Храм Покрова на Рву

5 июля 1439 года на Ферраро-Флорентийском соборе в Италии Восточной Православной Церкви под давлением византийского императора Иоанна IV Палеолога подписали унию с католичеством на условиях перехода Греческой Церкви под главенство папы римского и принятия латинского догмата об исхождении Святого Духа от Отца и от Сына (Filioque), что противоречило Никео-Цареградскому Символу Веры, принятому в 381 году на втором Вселенском Соборе в Константинополе. Это не только существенно расходилось с ортодоксальным вероучением, но и означало фактическое подчинение православия Католической Церкви. Византийской империи в то время угрожали турки-османы, и император рассчитывал за такое «воссоединение» Церквей получить политическую помощь Западной Европы. Митрополит Московский грек Исидор был одним из самых горячих сторонников унии и самовольно присоединился к ней без ведома великого князя Василия II Темного. За свое рвение он был произведен папой Евгением IV в кардиналы-пресвитеры и получил звание папского легата. Исидор вернулся в Москву, неся перед собой латинский крест, отслужил литургию в Успенском соборе, поминая на ектениях Евгения IV, а не константинопольского патриарха, и зачитал с амвона акт об унии. Известие было встречено с гневом: через три дня Исидор был объявлен еретиком, по приказу Василия Темного лишен сана и заточен в кремлевский Чудов монастырь, откуда вскоре бежал в Европу и стал папским послом в Константинополе. Флорентийская уния была отвергнута Русской Церковью.

 

Предательство не спасло Византию, а погубило его. 29 мая 1455 года турки взяли столицу Ромейской державы — Константинополь — исторический центр православия, основанный в 328 году императором Константином Великим. Падение Второго Рима было воспринято на Руси как небесная кара за измену правой вере. Третьим Римом, призванным сохранить Соборную и Апостольскую Церковь и явить всему миру свет православия, стала Москва. Образ Великого Рима не раз возникал в мировой истории, на роль его наследников и преемников в разное время претендовали Константинополь, Флоренция, германский Трир, болгарский Тырново, древнерусские Киев и Владимир, однако только в Москве эта идея выразилась с особой силой и своеобразием. В основе московской идеологии Третьего Рима лежит представление о мировом центре, Богоизбранном Вечном Городе, призванном осуществить всемирную историческую миссию и тем выполнить Божественную Волю. Земное величие и слава этого Города, политическое могущество государства являлись не исторической самоцелью, а свидетельством его Богоизбранности и Высшего Всемирного Предназначения. В русской трактовке эта идея имела глубоко православную основу и ярко выраженную апокалиптическую ориентацию — эсхатологическим образом Третьего Рима был Небесный Иерусалим, а мировой миссией Богоизбранной Святой Руси стало сохранение Православной Церкви, вне которой невозможно достичь Царствия Божьего. Москва осознавала себя и как Новый Иерусалим, однако в данном случае это почти тождественно Третьему Риму, ибо выражается одна и та же идея Богоизбранности и исторической роли Москвы как единственного оплота Православной Церкви. Присутствующая в образе Рима имперская идея мирового господства получила в православной идеологии Московского государства религиозную трактовку — объединение народов («языков») в христианском царстве под священной Богоустановленной властью православного государя означало прежде всего их воцерковление. Игумен псковского Елеазаровского монастыря старец Филофей писал Василию III: «Да аще добро устроиши свое царство, будеши сын света и гражданин вышняго Иерусалима... И ныне глаголю: блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царьства снидошася в твое едино, яко два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быти». Третий Рим являлся своеобразной семиотической моделью, земным образом Небесного Иерусалима (но не альтернативой и не воплощением!), а Православная Церковь была основой и залогом его исторического существования. 
                       

