Инокиня Макария (Огудина): Увидеть себя в свете Божием

Интервью состоялось в монастырской радиостудии

– Мать Макария, расскажите, пожалуйста, немного о себе: кем Вы были до монастыря, чем здесь занимаетесь в обители?

– По образованию я – филолог, по опыту работы – журналист, последнее место работы – областная администрация.

В монастыре у меня несколько послушаний: принимаю паломников в паломническом центре, занимаюсь радиостудией, провожу экскурсии, веду монастырский сайт, выпускаю для сестер газету, немного занимаюсь издательской деятельностью, работаю с журналистами, приезжающими в монастырь.

– А что представляет из себя радиостудия?

– Год назад она была создана по благословению нашего правящего архиерея – архиепископа Нижегородского и Арзамасского Георгия.  В Дивеево ведь приезжает много интересных людей. Где-то в другом месте, может быть, у них было бы труднее взять интервью, а здесь они более доступны, можно привести их в радиостудию и сделать запись.

В Нижнем Новгороде работает просветительский центр «Глагол», который осуществляет всю информационную деятельность епархии: ведет сайт и круглосуточное радиовещание, выпускает газету, делает ежедневную телевизионную программу. Наша радиостудия – это корпункт епархиального радио. Выйти на него можно через сайт Нижегородской епархии, на главной странице есть кнопка «Послушать радио». Радиопередачи  транслируются он-лайн.

– Кто был гостем в вашей радиостудии?

– Очень разные люди. Мы беседовали с владыкой Иларионом  (Алфеевым), с Никитой Сергеевичем Михалковым, Ириной Вадимовной Муравьевой, игуменом Киприаном (Ященко). Были и другие архиереи и священнослужители. Например, игумения Инесс из Гватемалы, архимандрит Гавриил из Ватопеда. Интервью с ним матушка игумения благословила дать послушать сестрам после трапезы. Серьезная беседа состоялась с румынским богословом митрополитом Серафимом (Жоантэ). Разговаривать нам помогала наша сестра молдаванка, она хорошо понимает румынский язык. Был, например, такой вопрос к владыке Серафиму: «Почему современным людям хронически не хватает времени?» Он ответил: «Потому что они больше не ищут Бога. Если мы с Богом, то у нас на все есть время. Через веру мы получаем смысл жизни и знаем, как правильно распределить данное нам время, что более и что менее важно». Очень интересный разговор сложился с Дмитрием Глебовичем Раром по поводу саровского иконостаса из церкви Зосимы и Савватия, он сейчас находится в Германии, в городе Бад-Наугейме, но это был разговор и о русской эмиграции, и о нашей истории. Была такая замечательная гостья – француженка Поплия Латифи, которая преподает в Свято-Тихоновском университете.  Она переехала в 90-е годы в Россию и говорит теперь так: «У нас в России…»

Инокиня Макария (Огудина)

– Сестры тоже слушают радио?

– Нет. У нас в монастыре нет ни радио, ни телевидения. Только газета «Мельница-питательница».

– Это внутримонастырское СМИ?

– Да. У нас в монастыре около 500 сестер, и издается 500 экземпляров газеты. Наш монастырь очень большой, много скитов, подворий. И мы выпускаем газету, чтобы сестры имели информацию из первых рук. Пишем о монашестве, об аскетике – о том, что может быть полезно в духовной жизни.

– Как часто она выходит?

– Пока я одна этим занимаюсь: собираю материал, верстаю, корректирую, печатаю… Поэтому сроки выхода зависят от моей загруженности. Бывает и ежемесячно, и ежеквартально, а за прошлый год вышел только один номер, но очень толстый.

– Опишите, пожалуйста, как проходит день в монастыре. В котором часу начинается, чем оканчивается?  

– В 5 часов утра звонит колокольчик: сестра-будильщица идет по этажу и всех будит. Но на самом деле многие уже встали до этого. Идем в храм, в  5.30 начинается полунощница, которая включает в себя утренние молитвы, полунощницу и двенадцать избранных псалмов. Потом служится акафист преподобному Серафиму Саровскому. Сестры, свободные от послушаний, могут остаться на литургию. Остальные идут на послушания.

– После молебна всегда открывают мощи преподобного Серафима?

– Как правило, да.

В 11 часов бывает обед. Если день праздничный, бывает две литургии, а полунощницы нет. Тогда праздничная трапеза устраивается сразу после службы, совершается чин о   Панагии. Строем, торжественно мы идем в трапезный храм Александра Невского, где и  проходит трапеза как продолжение богослужения.

