Воспитание в приюте: любовь и дисциплина

- Матушка Инес, сегодня в России тема детей-сирот и монастырских приютов очень актуальна. Один из главных вопросов – жестокость в воспитании детей. Но даже если  мы говорим о нормальной ситуации, методы воспитания в монастырском и светском (государственном) детском доме будут отличаться, какие-то моменты жизни при монастыре светскому человеку могут показаться странными. В чем, по Вашему, главное отличие монастырского приюта от светского, государственного? Или такой разницы нет?

- На самом деле, разница  есть. Я слышала о скандале в Боголюбово, но ведь, что интересно, мы почти не слышим о скандалах, связанных с государственными приютами, а ведь их намного больше! О скандале в монастырском приюте говорят, потому что у нас, монашествующих, больше обязательств, к нам предъявляют больше требований. Церковь сильнее открыта для удара, в то время как государство мы критиковать не можем. И то скандальное, что открывается в монастырском приюте, представляется в 10 раз худшим, чем в государственном. К сожалению, это есть.  

Ошибки будут всегда. Но в любом случае монастырский приют лучше, чем государственный.

- Почему?

- Во-первых, в монастырском приюте больше уважения к личности, потому к этому нас призывает Сам Бог. Бог уважает нас,  нашу свободу, нашу индивидуальность, нашу волю любить Его или нет. И мы должны подражать Богу, стремиться больше уважать детей, так же как уважать тех, у кого другая система ценностей и вера.

Также в монастырском приюте дети получают все, что относится к области веры, и главное  - знание о Боге.  

Дети, у которых умерли родители или которых бросили родители, много страдали с самых ранних минут своей жизни. Они сильно ранены, и только Бог, а не кто-то другой, может исцелить эти глубокие раны. Как сказано в Послании к евреям апостола Павла:  «Даже если отец и мать оставят тебя, Я никогда не оставлю и не покину тебя». Так может сказать только Бог, и это утешение можно найти только в Боге.

- Когда создавался «Дом Рафаэля Айяу», Вы использовали опыт каких-то других детских домов? На каких принципах организовывали жизнь Вашего приюта?

- Да, мы знакомились с опытом других приютов и разговаривали со специалистами, которые долгое время занимались приютами,  в том числе католическими монастырскими.

- А православными?

- В Гватемале только один православный приют – наш, поэтому такого опыта у нас не было.  

- Но Ваш монастырь находится в юрисдикции Антиохийской Православной Церкви. Вы не ездили туда за опытом?

- Нет, но мы знаем, как там все устроено.  Только не из опыта, а по книгам.  

Но вообще главное, что мы взяли из чужого опыта - это административные моменты: как организовать жизнь приюта или усыновление или как поступать с детьми, которые с детства голодали и у которых остался страх, что еда кончится и они останутся голодными. Мы узнали, что детей надо не просто кормить и учить их вести себя за столом, но и сделать так, чтобы они видели своими глазами, что еда на кухне есть и продуктов более чем достаточно на всех. Например, дети допускаются на кухню и помогают готовить еду или могут посмотреть, как она готовится.   Это их успокаивает, потому что они знают, что на будущее у них есть еда. Это очень важная вещь и одна из хитростей, которую мы узнали из опыта других приютов.

- А что касается религиозной составляющей жизни?

- Единственное, что мы стараемся делать – это разделять с детьми нашу монастырскую жизнь. Мы полностью следуем ритму монастырской жизни, служим вечерни, утрени и все прочие молитвенные последования и приглашаем детей в них участвовать. И все они приходят,  все учатся и по прошествии какого-то времени уже сами умеют совершать все монашеские последования.

-  А Вы не сталкивались с протестов против религии, против такого ритма жизни?

- Нет, потому что мы просто приглашаем их прийти. Если они не хотят, то не приходят. Но как-то получается так, что все приходят.

- Любовь чувствуют?

- Да, они должны чувствовать любовь Бога и мир. И центр жизни нашего приюта – это Церковь. 

- Но у каждого ребенка свои трудности, свои проблемы.  Как Вы их решаете?

- Все проблемы наших детей мы обсуждаем открыто. И когда возникают проблемы между детьми, мы обсуждаем их в лоне Церкви и они просят прощения. В нашей монашеской жизни мы просим прощения каждый день, и дети также просят прощения каждый день. Они живут монашеской жизнью, не будучи монахами просто потому, что живут с нами, но мы даже не думаем, что они примут постриг. А так мы соблюдаем все посты, и важно, что они участвуют во всех богослужениях, слышат Слово Божие,…

Что касается проблем, детям, оставленным родителями, нужно много ласки, но и много дисциплины. Подразумевается, что есть расписание: в таком-то часу вставать, в таком-то – идти есть, учиться и так далее.