Вскоре после крушения Византийской империи хан Ахмет в 1480 году повернул свое войско от реки Угры — 240 лет тяготевшее над Русью монголо-татарское иго пало, и это было воспринято как Божественное знамение, что сильно способствовало развитию идеи Третьего Рима. Вера в нее особенно укрепилась в XVI веке в период правления Ивана Грозного, когда в 1552-54 гг. были взяты Казанское и —  Астраханское ханства, образовавшиеся в результате распада. Золотой Орды. Эта блестящая победа над недавними завоевателями и поработителями Руси свидетельствовала об исторической правоте и прославлении Богохранимого Третьего Рима.

Уникальный Покровский собор, построенный в честь взятия Казани, явился воинским храмом — памятником этому событию, и в то же время сложнейшим символическим воплощением московской идеи, представляя собой архитектурную икону Небесного Иерусалима, размещенную в самом центре градостроительной композиции Москвы. Он строился около одиннадцати лет. Первоначально на бровке Москвы-реки на возвышенности рядом со рвом, засыпанным в XIX веке, стоял белокаменный храм во имя Живоначальной Троицы, и Иван Грозный во время походов на Казань повелел ставить вокруг него деревянные храмы в честь тех святых, в дни памяти которых была одержана победа в битве с неприятелем. Так, 30 августа, в день трех Патриархов Константинопольских — Александра, Иоанна и Павла — был разбит отряд татарской конницы князя Епанчи. 30 сентября в день памяти Григория Армянского была взята крепостная стена Казани вместе с Арской башней. 1 октября, в день Покрова Богоматери, начался штурм города, победоносно закончившийся 2 октября в день Киприана и Устиньи. Другие храмы, по мнению исследователей, были связаны с царствующей династией или с местными московскими событиями: например, Василий III в декабре 1533 года принял перед смертью постриг под именем Варлаам. Храм Входа Господня в Иерусалим основан, вероятно, в честь победоносного возвращения Ивана Грозного с войском в Москву, что символически выразилось в московской иконе Х\Г[века «Церковь Воинствующая». В 1555 году святитель московский митрополит Макарий посоветовал царю перестроить собор и сделать его из камня на основе единой композиции. Он же явился автором гениальной концепции нового храма, построенного в 1555-61 гг. мастерами Иваном Бармой и Постником Яковлевым (а возможно, одним мастером. — Иваном Яковлевичем Бармой). Первоначально предполагалось оставить семь храмов вокруг центрального восьмого, однако в процессе строительства «ради симметрии» был добавлен девятый южный придел, позднее освященный в честь св. Николы Великорецкого. Маленькая северо-восточная церковь Василия Блаженного, построенная в 1588 году на могиле особо почитаемого в Москве Юродивого и давшая позднее название всему храму, вместе с приделом Рождества Богородицы, устроенным в 1680 году на месте обретения мощей юродивого Иоанна Московского, не вошла в главный идейно-композиционный сюжет собора.

 

