Презентация биографии Сергея Фуделя, вышедшей в издательстве «Русский путь», прошла в Библиотеке-фонде «Дом Русского Зарубежья им. Солженицына» 3 марта.
На презентации президент Русского общественного фонда Александра Солженицына Наталья Солженицына рассказала об истории подготовки и издания трехтомного собрания сочинений Сергея Фуделя в издательстве «Русский путь», а авторы биографии – о работе над ней.
 |
| Людмила Сараскина и протоиерей Николай Балашов |
Литературовед и критик Людмила Сараскина, один из авторов биографии Фуделя, призналась, что когда в 1997 году ей в руки попала совершенно слепая – четвертый или пятый экземпляр – машинопись рукописи Фуделя о Достоевском, она совершенно ничего не знала о Фуделе — просто не слышала этой фамилии. Сказали же ей, что это рукопись «бывшего зека», и отношение к ней было как к любительской. «Но это тот случай, когда рукопись побеждает твое неведение, побеждает твою непричастность к этому кругу людей». Книга вышла в 1998 году под названием «Наследство Достоевского».
После подготовки к печати рукописи о Достоевском, в работе над которой помогал протоиерей Николай Балашов – тогда сельский священник, но знакомый с текстами Фуделя с юности, — Людмиле Сараскиной позвонил сын Фуделя и сказал, что передаст архив: «Только в ваши руки».
Людмила Сараскина говорит, что в принципе подготовка архивов к печати – не ее профессия. «Мне помогало только то, что Сергей Иосифович был таким человеком, каким он был. Если бы он был более удачливым, более здоровым, более счастливым, у меня бы не хватило сил. Я бы раздражалась, я бы злилась, у меня бы не хватило сил всем этим заниматься». Письма Фуделя, переданные Людмиле Сараскиной его сыном, были в виде бумажных комочков – в восемь, в шестнадцать раз сложенные письма, которые приходилось раскрывать методами профессиональных архивистов.
А потом появился и чемодан с личным архивом Сергея Фуделя, переданный авторам Дмитрием Шаховским, у которого он хранился 25 лет, - то, что готовили к изданию по четвертым экземплярам машинописи, теперь увидели в оригинале, с авторскими пометами. Людмила Сараскина увидела те карточки и листочки, на которые Фудель выписывал цитаты, потому что у него никогда не было своей библиотеки. Конечно, при издании его рукописей пришлось сверять все цитаты, даты, которые были перепутаны.
 |
| Джованна Парравичини |
После издания трехтомника Джованна Парравичини, сотрудница фонда «Христианская Россия» в Серриате в Италии, предложила авторам подготовить биографию. Джованна, по словам Людмилы Сараскиной, – «крестная мама биографии Фуделя».
Генеральный директор издательства «Русский путь» Виктор Москвин подчеркнул, что подготовка трехтомного собрания Сергея фуделя уже казалась безнадежным делом, и он особенно благодарен Людмиле Сараскиной и отцу Николаю Балашову, которые взялись за этот проект и завершили его, а также фонду Александра Солженицына, который помог подготовить и издать эти труды. «Фуделевский проект продолжается», — сказал Москвин. Книжки Русского пути переводятся нечасто, они ориентируются на Россию. Это счастливый случай, что книга переведена на итальянский язык.
Джованна Парравичини отметила, что для итальянского фонда «Христианская Россия» принципиально важна тема памяти — «это память о праведниках, замечательных людях, мучениках и исповедниках. Память замечательной судьбы, судьбы со страданием».
Джованну трогает, что Сергей Фудель видел положительное для себя и своей души всюду – и в момент ареста, и в камере, когда просыпался утром и знал, что будет служиться тюремная литургия. Сергей Фудель развивал идею монастыря в миру – в противовес разделению в жизни современных людей на жизнь веры и жизнь мира.
«Авторы сумели найти язык, чтобы передать то, что они получили от Сергея Иосифовича. Это проблема языка – как написать о праведниках, как составить жития или биографии, чтобы показать их актуальность. В этом авторе можно черпать самые необходимые вещи для нас, для нашего общества. В этом заслуга и самого Фуделя – тихий голос человека, убежденного, что «учить людей нельзя – их надо кормить, физически или душевно», — подытожила Джованна Парравичини.
 |
| Протоиерей Николай Балашов |
Протоиерей Николай Балашов, по инициативе которого русское издание биографии Сергея Фуделя дополнено новыми материалами из архивов, главным образом, из архива ФСБ, сказал о работе со следственным делом: «Я убедился, что в той осмотрительности, с которой открываются следственные дела, есть свой смысл. Эти дела отражают все совершенствующееся искусство давления на людей, так что они начинают давать показания, сами не замечая, что с ними происходит». По делу, по которому обвинялся Сергей Фудель, только отец Димитрий Крючков, ныне уже канонизированный в лике новомучеников, не дал никаких показаний и не признался ни в чем. Остальные так или иначе что-то говорили. «Ограничение доступа к делам связано с тайной личной жизни многих людей, некоторые из которых живы и поныне. Призывы сделать все эти страшные страницы открытыми кажутся мне непродуманными и в какой-то мере безответственными», — сказал священник.