- А если ребенок отказывается этому следовать, не хочет?

- Если не хочет, мы ждем, пока не захочет.

- Разговариваете с ним?

- Да, разговариваем.

- Без наказаний?

- Иногда слегка наказываем. Прежде всего, необходимо добиться, чтобы ребенок мыслил.  Когда дети не мыслят, это не значит, что они не хотят, это означает, что  у них проблемы с мышлением.

- В каком смысле?

- В физиологическом.  Дети могут быть очень несдержанными или невнимательными не  только из-за недостатка воспитания, но и из-за того,  что у них мозг не работает нормально, потому что некоторые его отделы не получили нормального развития.  

Например, родители не занимались детьми и некоторые нейронные связи не развились. Или они были нарушены, когда детей били. То есть здесь проблема физиологическая, а не духовная. И поэтому во многих случаях вопрос наказания отпадает: как наказывать того, кто не может? Просто надо привести развитие ребенка в норму. Если ребенок не соглашается с тем, что очевидно, что логично, это признак того, что у него не работает мозг. А такие проблемы решаются  с помощью неврологической терапии, которая позволяет развить нейронные связи, чтобы процесс мышления протекал нормально.

- В чем она заключается? Детям дают лекарства?

- Нет, она состоит из некоторых простых упражнений, которые нам посоветовали медики. Мы связывались с врачами, и они подсказали нам этот способ.

- Надо же… Но если продолжить разговор о воспитании, вспоминается, что многим родителям трудно рассказать ребенку о вере… Как поступаете вы?

-  Мы ничего им не говорим,  а просто приглашаем прийти в церковь, на молитвы, на литургию, часы – на все. И они приходят. В приют приходят учителя, то есть дети получают школьное образование, но у  нас нет катехизиса или Закона Божия.

- А когда же вы им все это объясняете?

- А они об этом не спрашивают. Ты была в храме, когда читают канон? Канон содержит все объяснения, а наши дети сами читают канон.  И в литургии есть все. Когда мы читаем Евангелие, то немного им объясняем. Иногда они что-то спрашивают.

Самые взрослые, тинейджеры, получают уроки религии, Библии. Есть курс поистории Церкви, организованный  Антиохийским патриархатом. Он транслируется на всю Латинскую Америку на испанском языке по четвергам с 7 до 8 часов вечера и дети слушают его по интернету. 

- А у детей не возникает вопросов по поводу несоответствия между жизнью в приюте, в Церкви, и тем, что они видят на улице?

- Возникают. Но дети возвращаются в приют.

- Мы говорим о тинейджерах, это ведь довольно сложный возраст, когда дети против всего протестуют… В вашем приюте тоже?

- Когда протестуют, это нормально.

- А в чем причина?

- Причина тоже физиологическая. Когда мозг приходит в определенный возраст, он, как дерево, начинает отсекать ненужные веточки. Когда начинается подростковый период, слабые веточки отпадают, а сильные начинают расти активнее. Это революция, которая происходит с мозгом, и ребенку нужно наше терпение и любовь.

- А как себя вести родителям или воспитателям?

- Надо уважать ребенка, потому что он личность. Но уважать с дисциплиной. Надо сказать: «Таковы правила этого дома, это правила игры, и их надо соблюдать».  Это как в футболе, где надо играть по правилам. Если ты их нарушаешь, тебе показывают желтую карточку, а если ведешь себя из ряда вон плохо – красную.  И правила всегда одни и те же. Если нет, игры не получится.

- Но надо давать свободу?

- С границами и с любовью, с большой любовью.

- А каковы границы?

- Это заповеди, и нам не надо придумывать новых. Подростки нуждаются в границах, но им не нужны запреты вроде «Если ты это сделаешь, будешь наказан!».  Им нужны разумные, понятные разуму границы. И мы должны им терпеливо объяснять их много раз, так, чтобы ребенок понял. А если не понимает, надо сказать : «Сейчас ты не можешь понять, но это так». Также родителям надо иметь  смелость противостоять подросткам. Но правила ребенок должен знать заранее.  

- Но иногда проблема возникает, когда родители вдруг обращаются к вере и резко меняют стиль воспитания и требования.

-  Этого делать нельзя. И если ты решаешь изменить правила для ребенка, надо  это с ним  обсудить.  Если в FIFA приходит новый член и его не устраивают правила, это можно обсуждать.

Но есть правила, которые Сам Бог дал для улучшения человека. И они не обсуждаются. Это как в футболе, если ты вдруг начнешь передвигать ворота с места на место, тебе скажут: «Ты что, с ума сошел?».