Его замысел основан на сложной апокалиптической символике Небесного Иерусалима. Восемь глав, расположенных вокруг девятого центрального шатра, в плане образуют геометрическую фигуру из двух квадратов, совмещенных под углом в 45°, в которой нетрудно увидеть восьмиконечную звезду. Смысл этого символа православия чрезвычайно глубок. Число 8 означает Вечность — наступление «осьмого века», и Небесный Иерусалим — «осьмое царство», грядущее после конца земной истории, связанной с апокалиптическим числом 7. Квадрат выражает твердость и постоянство веры и одновременно является космическим символом Вселенной: его четыре равные стороны означают четыре стороны света, четыре ветра Вселенной, четыре конца креста, четыре канонических Евангелия, четырех апостолов-евангелистов, четыре равносторонние стены Небесного Иерусалима, описанного в Апокалипсисе. Два совмещенных квадрата символизируют проповедь четырех Евангелий (Слова Божия) на четыре стороны света, т.е. на весь мир. Эта фигура образует звезду — напоминание о Вифлеемской звезде, указавшей волхвам путь к младенцу Христу — Спасителю Мира. Восьмиконечная звезда символ Христовой Церкви как путеводной звезды в жизни каждого человека к Небесному Иерусалиму — Граду Божию. Она также символизирует Богородицу — Владычицу Церкви и Царицу Небесную. В иконографической традиции Божию Матерь изображают в мафории (покрывале) с тремя восьмиконечными звездами — по одной на плечах и на челе — в знак Ее Вечного Девства: до, во время и после Рождества Христова. Всё эти символы выражают эсхатологическую идею, заложенную в основу архитектурной композиции самого собора — главного храма Третьего Рима. Престол в честь Покрова размещен в центральном шатре, который объединяет все остальные главы, как бы собирая их вокруг себя. Это символизирует главенство, покровительство и заступничество Божией Матери над всей Церковью Христовой и над всей Русской землей. Ту же идею выражает и шатровая форма центрального храма — самобытное явление русского церковного зодчества. Шатер символизирует сень, которая с глубокой древности возводилась над священным местом в знак его Богохранимости и святости. На главной оси запад-восток размещены последовательно три храма: Входа Господня в Иерусалим (ближе к Спасским воротам Кремля), Покрова Божией Матери и Святой Троицы — в восточной главе, то есть в важнейшей части собора, ибо в православных храмах алтари всегда ориентированы на восток. Исследователи полагают, что по месту расположения и по смысловому значению именно этот храм является главным в идейной композиции собора, который сначала весь назывался Троицким, и в XVI век е по нему же была названа Троицкой прилегающая Торговая площадь, позднее получившая название Красной. Можно проследить развитие сюжета на этой оси: от Входа Господня в Иерусалим, где Он совершил Свой искупительный Подвиг, к Им основанной Церкви, которая под Покровом Божией Матери предстоит перед Престолом Святой Троицы, и только через Христову Церковь открыт путь в Царство Святой Троицы — Небесный Иерусалим. Сам собор был сознательно создан как архитектурная икона Небесного града — об этом свидетельствует его сложнейшая символика, основанная на образах Апокалипсиса. Первоначально собор имел 25 глав: 9 основных и 16 маленьких, расположенных вокруг центрального шатра, приделов и колокольни. Цветовая гамма также отличалась от современной и включала в себя красный и белые цвета в сочетании с золотыми луковичными главами. Это было символическое выражение апокалиптического образа Небесного Престола в окружении 24 старцев с золотыми венцами на головах и облеченных в белые одежды. Существует версия, что это также символизирует 13 кондаков и 12 икосов Похвалы Богородицы — уставного Акафиста, который читали во время Великого Поста во славу Божией Матери. Обходная галерея собора, расписанная растительным орнаментом под Райский сад, в плане составляла двенадцатиконечный крест, что соответствует 12 вратам в стенах Небесного Иерусалима, описанного в 21-й главе Откровения Иоанна Богослова.

 

Храм Покрова на Рву, устроенный по образу Града Божия, выражает эсхатологическую идею Третьего Рима и всей русской православной культуры и поэтому выполняет главную роль в уникальном архитектурном ансамбле Красной площади, который окончательно сложился к середине XVII века. Чрезвычайно малое внутреннее пространство храма, явно не рассчитанное на большое количество молящихся, очень узкая обходная галерея, скромность и строгость интерьера собора при великолепии его внешнего облика навели исследователей на мысль, что в старину храм являлся не столько местом молитвы, сколько объектом молитвенного почитания, то есть сам был иконой, запечатленной в камне. Композиция Красной площади символизирует Нерукотворный Храм Небесного Иерусалима, в котором алтарем и престолом является Покровско-Троицкий собор, амвоном — Лобное место, входом — Воскресенские ворота Китайгородской стены, территория площади составляет центральное пространство (наос) Храма, а роль купола выполняет открытое небо. В пользу этой теории М. П. Кудрявцева свидетельствует и допетровский обычай празднования Входа Господня в Иерусалим в неделю Ваий (Вербное Воскресенье). Молящийся московский люд собирался на Красной площади, и туда же от Успенского собора через Спасские ворота направлялся крестный ход. Впереди ехал патриарх на ослята, которого вел под уздцы сам царь. Процессия подходила к Покровскому храму, и начиналось богослужение. Площадь действительно превращалась в храм, а ее композиция, замкнутая с двух противоположных сторон воинскими церквями во имя Божией Матери — Покровской и Казанской — выражала основную идейную линию этого ансамбля. Она развивалась от входа через Воскресенские ворота (мимо часовни Иверской Божией Матери — Вратарницы и Заступницы) через Казанский собор — образ Церкви Воинствующей — к Лобному месту, московскому символу Голгофы, и оттуда устремлялась к Покровскому собору — в Небесный Иерусалим.

