Православный лагерь: жизнь в общине или подготовка к монашеству?

Когда вера становится своей

Несколько лет назад, перед тем, как мы впервые собрались с сыном в лагерь, родителей пригласили на собрание, где нам рассказали о том, для чего лагерь существует. Учителя гимназии «Радонеж», они же организаторы лагеря, пояснили, что в учебном году довольно трудно заниматься воспитанием детей: много уроков, мало свободного времени. А вот летом у ребят появляется возможность пожить общинной жизнью, почувствовать, что и от них самих зависит, будет ли еда на столе и «порядок в доме». И что не менее важно, дети из церковных семей получают здесь возможность находиться в привычной для себя среде,   хотя, конечно же, двери лагеря открыты для всех желающих. О лагере, гимназии и проблемах воспитания рассказывает Елена Борисовна Рогожина, директор лагеря и преподаватель математики Православной классической гимназии «Радонеж».

—Для одного мальчика, который позже поступил к нам в школу, лагерь  был своего рода открытием. До этого лета он считал, что православные — это его родители и  прихожане храма, в который ходит его семья. Ученик пятого класса обычной московской школы, он никогда раньше не встречал православных среди сверстников.  И только в лагере увидел веселых, жизнерадостных детей, которые всегда заняты чем-то интересным, постоянно что-то придумывают, развлекаются, и понял, что, оказывается, православных много, и все они — разные. А главное, пожалуй, то, что он увидел детей, которые не стесняются своей веры. Это был настоящий переворот в его жизни. Но если бы он сам не рассказал, то и я никогда не узнала бы об этом. Мы часто не понимаем, что происходит в детских душах, не знаем личной жизни детей, и поэтому не всегда можем правильно оценить, в какой момент вера становится  для ребенка чем-то значимым, и что именно на это влияет.

Дети продолжают дружить и после лагеря, встречаются, общаются. Не так давно парень и девушка, которые много лет ездили в лагерь, поженились. На встрече любителей лагеря, которую мы устраиваем обычно в середине года, они объявили о помолвке, всех пригласили на свадьбу. Мы поздравляли их, радовались вместе… От людей посторонних иногда приходится слышать о том, что у наших детей не будет иного опыта, кроме опыта общения с подобными себе, православными. Так вот могу сказать, что это — не так. У наших детей есть положительный опыт общения, приобретенный в православной среде, который они с легкостью переносят и в другие сферы жизни.

— В лагере действительно есть возможность приобрести положительный опыт жизни в коллективе. Другое дело, в какой мере и как скоро человек сможет это оценить, но то, что опыт приобретается, это верно. Опыт доброжелательного отношения людей друг к другу, взаимовыручки, соборного принятия решений, прощения тех, кто ошибся и пр. Но это также и опыт остановки целого дела, если кто-то один не выполнил свой фронт работы.

— Да, особенно сейчас, когда дети делятся на команды, и каждой команде за послушания начисляются баллы, и если один человек таскал котлы, чтобы получить балл, а другой проспал, и этот балл сняли, то последний оказывается виноват не перед педагогами, а перед командой, перед своими же ребятами, которые очень старались победить. При этом дети, конечно же, не думают о приобретении важного опыта, они просто живут, трудятся, отдыхают, играют в лагере. Они не напрягаются, все процессы протекают естественно.

— И все же воспитание детей — дело очень сложное. У вас бывали такие моменты, когда казалось, что ничего не получается?

— Совсем недавно я вспоминала один очень сложный год в лагере, когда старшие мальчики, на которых обычно ориентируются и все остальные, устраивали торг по каждому поручению. Выглядело это так:

— Мальчики, нужно сходить за водой.

— Мы уже ходили.

— Я уже принес канистру.

— А почему я?

Этот вопрос «а почему я?» и необходимость сдержаться и объяснить «почему», к концу смены довели меня до того, что гемоглобин упал до 70, и когда я приехала домой, я трое суток спала. Другими словами, я потеряла все силы за одну лагерную смену. И не то, чтобы этим ребятам было слишком трудно выполнять послушания, просто таким был стиль их общения, и этой «болезнью» они заразили все вокруг себя. Мы не имеем возможности сказать ребенку в лагере: «Ну, не хочешь, и не надо». Без воды  невозможно жить, невозможно готовить еду. Без дров тоже невозможно жить, но прежде их надо натаскать и наколоть. Тогда я решила, что на следующий год не поеду в лагерь, потому что просто не смогу больше выдержать ничего подобного.

Но народу почему-то записалось много и на следующий год, и я подумала: «Ладно, попробую в последний раз. Если будет то же самое, что и прошлым летом, то мы закрываемся». Но приехали чудные девочки — Аня Пояркова, Настя Варчева, Катя Капусткина, — которые, едва услышав от взрослых поручение или просьбу о помощи, обращенную, кстати говоря, к тем самым мальчикам («А почему я?»), всякий раз спешили перехватить их отказы:

            — Значит, ты не будешь? Значит, я могу?