Во второй половине дня продолжаются послушания, летом до 17, зимой – до 16 часов вечера. Мы можем пойти на вечернюю службу. После общего ужина все вместе идем на Канавку. Потом бывает вечернее правило, которое включает в себя вечерние молитвы, Евангелие, Апостол.  В одиннадцать часов – «отбой».

– На Канавку вы ходите ежедневно?

– Да. В монастырях вообще существует традиция ежедневно обходить с иконой в руках и с молитвой на устах свою обитель. Вот и мы тоже обходим монастырь и при этом проходим по святой Канавке.  

– Ваш монастырь, наверное, самый большой по числу насельниц? 

– Пожалуй, да. До революции он был еще больше. К 1917 году 1700 сестер жили в обители, сейчас около пятисот. Это – послушницы платочковые и рясофорные, инокини, монахини, схимонахини.

– А как в Дивеево строится путь с того момента, когда человек только пришел в монастырь, и до пострига?

– У нас путь долгий.  Сейчас Межсоборное присутствие обсуждает вопросы монашеской жизни (наша игуменья входит в Комиссию по вопросам организации жизни монастырей и монашества), и высказывалось мнение о том, что нельзя делать скороспелые постриги. Надо, чтобы люди, готовящиеся принять монашество, пожили в монастыре, сами присмотрелись и к ним присмотрелись, набрались опыта монашеской жизни, духовной жизни, чтобы было куда принять ту благодать, которую человек получает в постриге.  

Сначала приехавшая в монастырь становится трудницей. Она живет при монастыре и несет какое-то послушание.  Есть те, кто остаются трудницами недолго – год или два, а есть и больше – например, лет десять, потому что не решаются совершать следующий шаг или, к примеру, надо какие-то документы оформить, или семейные вопросы решить.

Следующий шаг – трудница становится кандидаткой, если понимает, что монастырская жизнь ей по духу, и монастырское начальство видит, что у нее есть склонность к монашеству. Года через два кандидатку могу одеть в платочек и подрясник, с этого времени она становится уже сестрой монастыря. Через некоторое время на нее наденут рясу, и называться она будет рясофорной послушницей. А дальше происходят постриги – иноческий, а затем монашеский. Немногие сподобляются схимнического пострига.

– После какого этапа нельзя уходить из монастыря?

– После пострига точно нельзя уходить из монастыря, ведь произошло обручение Господу. Нельзя же сказать: «Ой, Господи, хотела быть с Тобой – да вот передумала. Прости, ухожу».

– Кто принимает решение о постриге?

– Матушка игумения с Духовным советом, который составляют старшие сестры – казначея, благочинная, эконом, старшая ризничная, старшая алтарница, заведующая канцелярией.

– Нижегородский Владыка имеет какое-то отношение к постригам?

– Самое прямое: он утверждает решения Духовного совета и все постриги совершает сам.  Постриги у нас бывают только Великим постом. Три-четыре иноческих, два-три монашеских. Был случай, когда постригли за раз около 50 сестер.

– Ничего себе! И Владыка дает имя?

– Нет, имя матушка игумения подбирает, но были случаи, что во время пострига Владыка называл другое имя. Выбор монашеского имени – это тайна необыкновенная.

– Если вернуться к самой монастырской жизни, что означает слово «послушание»?

–  Послушание два значения имеет – вид работы и подчинение воли человека воле Божественной.

– Давайте начнем с работы: сколько послушаний у вас в монастыре?

– Как-то я проводила экскурсию гостям в присутствии матушки игумении и сказала, что до революции у нас в монастыре было 55 послушаний. Гости заинтересовались, сколько же сейчас у нас в монастыре послушаний.  Мы с матушкой стали считать, и оказалось больше 80, потому что к традиционным послушаниям прибавились новые, которых раньше быть не могло.

– Какие послушания традиционные?

– Церковницы, просфорницы, ризничные, пономарки, алтарницы, сестры-продавцы в церковной лавке, гостиничные, трапезницы, кухарки, швеи… У нас в монастыре есть  особенное послушание – на святой Канавке.

– А что там нужно делать?

– Сажать растения, убираться. Нужно следить за общим состоянием Канавки, потому что это очень сложное геодезическое сооружение и давление на нее каждый день равняется весу тяжелого товарного поезда.

– А что такое – новые послушания?

–  Послушания, необходимость которых вызвана, например, современными технологиями. Понятно, что раньше не могло быть послушания вести монастырский сайт.   

– Вам на сайт можно написать?