«Протоколы допросов Сергея Иосифовича говорят о его очень мужественном поведении», — подчеркнул протоиерей Николай Балашов.
При работе с материалами архива Фуделя стала понятна атмосфера, в которой жил Сергей Иосифович в Сергиевом посаде, где в его доме находил пристанище его духовник архимандрит Серафим (Битюгов), другие духовные лица. Тогда Фудель писал: «Я знаю, что наша Церковь теперь умирает, но знаю также, что она никогда не умрет».
«Образ удивительного свидетеля церковной жизни во времена, когда внешне она была такой немощной, такой малозаметной, наполненной бессилием и темнотой, и когда в ее глубинах так ярко сиял неуничтожимый свет Христов», — так подытожил протоиерей Николай Балашов свое отношение к Сергею Фуделю.
Внучка Сергея Иосифовича Мария Фудель поделилась радостью о том, что Фудель «стал для авторов биографии родным человеком», постоянным собеседником. «Благодаря усилиям своих духовных друзей Сергей Иосифович не остался в самиздате, а вернулся к нам и живет с нами», — сказала Мария Фудель. По ее мнению, биография ее деда написана в полной гармонии с внутренним обликом Сергея Иосифовича, «в ней нет ни одной фальшивой ноты». Авторам «удалось представить его жизнь как путь к Богу и Церкви». Особенное значение для него имели прикосновения к святым местам России в детстве, а затем – знакомство с праведниками в ссылках и лагерях. Отец Павел Флоренский, святитель Афанасий Сахаров, священномученик Фаддей (Успенский), архимандритом Серафим (Битюгов) — «это были люди, устремленные к Богу в первоисточной чистоте и простоте».
 |
| Виктор Москвин |
Внучка Фуделя вспоминает, как ходила с ним в Покрове в церковь, где он читал псаломщиком. «Обычно он говорил очень тихо, но в церкви его голос разносился гулко, словно он хотел, чтобы все сомневающиеся услышали эти святые слова и приняли их в сердце».
Мария Фудель вспоминает, что когда Сергей Иосифович лежал уже безнадежно больной, она приехала с ним проститься, и боялась, что не знает, как себя вести и как его утешать. «А получилось наоборот: он увидел меня, и у него — сияющая улыбка радости и молодые глаза: «Машенька моя приехала!» Это был контраст между больным умирающим телом и силой духа, которая у него была», — вспоминает Мария Фудель.
Профессор Владимир Захаров, специалист по Достоевскому, отметил, что «Фудель глубоко проникновенен к Достоевскому; он пишет, отбрасывая стереотипы советской литературной критики, — а в 60-е годы эту инерцию уже трудно было преодолеть. Фудель дал христианское прочтение Достоевского. Здесь нет интерпретации, здесь именно глубокое прочтение».
Людмила Сараскина добавила, что ее как исследователя Достоевского в работе Фуделя подкупило то, что «он из тех верующих церковных людей, для которых барьера между верой и культурой нет». Другой писатель ХХ века, Сергей Дурылин, ставил вопрос: может ли на одной книжной полке стоять Евангелие и Пушкин? Для Фуделя этот вопрос не стоял: он понимал разницу, но эти книги в его душе и на его книжной полке могли стоять рядом. Он не ставил непроходимую стену между культурой и верой, а прекрасно писал о Тютчеве, о Сент-Экзюпери. «Его открытость русской и мировой культуре для меня была знаком высокой пробы. Для него это не явление второго сорта. Поэтому Фудель так приемлем для людей науки и культуры, которые стоят только у стен церкви: они видят, что человек такой чистой веры может так любить литературу и культуру», — считает Сараскина.
Также историю «фуделевского чемодана» на вечере рассказал его хранитель, Дмитрий Шаховской, а о своем юношеском знакомстве с Сергеем Фуделем рассказал преподаватель Свято-Филаретовского института Александр Копировский.
Книга «Сергей Фудель: 101-й километр» впервые увидела свет в Италии, на итальянском языке (Sergej Fudel`: Messaggi dal km 101. Milano: La Casa di Matriona, 2007. 275 с.). Русское исправленное и дополненное издание доступно во всех книжных магазинах, а также в библиотеках Москвы.
Вставить в блог
Поддержите нас!