И вот эти худенькие, ангельского вида девочки, своим отношением изменили весь ход событий. «Вы же видите, он не хочет, — говорили они взрослым, — можно я схожу за водой?» И это не было каким-то «подхалимажем» с их стороны, им действительно всего хотелось, они получали удовольствие от делания добра. И они даже уговорили меня, ввести правило, регламентирующее то, что за водой могут ходить только старшие ребята сразу после вечерней молитвы.  И когда мальчики, прежние «А почему я», поняли, что они, как старшие, после вечерней молитвы могут идти с девочками за водой, то, конечно, все проблемы были сняты.

Я рассказала это, чтобы обратить внимание на то, как важно для педагога иметь единомышленников в детской среде. Можно биться сколько угодно, но если нет детей, которые разделяют твои взгляды, которые тебя поддерживают, все может оказаться бесполезным и бессмысленным.

— Значит, у Вас есть единомышленники.

— Да, среди детей. И после того, как они появились, деятельный и позитивный настрой, милостью Божией, сохраняется в лагере до сих пор. У нас и сейчас  нет проблем с послушаниями. Конечно, каждый ребенок время от времени устает и может что-то плохо сделать, плохо себя повести, но «почему я?» навсегда, надеюсь, ушло из лагерной жизни. Сегодня у нас стоит очередь из желающих колоть дрова, а Сеня Бригоденко показывает класс, перекалывая пару кубов за час без остановки. А очередь просит: «Ну, Сеня, ну, сколько можно?» Так что теперь еще и отбор надо пройти на определенные послушания.  Кому-то могут сказать: «А вы пока потренируйтесь».

— А бывает ли в процессе общения с детьми такое, что, не получив ожидаемого результата, приходится все же оставить начатое дело или, скажем, перепоручить его воле Божией.

— Нужно только обязательно проверять: действительно ли ты всё сделал или просто ленишься. К сожалению, в православной среде случается время от времени то, что меня, как человека деятельного, обычно выводит из себя: при первом же препятствии родитель (как правило, мама) сославшись на «отсутствие воли Божией», оставляет свое послушание. И тогда хочется сказать ей: «Но ты хотя бы попробуй. «Воля Божия» ведь за тебя этого не сделает».

Самое дорогое в Церкви

— Как вы думаете, а что является наиболее привлекательным для детей в церковной жизни?

— Сказать, что они любят службу, трудно, хотя некоторые все же любят. Думаю, что, более всего в Церкви, дети ценят возможность общения со священником. Они понимают, что именно это общение позволяет им подняться над обыденностью. Ведь на них, как и на нас, давит много всего негативного: совершенные некогда поступки, с последствиями которых сложно справиться, и пр. Эти переживания знакомы и взрослым людям, а возможность  доверительно пообщаться с батюшкой, вместе найти правильное решение проблемы, думаю, привлекает детей в Церкви, не менее, чем взрослых, общением с которыми дети, надо сказать, тоже очень дорожат. Остальное они терпят в той или иной степени.

—  Нежелание рано вставать и преодолевать другие трудности, нередко становится причиной того, что подростки перестают ходить в храм. Хотя при этом часто продолжают с удовольствием ездить в православный лагерь. Правда, это редко оказывается утешительным для родителей…

— Заставить себя оторваться от телевизора или Интернета и пойти в храм очень трудно. Но ведь это и для взрослых трудно, просто мы научились управлять своей волей, а у детей и подростков пока ещё нет такого навыка. В детском возрасте воля человека не развита. Зато, если им все-таки удается дойти до службы, то они бывают собою очень довольны, и потом охотно делятся радостными переживаниями.

Детям ведь и физиологически непросто несколько часов подряд находиться в одном положении, долго удерживать внимание даже на чем-то очень важном, поэтому и ругать детей за то, что они отвлекаются в храме, тоже надо с учетом возрастных особенностей. Конечно, есть части службы, когда необходимо быть внимательным, и отслеживать поведение детей в это время — обязанность родителей и педагогов. Но самое главное при этом — стремиться к тому, чтобы Церковь не отторгала своих юных прихожан, чтобы они не переставали чувствовать ее своею.

Хотя на определенном этапе, как показывает опыт, молодым людям бывает просто  необходимо попробовать жить самостоятельно, побарахтаться, почувствовать себя взрослыми… Да и помощь Божию ведь можно оценить только тогда, когда поймешь, что без нее просто невозможно обойтись. Конечно,  родителям бывает трудно видеть, как тот самый ангелочек, который все еще живет в их в памяти, вдруг  «начинает портиться». Часто они находят причину «его падения» в друзьях, интернете, телевизоре... На самом же деле все внутри человека, а снаружи  только повод. И если нет одного, то обязательно находится другой. Да и собственной веры у детей часто просто нет, есть родительская, а свою им еще только предстоит приобрести. Так что, я думаю, мамам и папам надо просто перетерпеть, переждать этот трудный возраст самоопределения.