– Да, нам пишут, и много пишут. Письма разные. Одни задают очень простые вопросы. Например, как заказать требы или как добраться до монастыря. Есть просьбы помолиться за кого-то. А бывает просто голос вопиющий: «Сестрички, дорогие, у моего сыночка остеомиелит, предстоит операция. Помолитесь, пожалуйста!» Мы молимся…

Есть письма, в которых задаются духовные вопросы. География наших корреспондентов очень широкая: пишут из России, стран ближнего зарубежья, США, Канады, Сербии… Значит, интерес к Дивеево есть, и сайт наш люди смотрят.

– А кто отвечает на эти письма?

– Частично я, еще у нас есть почтовая канцелярия. На более серьезные вопросы отвечает благочинная.

– Сколько писем Вы получаете в день?

– По-разному. Например, за первый месяц этого года пришло около семидесяти писем.

– Ваш монастырь вызывает не только виртуальный интерес: в Дивеево приезжает множество паломников. Это не мешает, не вредит монастырской жизни? Все же монашество – подвиг уединения, когда человек уходит от мира...

– Разные монастыри бывают. Главная задача нашего монастыря – принимать паломников.  Летом их приезжает так много, что по монастырю бывает трудно пройти. И – слава Богу! Одна паломница рассказывала, что еще до того, как приехала в Дивеево, увидела такой сон: наш монастырь, море народа и несут раку с батюшкой Серафимом. Он обвел рукой народ и сказал: «Это все ко мне, и всех приму».  Вот наша задача и состоит в том, чтобы люди могли прийти к батюшке Серафиму и обо всех тяготах ему рассказать.

– При вашем монастыре есть богадельня, какие-то учреждения для детей?

– Есть богадельня для наших сестер, которые сами уже не могут себя обслуживать. Они получают медицинскую помощь и необходимый уход.  В здании есть домовый храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость», так что наши старенькие матушки имеют возможность участвовать в богослужении.

Богадельня была в монастыре и до революции. В этом году ей исполняется 150 лет.

Дивеево – интересное место: вроде не самое красивое по природе, в свое время – окраина государства, но многие знатные фамилии имели здесь свои поместья. В частности, недалеко от монастыря, в Макателеме, было имение Карамзиных. Здесь провел большую часть своей жизни блестящий светский человек – Александр Николаевич Карамзин, сын историографа. Его племянница – Варвара Александровна Карамзина была сестрой нашего монастыря. На ее средства и на средства вдовицы Шишкиной и устроилась богадельня, а сама Варвара Александровна была в богадельне старшей сестрой.  

А для детей при монастыре существует православная общеобразовательная школа. В ней обучается сто человек. В этом учебном году впервые пришлось провести конкурсный набор, потому что желающих поступить в школу очень много: в класс девочек было подано заявлений в два раза больше, чем школа может принять.

– Дивеево – очень большой монастырь. Сейчас в нем ведется какое-то строительство?

– В самом Дивееве какой-то значительной стройки сейчас нет, а вот на скитах ведутся большие работы. Например, на Арзамасском подворье месяц назад освятили последний, третий, придел, в большом и очень красивом Христорождественском храме. Когда летом освятили главный престол, владыка Георгий сразу же поставил новую задачу: начать восстановление Смоленской церкви, чтобы к престольному празднику в нем можно было служить литургию. Арзамас – город благочестивый, до революции в нем было тридцать с лишним храмов и пять монастырей. В приходе обычно ставили большой каменный холодный храм, рядом каменный храм поменьше – теплый, и отдельно строилась колокольня. По дореволюционным воспоминаниям Арзамас выглядел как огромный монастырь.

Начались богослужения на Московском подворье, которое имеет статус Патриаршего подворья. Оно находится на проспекте Мира, почти на историческом месте, между Садовым кольцом и станцией метро «Проспект Мира». Так что теперь частица Дивеевской обители есть в столице.

– В начале разговора Вы упомянули о том, что слово «послушание» имеет два значения. Если говорить о втором, в аскетическом смысле оно связано с добровольным отданием своей воли духовному руководителю. Кто в монастыре является духовным руководителем – священник, владыка, игумения?

– В монастыре духовный руководитель – игумения, она – глава монастыря.  Она все устанавливает, всем распоряжается, и все мы – ее дочери. Почти всех монахинь матушка принимает от пострига.

– А что это значит на практике – «отдание своей воли»?

– Наши представления о жизни, о себе не соответствуют действительности, мы все понимаем не так, как оно есть на самом деле, потому что в результате грехопадения все повредились. И поэтому правильно оценить себя, свое поведение и меру своего подвига чаще всего не можем. А человек, опытный духовно, – в данном случае наша матушка игумения, – может направить нас так, как нужно для спасения.

