Архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл: Года через два епископы войдут в народную среду

— Большая часть современных россиян понятия не имеет, какую роль играют архиереи в Церкви и обществе. Когда в Церкви говорят о создании новых епархий, внешним людям это не интересно: церковники делят что-то между собой. Это так?

— За столетия существования нашей Церкви мы привыкли, что архиереи — это некие вельможи, не в духовном, а в конкретном житейском смысле. Они абсолютно недоступны— как губернатор какой-нибудь, несмотря на то, что их никто не охраняет. Из-за этого возникают ложные взгляды на архиерейскую жизнь. Где-то это и соответствует действительности — не в плане их вельможности, а в плане отстраненности от повседневной жизни. Как правило, архиереи на метро и автобусах не ездят — разве что в Москве иногда могут мимо пробок на метро пробраться. Это из-за некоторой исключительности епископов: их настолько мало в Русской Церкви, что практически невозможно сравнить с ними какой-нибудь другой социальный слой.

— С министрами можно сравнить.

— Если посчитать всех, кто побывал министром, и всех архиереев, все равно архиереев будет меньше. Я понимаю так, что сейчас Святейший Патриарх, наше священноначалие пытается сделать так, чтобы архиерей был не столько вельможей, сколько тем, кем предназначен быть, — отцом своей паствы. Многие епископы, которые застали период восстановления епархиальной жизни в начале 90-х, знали каждого священника своей епархии, семью каждого священника, их житейские проблемы. Почему-то теперь есть и епископы, которые не знают проблем своих священников, не говоря уж о народе. Приходов очень много, а у епископа много нагрузки, не связанной с прямой пастырской деятельностью, — встречи с теми или иными людьми, участие в конференциях и прочих мероприятиях, и он физически не успевает объехать все приходы. Практические хлопоты отвлекают от собственно пастырских задач.

Создание новых епархий — очень мудрый и продуманный шаг, который позволит епископам быть среди своего народа. Епископ главного города в регионе, где умножается количество епархий, принимает на себя большинство нагрузок, связанных с непрямой «профессиональной деятельностью», не с его епископским деланием, — общественные задачи.

Например, в Иркутске 3 сентября рукоположили епископа Каменского и Алапаевского Серафима — у него не будет сопутствующих проблем по связям с администрацией области, потому что в Екатеринбурге есть я. Мы будем решать вопросы в пользу и той епархии, которую сейчас возглавляю я, и той, которую возглавил владыка Серафим.

Я полагаю, что года через два епископы войдут в народную среду. Не исключаю, что епархии будут еще умножаться — ведь и приходы будут умножаться. По моему скромному опыту могу сказать, что можно за всем надзирать, когда у тебя пятьдесят или сто приходов, а когда у тебя 150-200 приходов, ты уже не в состоянии быть в курсе всех дел.

Кроме того, я хотел бы отметить выбор Священным Синодом и Патриархом кандидатур на новые кафедры. Епископа Серафима я знал еще юношей — это человек, скажем примитивным языком, у которого нет никаких связей (в житейском смысле). Он скромно жил и трудился на одном из сельских приходов, восстановил его, преподавал в университете, был одним из священников, впереди него не один десяток тех, кто был на виду. Он вел скромную и достойную жизнь и ни на что не претендовал. Но Промысл Божий его вывел — и Синод избирает его быть епископом. В этом тоже большая надежда.

Практика — лучший критерий. Жизнь должна показать оправданность тех действий, которые сегодня кого-то смущают.

— То есть в перспективе будет по архиерею на каждые сто приходов?

— Я давно говорил в наших кругах, что в принципе невозможно управлять епархией, в которой пятьсот приходов. Может быть, есть гении, но мы не можем быть гениями поголовно, наши человеческие возможности ограничены. Реально в епархии может быть сто приходов, тогда епископ будет за них отвечать. А иначе я отвечаю за благочинных, которые приносят мне информацию, и иногда приезжаю на сельский приход, смотрю, как и что там делается. В Ярославской епархии мне понадобилось несколько дней, чтобы объехать приходы только Пошехонского района, а у меня было почти 350 приходов, и я не то что раз в год — реально в лучшем случае раз в три года посещал некоторые сельские храмы.

— Как епископу стать узнаваемым своим народом и быть принятым людьми?

