Мое знакомство с Московской Духовной академией произошло в далеком 2001 году (говорю «далеком», потому что для сегодняшних студентов «нулевые» годы – наверняка, глубокая древность). К тому времени я уже успел закончить Московский физико-технический институт, поучиться в аспирантуре, поработать в коммерческом банке, окончить Коломенскую Духовную семинарию, принять сан священника.
Поскольку семинарию я окончил со средним баллом «5,0», владыка Ювеналий оставил меня читать в семинарии курс сравнительного богословия. Преподавателей в то время в Коломенской семинарии не хватало.
Как преподаватель я был должен хотя бы поступить в академию, и соответствующее благословение от правящего архиерея было мною получено.
«Благо мне, яко смирил мя еси» - в МДА я поступил только со второго раза. Перед первой попыткой меня ввели в заблуждение коломенские отцы, сказав, что поскольку я преподаватель семинарии, меня должны взять в академию в любом случае. Обнадеженный, я все-таки решил немного подготовиться, так как очень боялся вступительных экзаменов по церковной истории. Коломенская семинария в годы моей учебы восставала из руин, студентов часто снимали с занятий, чтобы помогать на стройке, да и сам предмет преподавался слабо. К тому же, у меня от природы всегда была плохая память, особенно на цифры и даты.
Во время учебы на физтехе эта особенность мне не мешала: на экзаменах в МФТИ никогда не давали задач на знание формулы. На письменный экзамен по физике, например, нам разрешали приносить с собой хоть целый чемодан книг и открыто ими пользоваться. Дело в том, что каждая задача из физтеховской контрольной была на уровне серьезной научной проблемы, поэтому наличие под рукой каких угодно справочников и учебников само по себе ничего не давало. От нас не требовали, чтобы мы что-то запоминали: мы должны были уметь думать. В этой связи запомнить и удержать в голове огромное количество фактов, событий и дат из курса общей церковной истории, истории Русской Православной Церкви и 14-ти Православных Поместных Церквей – было для меня задачей трудновыполнимой.
Однако я все-таки попытался за то немногое время, которое у меня оставалось перед вступительными экзаменами, выучить некий минимум, за который, как я надеялся, мне не поставят «2». Институтский опыт сдачи экзаменов, определенный элемент везения плюс усвоенные перед экзаменами знания в итоге дали неплохой результат: Общая церковная история (совместно с историей Поместных Церквей) – «5», история Русской Православной Церкви – «4». Учитывая, что сдавать историю Русской Православной Церкви я попал к профессору (в то время доценту МДА) Владимиру Дмитриевичу Юдину, перед одной фамилией которого трепетали все абитуриенты, этой «четверкой» я был очень доволен.
Сочинение и экзамен по догматике я также сдал вполне успешно. Неудача меня постигла там, где я меньше всего ожидал – на экзамене (о, как мне было стыдно!) по Новому Завету. Два молодых преподавателя (как мне показалось, это были игумены) задали мне вопрос: «Какое апостольское послание в Новом Завете самое короткое?». Я ответил, что, читая Новый Завет, никогда не задавался вопросом, какая из книг короче, а какая длиннее. И при этом назвал несколько посланий, которые, как я помнил, были относительно небольшими по объему. Экзаменаторы посмотрели на меня так, как будто я не смог точно назвать число Ипостасей в Пресвятой Троице. Потом мне был задан еще один вопрос: «Как и когда сформировался канон Нового Завета?». Я изложил точку зрения на этот вопрос, почерпнутую мной из так называемой «Брюссельской Библии», после чего экзаменаторы с выражением глубокого изумления на лицах пожелали мне всего доброго. Поступление в академию пришлось перенести на следующий год.
В очередной раз я уже готовился как следует. Но сдавались экзамены тоже очень тяжело, хотя и весьма успешно. Мне вообще показалось, что вступительные экзамены в заочную академию одновременно являлись и выпускными. Видимо, в администрации академии хорошо понимали, что батюшка-заочник, несущий приходское послушание в своей епархии, имеющий семью, не всегда может значительно повысить свой богословский уровень, обучаясь заочно, и потому требовали достойной подготовки уже при поступлении.
Как выяснилось, преподавателями в региональных семинариях были практически все абитуриенты. Гораздо увереннее чувствовали себя ребята, окончившие «на стационаре» полный курс Московской Духовной семинарии, у тех же преподавателей, которые принимали экзамены в академию. Они не отрывались от своей alma mater.
Среди лаврских ребят на вступительных экзаменах особо выделялись монахи: было видно, что это, скорее всего, будущие архиереи. И при этом было видно, что им это тоже видно. Рядом с ними батюшки из региональных семинарий, вроде меня, чувствовали себя Фросей Бурлаковой. Помню, приехал с нами поступать один колоритный «батя» из какой-то далекой епархии. Веселый, открытый, простодушный, в линялом, заштопанном подряснике и скуфейке неопределенной формы. Такой лесковский персонаж. Понимая, что едва ли поступит, он хлопал себя по полным бокам и восклицал: «Господи, помилуй! С моими ли мощами чудеса-то творить!».
Вспоминая сегодня свои многочисленные экзамены, сданные в разные годы в разных учебных заведениях, я понимаю, что главное в образовании – это не диплом и даже не полученные знания, а общение и встречи с людьми – преподавателями, студентами-однокурсниками…
По милости Божией, со второго раза в академию я все-таки поступил. В 2006 году успешно ее окончил, защитив диссертацию со степенью кандидата богословия. Тогда подумал: столько учиться, сколько учился в своей жизни я, уже просто неприлично. Нужно, наконец, начинать приносить плоды – хватит, больше никаких экзаменов. Однако в 2010 году получил благословение своего Владыки поступать в Общецерковную докторантуру имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, в которой на сегодняшний день уже отучился один академический год. Видимо, сдавать экзамены – это мое пожизненное послушание. А с другой стороны, может ли быть иначе? Ведь христианин – это всегда ученик, главный экзамен для которого еще впереди…
Вставить в блог
Поддержите нас!