«Отдать свою волю» не означает, что я теряю свободу в своих поступках или не отдаю себе отчета в том, что делаю. Но я доверяю матушке, в этом и состоит подвиг послушания и подвиг любви. Потому что когда любишь человека – стараешься делать не по-своему, а так, чтобы его не огорчить.

– Еще одна составляющая монашеской жизни – отказ от собственности. Что это значит в бытовом плане?

– Мы не достигли меры отцов, например, IV века, которые жили в общежительных монастырях и у которых все было общее, а у них самих не было практически ничего. У нас есть свои вещи, одежда, обувь. Другой вопрос – как к этому относиться. В том смысле, что собственность – не самое главное для нас.

– Может ли игумения велеть монахине отдать что-то монастырю или другой сестре?

– В принципе, может, но в моей практике подобного не было.

– А какова мера отношений сестер с близкими, которые остались в миру? Каким образом строятся отношения с этими людьми? Вы общаетесь?

– Да, мы общаемся с родственниками, молимся за них, они приезжают в Дивеево, и мы принимаем их в монастыре, подводим к матушке игумении, она их благословляет. То есть с родственниками мы не порываем, но это не значит, что мы должны полностью жить их жизнью. Наша семья теперь – монастырь.

– В монастыре бывает отпуск?

– Раз в три года мы можем  поехать куда-то по благословению правящего архиерея – к святым местам или к родственникам. Кроме того, Владыка сам организует для нас поездки: по 50-150 человек возил на Святую землю, в Сирию, Египет …  Это тоже наш отпуск.

– Представим ситуацию: монахиня была в миру крупным специалистом в какой-то области. Могут ли отпустить из монастыря такую сестру, если потребуется ее консультация как специалиста?

– У нас таких случаев не было. Возможно, просто нет такого уровня специалистов.

– При назначении на послушание учитывается мирская профессия сестры?

По-разному бывает. Многие работают по своей специальности. Но начинаем, как правило, с других послушаний, потому что неправильно будет прийти в монастырь и, образно говоря, пересесть с одного стула на другой. Надо ощутить другую жизнь, перестать сознавать себя специалистом. Но, как пишут святые отцы, церковная жизнь ничего не отнимает у человека, а только дает ему все в большей степени. Это просто удивительно! То, что ты оставила ради Господа, например, профессию, к тебе вернется, только на более высоком уровне.

– На минувшем Архиерейском соборе обсуждался вопрос о том, что монашествующие должны стремиться к получению богословского образования. Есть ли такая возможность у дивеевских матушек?

– Да, мы в монастыре получаем богословское образование. Третий год у нас существуют двухгодичные духовно-нравственные курсы. Преподаватели из нижегородской семинарии читают лекции, мы сдаем экзамены. В предыдущие два года на курсах отучились 25 сестер во главе с матушкой игуменией, теперь занимается новый набор. Занятия идут с 8 утра до 15 часов дня.

– А как осуществлялся набор на курсы?

– Перед началом учебного года в трапезной висело объявление о том, что начинаются курсы и желающие могут записаться. В основном сестры записывались, но были и те, кому рекомендовали поучиться.

– Как Вы считаете, такие занятия полезны, нужны?

– Наверное, нужны, раз так считает священноначалие.

На курсах главный «плюс» в том, что знания даются в системе. Сейчас мы изучаем катехизис, Ветхий Завет, литургику, аскетику, общецерковную историю и историю Русской Православной Церкви.

– Аскетика – это же Ваша жизнь. Интересно, как Вы отвечаете по этому предмету на уроках?

– Мы не отвечаем, только лекции слушаем. Это хороший курс, нам его читает иеромонах Лаврентий (Собко), и важно, что он не только знания дает, но и как пастырь с нами разговаривает и при этом наставляет, как правильно вести духовную жизнь.

 – Исходя из опыта прожитых в монастыре лет, скажите, что больше всего приносит скорби и что больше всего радует?

– Скорби приносит больше всего свой несносный характер. А радует, когда можешь немножечко ужать себя ради другого человека. То есть не о себе подумать, а о другом. Многие беды возникают от того, что мы все хотим, чтобы нас любили. Мы не можем расстаться с самими собой – самыми большими для себя возлюбленными, и потому страдаем. А разрешение всех проблем в том, чтобы самому полюбить.

– Кого?

– Бога и других людей. Знаете, в чем еще проблема: многие люди приходят в Церковь с желанием понять себя и исцелиться. А должно быть другое: увидеть себя в свете Божием и раскаяться.

Фотографии Юлии Маковейчук.