— Если епископ будет со своим народом, я вам обещаю, что через несколько лет его будут знать все. Невозможно прийти ни в какое общественное место, даже если я надену гражданскую одежду, чтобы меня не узнали — на вокзале, на рынке, в магазине, на улице. Доступность архиерея не в том, чтобы он появлялся там, где люди гуляют, а в том, что он знает своих прихожан и общается с ними не только в кафедральном соборе, но и на приходах. Он знает, какие люди строят храм, кто в него ходит. Такие епископы есть, и их много. Они послужили хотя бы несколько лет в своих епархиях и знают все проблемы людей. А для непосредственного пастырства и большей открытости существуют священники — для того им и делегированы некоторые полномочия. Ведь изначально в структуре христианской общины были епископы, потом появились дьяконы, чтобы епископы не отвлекались на житейские попечения. А уж потом, когда христиане умножились, епископы стали делегировать часть своего служения пресвитерам. Вас же не удивляет, что в одних Афинах несколько архиереев. Так и в Москве — мало двоих-троих епископов на 12 миллионов жителей и существующее число приходов.

— Получится ли в России повторить опыт тех же Афин или, например, Сербской Церкви, где каждая епархия гораздо меньше, а прихожане очень тепло относятся к своим архиереям? Например, при визите митрополита Амфилохия на приход в Черногории атмосфера очень простая, никакой охраны, никакого выстраивания рядами… Понятно, что у сербов и менталитет другой…

— Во-первых, мы не воспроизводим чужое, у нас жизнь идет по-другому. Везде свой менталитет, и в Молдавии архиерея встречают иначе, чем в средней полосе. Северный русский народ гораздо более сдержан, чем южный, но это не значит, что на Севере архиерей не знает своих людей, а они не знают его.

— Когда епархии стали умножаться, стали звучать опасения, что если на одного губернатора будет несколько епископов, он скажет: «Вас много, я один, в очередь!» Вы обрисовали схему, когда епископ главного города в регионе становится «старшим» по общению со светской властью. Это институализировано, или в вашем случае есть намерения ходатайствовать о нуждах Каменской и Алапаевской епархии одновременно с Екатеринбургской, а в других случаях новым архиереям придется добираться до светских властей самим?

— Безусловно, с владыкой Серафимом и владыкой Иннокентием мы уже договорились, и действительно, будет действовать система, потому что епископу главного города легче решать такие задачи. При этом, как правило, в епархии уже есть какие-то связи, наработанные линии взаимоотношений с властью, при переводе архиереев они не разрушаются. Кто-то с кем-то дружит, кто-то нет, но в целом мы передаем друг другу наработки. Я пришел в епархию на место владыки Викентия, после меня тоже пришел человек, я ему рассказал о людях, с которыми можно работать, вести диалог. Точно так же сделал владыка Викентий. Нам ведь негде и нечего делить. Никакой губернатор сам по себе не решит наших проблем. Если бы они могли это сделать, многие вещи уже бы шли по-другому. А епископы новых епархий призваны только войти в народную жизнь, чтобы люди вне мегаполисов не ощущали себя забытыми.

— В храмы у нас ходят в среднем 10% жителей России. Для них епископ может стать отцом. А важно ли для тех, кто пока в храм не ходят, что появляются новые епархии?

— Архиереями избираются не кто попало, а люди, с которыми связываются определенные надежды. Епископ, контактируя с большим количеством людей, может вовлечь очень многих в церковную жизнь. Отношение к Церкви при взгляде на епископа может меняться.

— На любом светском сайте статья на церковную тему с возможностью комментирования собирает сотни негативных откликов. Понятно, что доброжелательно настроенные люди просто не пишут, и тем не менее, можно ли рассчитывать, что увеличение числа архиереев будет сколько-нибудь благосклонно принято невоцерковленным обществом?

— Новые епархии создаются для того, чтобы вызвать положительные изменения в жизни самой Церкви, а уже потом — чтобы общество, которое нас окружает, на эти изменения реагировало. А что до злобствующих по поводу церковных событий — обычно негативно отзываются нецерковные люди, они в любом случае будут недовольны, и кроме того, они «не в теме». Духовенство — «толстых попов» — ругали и в начале ХХ века, а потом они единой стеной встали за веру и многие были замучены и расстреляны. Это были те люди, кого осуждало светское общество императорской России, и затем антирелигиозное общество Советской России. Церковный человек всегда будет стоять за свое дело, не обращая внимания на злобствующих извне. У них свое, у нас свое. Наша задача в том, чтобы церковная жизнь расширялась, чтобы она была здоровой.

