкого и там, где впоследствии располагалась аlma мater Ломоносова - Славяно-греко-латинская академия.

В полутемном нефе монастырского собора собралось около двух десятков людей – очень немного. И очень необычно, хотя на самом глубоком уровне, очень естественно звучала молитва о упокоении раба Божия Михаила.  Каким бы он ни был – в первую очередь он был живым человеком, с живой душой, которой спустя и 300, и 400, и 500 лет будет нужна молитва.

Иеромонах Иоасаф (Петровых) после литии поделился с «ТД» своими впечатлениями.

- Отец Иоасаф, почему выбрали именно сегодняшний день – 20 декабря?

- 20 декабря – день памяти преподобного Антония Сийского. А подворье Антониево-Сийского монастыря было первым местом, в котором Ломоносов остановился на пути в Москву. На подворье служил родной дядя Михаила Ломоносова.

- Какие у Вас чувства сейчас, когда только что закончилась молитва?

- Чувство сожаления о том, что собралось мало людей, и восхищения от близости истории и ответственности за прошлое.

- Раньше Вы служили литии по Михаилу Васильевичу Ломоносову?

- Литии, посвященной памяти только раба Божия Михаила Ломоносова, в нашем монастыре ранее не служилось. Обычно в Заиконоспасском монастыре совершаются панихиды и литии, на которых мы поминаем устроителей, братию, учивших и учившихся в этом месте.