— Вы сказали, что особо ценно для подростков общение со священником. Означает ли это, что священники, могли бы более активно участвовать в жизни детских сообществ: православной гимназии, лагеря?

— Я не думаю, что это должны делать батюшки, которым не нравится общаться с детьми. Священников ведь тоже насильно не заставишь участвовать в жизни подростков. Ведь если душа не лежит к детям, но при этом священник, скажем, любит старушек, то можно ли заставить человека делать то, что у него не получается? Но есть отцы, которым общение с детьми, даже трудными, приносит радость. Они не боятся их и любят сам процесс воспитания. Мне кажется, что такие люди, конечно же, должны идти к детям, принимать их на исповеди. Ведь с детьми интересно, педагог часто и для себя открывает что-то очень важное: бывает радостно смотреть, как дети меняются, как они что-то постигают, осознают. Пять слов сказанные таким священником на исповеди какому-нибудь мальчишке, это очень большой подарок подростку, лично оказанное ему внимание.

Идут ли в монахи после лагеря и гимназии

— Помню, когда мы выбирали школу для ребенка, православную гимназию как вариант, никто, кроме меня, из членов семьи всерьез не рассматривал. Муж полагал, что школа должна находиться рядом с домом, а в гимназию ребенка надо было возить, бабушка, которая сорок лет проработала учительницей в светской школе, была уверена, что только там и  можно получить качественное образование, и абсолютно все знакомые полагали, что православная гимназия создает тепличные условия для детей, которые выйдя из ее стен, не смогут адаптироваться в жестоком мире. Сделать выбор в пользу гимназии нам помог первый директор «Радонежа» отец Алексий Сысоев, который назвал традиционным заблуждение о тепличных условиях православной школы и заверил в том, что здесь у человека формируется определенная мировоззренческая система, благодаря которой он будет чувствовать себя уверенно и в светском обществе.

Елена Борисовна, кроме того что Вы выполняете послушание бессменного директора летнего лагеря, Вы много лет преподаете в гимназии «Радонеж». Расскажите немного об этой школе.

— В православной гимназии детей учат воспринимать каждого человека таким, какой он есть, учат прощать ближним. И когда ты выходишь в мир взрослых людей, имея навык милостивого отношения к окружающим, то и они, чувствуя это, соответственно относятся и к тебе. Я никогда не слышала о том, чтобы кто-то из наших выпускников жаловался на проблемы с социумом. Наоборот, они всех чуть-чуть жалеют, сочувствуют людям, у которых не было такого счастливого детства и школы, где их баловали и любили.

Еще одно заблуждение светских людей, касается того, что все наши дети идут в монахи после окончания школы. В качестве опровержения могу привести факты: за двадцать лет существования школы монахиней стала  только одна девочка, и один мальчик стал священником. И ещё, насколько мне известно, двое выпускников поступали семинарию, но не знаю, рукоположили их к настоящему времени или нет. Все остальные  выбрали семейную жизнь и светские профессии. Хотя правда и то, что для наших детей нет ничего необычного в выборе монашеского пути. Бывая в лагере на монастырских послушаниях, они имеют возможность ближе познакомиться с монашеством, так сказать, увидеть его изнутри. И поэтому мало кто из них заявляет о своем намерении уйти из мира из чувства протеста или по тщеславию. Для православных детей монашество – это не только красивое черное платье, четки и смиренный облик. Они знают, что прежде, чем принимать обеты, надо иметь представление о том, как трудно их исполнять. Ну, а если Господь призывает человека на монашеский путь, то родители все равно не смогут его остановить, независимо от того, какую школу заканчивает их ребенок. Надо только, чтобы человек ясно представлял себе, на что он идет.

Среди наших учениц были несколько девочек, которые имели очень серьезные намерения пойти в монастырь, каждое лето ездили в Шамордино, но потом все же приняли решение жить в браке и заботиться о ближних. Однажды я невольно услышала их разговор о жизненном выборе и порадовалась трезвости суждений, столь редкой для юного возраста. Одна из девушек выражала желание жить одинокой жизнью, а другая возражала ей:

— Ты понимаешь, когда ты живешь одна, тебя ничто не ущемляет, нет близких, которые тебе досаждают, нет повода для смирения. Ты — полная хозяйка себе, но как ты собираешься спасаться в такой ситуации? Надо или в монастырь идти, где тебя будут хоть как-то ущемлять извне, или создавать семью, чтобы близкие указывали тебе на недостатки. Нельзя устраивать свою жизнь так, чтобы терпеть ограничения только от Уголовного кодекса.

Девочки-подростки, мировоззрение которых было сформировано в православной среде, прекрасно представляли себе то, что часто оказывается не в состоянии представить и взрослый человек. Думаю, что нашим детям можно только позавидовать.