 

Этот храм был главным символом не только на Красной площади, но и во всей Москве, являясь геометрическим центром ее градостроительного ансамбля. Его сорокашестиметровый шатер был самым высоким в городе до конца XVI века, когда Борис Годунов достроил колокольню церкви Иоанна Лествичника до 81 метра (знаменитый Иван Великий). В 1737 году храм Покрова на Рву сильно пострадал от пожара и был отреставрирован, а под его своды перенесли престолы пятнадцати церквей с Красной площади. Тогда же престол во имя трех свв. Патриархов Константинопольских был переосвящен во имя Иоанна Милостивого, а престол Киприана и Устиньи — во имя св. Адриана и Наталии. Всего в соборе стало 11 престолов, включая престол Александра Свирского. Во второй половине XVIII века при Екатерине II собор реконструировали: снесли дополнительных глав вокруг башен, сохранив в основе восьмеричную символику, шатровую колокольню соединили со зданием собора, усложнили его цветовую гамму. Храм поражал своим великолепием не только москвичей — согласно легенде Наполеон хотел перенести московское чудо в 11ариж. и поскольку сделать это было технически невозможно, он приказал начальнику артиллерии Ла Рибоасьеру взорвать его вместе с Кремлем, но хлынувший дождь и мужество москвичей помешали осуществиться этому плану. Силы Небесные действительно хранили собор: в ноябре 1917 года во время чудовищного штурма Кремля снаряд задел один из куполов храма, но, к счастью, не разрушил его. Летом 1919 года ВЧК приговорила к расстрелу настоятеля собора протоиерея Иоанна Восторгова, причисленного Русской Православной Церковью к лику святых как Новомученика Российского. Его преступление состояло в том, что он «употреблял» во время службы тропарь и кондак в честь отрока Гавриила, которые революционная власть расценила как «антисемитскую» пропаганду (!). В сентябре приговор был приведен в исполнение, имущество храма конфисковали, почти все колокола его звонницы переплавили, а сам храм закрыли, но не снесли. Разрушения, чинимые большевиками в Москве, миновали его, хотя весной 1936 года и он оказался на Краю гибели. К этому времени Л. М. Каганович, успев «проголодаться» после сноса храма Христа Спасителя в декабре 1931 года, решил снести храм Покрова на Рву для освобождения пространства праздничным демонстрациям и автомобильному движению. Архитектору ПД. Барановскому приказали готовить храм, который, по мнению безграмотной власти, не имел исторической ценности, к сносу, однако личное мужество ученого, совершившего подвиг во спасение шедевра, предотвратило трагедию. Барановский отвел удар от храма на себя; он открыто назвал этот план безумием и преступлением и наотрез отказался участвовать в нем, пригрозив в случае сноса храма покончить жизнь самоубийством. Бескомпромиссный протест известного ученого сохранил храм; по легенде, Сталин приказал Кагановичу оставить его на месте. Барановского отправили в заключение, а обиженный Лазарь Моисеевич отвел душу на Казанском соборе, уничтожив его летом того же 1936 года.

 

Храм Покрова на Рву стал московским музеем, очень популярным среди экскурсантов. В ноябре 1990 года в нем после долгого перерыва прошло первое всенощное бдение и литургия, а на освящении Казанского собора зазвонили его колокола. Судьба этого воистину Богохранимого храма невидимыми нитями связана с судьбой Москвы и всей России — он устоял в лихую годину и по-прежнему возвышается на Красной площади как символ Небесного Иерусалима и как напоминание о Третьем Риме.