Например, я был в гостях у одного владыки, который прекрасно устроил свою епархию. Я видел его телефонный справочник: там после имени священника было записано имя его матушки, имена старших детей, домашний телефон, все мобильные. Его знают все. Архиерей должен видеть своего священника, чтобы вовремя указать ему на недостатки — и чтобы вовремя возвысить, поощрить, показать пример. И хороших образцов много, даже если мы им не всегда соответствуем.

— Проблема не в том, что архиерей не представляет своей паствы, а в том, что обычные люди не представляют, зачем нужен архиерей.

— Вы мыслите как житель большого города, где архиерей представляется одним из начальствующих. А если вы приедете в любую сельскую епархию, где владыка хорошо знаком с жизнью маленьких городков, ваше впечатление изменится. Ко мне люди приходили и просили: надо дорогу провести, газифицировать село… Какая им разница, что я не глава района: они этого главу видят по крайней мере не чаще, чем меня, хотя главы тоже ездят.

— И вы беретесь строить дороги и проводить газ?

— Нет, я информирую соответствующих людей, чтобы они подсуетились. Пара дорог и правда была так проведена, когда реки размывали трассы.

— А как относиться к таким проявлениям любви народа к архиерею, как письма в адрес Патриарха: «Оставьте нам владыку Викентия»?

— Любой священник и любой епископ должен приводить людей к Богу, а не к себе. При правильном воспитании человека может быть скорбь сердца — но люди утешатся, ведь дружеские отношения не имеют физического и временного измерения. Ты можешь любить своих друзей всю жизнь, даже если встречаешься с ними раз в году или раз в несколько лет. В прошении вернуть архиерея есть некоторая болезненность — но это не значит, что владыка Викентий велел им писать эти письма. Это порыв людей, которые, может быть стремились таким образом выразить свою любовь к архипастырю, к которому они по-человечески привыкли. Но мало ли где архиерей может оказаться — могут послать и на Камчатку, и в Японию.

Когда-то Ярославль очень любил владыку Тихона (Белавина), будущего Патриарха, и, конечно, с очень большой скорбью с ним расставался. Но на его место был назначен его друг владыка Агафангел. Их дружба не пострадала от того, что им поменяли кафедры. И владыку Тихона любили в Ярославле, и владыку Агафангела на его Литовской кафедре, но никто не писал писем ни императору, ни в Святейший Правительствующий Синод, и они остались друзьями, а люди в  их епархиях остались им верны, сохранился их религиозный свет в душах людей. Очень важно, чтобы священника и епископа любили, но это свидетельствует не только о человеческих привязанностях, а о том, что человеческие привязанности не должны становиться выше религиозного чувства. Уверен, что и с владыкой Викентием у нас всегда будут сохраняться самые добрые отношения.

— Но вы чувствовали, что Вас как замену любимого архипастыря встречали с напряженностью?

— Конечно, напряженность была и сейчас ещё частично сохраняется. К человеку привыкли, и нам теперь предстоит привыкнуть друг к другу. Люди привыкли к системе управления, они воспринимали его душу, а теперь пришла новая метла, которая обязательно по-новому заметет и, может быть, кого-то и выметет.

— В отношениях с губернатором напряженность тоже возникала?

— Губернатор дружил с владыкой Викентием, я думаю, что эти отношения между ними сохранятся. Я ведь тоже дружил с ярославским губернатором, мне тоже жалко было расставаться с ним как с человеком. Ничего страшного в этом нет. Чем больше мы ездим по миру, тем больше у нас друзей, тем больше может открыться душевной теплоты в отношении к миру и к людям. Те, с кем ты дружил, остаются тебе близки навсегда.

— Насколько, например, канал «Союз» был связан с личностью владыки Викентия? Он будет работать по-прежнему?

— А куда же он денется? В Ташкент уедет? В Ташкенте будет корпункт телеканала, а других изменений не предвидится, просто мы не знаем, что будет завтра по жизни. С первой встречи с сотрудниками канала мы договорились о том, что «Союз» не является телеканалом Екатеринбургской епархии, а является общероссийским, общецерковным достоянием, каналом Русской Православной Церкви. Екатеринбургская епархия просто несет за него материальную и интеллектуальную ответственность, а доля ее присутствия на канале — одинаковая с другими епархиями.