- Но иногда человек боится говорить об этом со своим ребенком.

- Но не надо бояться. Ты боишься, потому что не уверен. А говорить с подростками надо очень ясно, уверенно и очень ласково. Например, перед тем начинается пубертатный период, мы говорим девочке: если ты начинаешь встречаться с мальчиком и беременеешь, мы перестаем тебе помогать. Поэтому думай.

- Строго!

- Строго. А потому что у тебя нет права играть со своей жизнью и с жизнью другого человека. Ты не можешь безответственно рождать детей в мир. Если ты хочешь делать это – ты уходишь. И они должны знать это раньше, чем это пройдет. Это правила.

- Но такой ситуации не было?

- Нет, потому что они знают. Человек должен знать обо всем с детства.

 - Как Вы выбираете приемных родителей для детей?

- Сейчас мы не можем организовывать усыновления, потому что Гватемала подписала международный документ, по которому и запрещается усыновление детей до 13 лет из частного приюта.  Этим может заниматься только государство, но оно этим не занимается. «Дом Рафаэля Айяу» -частный приют, так что сейчас мы не организуем усыновления.

- А раньше?

- А раньше мы организовывали усыновление, более 300 детей нашли родителей по всему миру.

- А по каким критериям Вы выбирали родителей?

- Сначала мы смотрели документы. Непременным условием было, что это женатая пара, христиане, не обязательно православные, с рекомендательным письмом от своего священника, которое свидетельствовало о том, что они хорошие христиане. А дальше мы молились, чтобы все вышло хорошо.

- И все правда было хорошо?

- В 95 % случаев – да. Или даже в 98%.

- Но часто в случае усыновления возникают проблемы..

- Ну.. всегда будут проблемы.  Дети – это дети, взрослые – это взрослые, у всех возникают проблемы. Поэтому мы помогаем родителям подготовиться. А после усыновления поддерживаем с детьми контакт.

- Долго?

- Всю жизнь. Мы же их бабушки, их семья. Они звонят нам, советуются, рассказывают, что у них происходит. И мы звоним им и родителям.

- А к каким проблемам надо быть готовыми родителям? Что они должны знать?

- Надо рассказать им историю ребенка, чтобы они знали, откуда он, что с ним происходило. И обязательно они должны знать, как мы ребенка воспитывали, чтобы была преемственность.

-  А почему бывает, что через некоторое время ребенок протестует против новых правил, против родителей?

- С нашими детьми такое бывало. Потому что это подростковый возраст, это нормально. И мы говорим об этом родителям. И родители приезжают пожить в приюте перед тем как взять ребенка. Мы говорим им:  «Следуйте тому же ритму, тем же правилам жизни, не меняйте их, потому что иначе сведете ребенка с ума». Потом они знакомились с ребенком, устанавливали какие-то отношения и после этого забирали его.

В день отъезда мы всегда устраивали праздник прощания. И потом уже продолжали поддерживать отношения. Некоторые приезжали и приезжают в приют на каникулы.

- А если возникают конфликты с родными детьми?

- И иногда они возникают,  иногда нет.

Что бы Вы посоветовали в ситуации, когда, например, муж спустя какое-то время начинает считать усыновление ошибкой и требует вернуть ребенка в приют?

- Это ревность, но подобное может произойти и с родным ребенком. В этой ситуации трудно что-то советовать, потому что если мужчина ведет себя так, это инфантилизм, и семья нуждается в совете и помощи со стороны, пока проблема не стала слишком серьезной. Супругам нужно получить психологическую помощь, потому что такая ситуация значит, что одна половина супружеского союза не функционирует. Но это не проблема усыновления. Это проблема брака. Конфликт уже был, просто после усыновления он проявился.

- После детского дома человеку трудно социализироваться, приспособиться к жизни в обществе. Он не знает, как строятся отношения в семье, не умеет делать элементарных вещей: ходить за покупками, готовить. Вы как-то помогаете воспитанникам устроиться в жизни?

- Мы стараемся подготовить их к самостоятельной жизни. Наши дети  получают навыки обращения с техникой, у каждого есть свой компьютер, laptop, ipad, но, кончено, мы следим за тем, как они со всем этим обращаются. Но это же наши дети. Ведь родители стараются, чтобы у их ребенка был компьютер, чтобы он умел с ним обращаться, дают ему в этом определенную свободу. Но свободу с осознанием своей ответственности и постепенно, мало по малу.

- А что происходит с вашими воспитанниками после приюта?

- Они идут работать или учиться. По воскресеньям приходят на литургию.

- В России часто дети, выходя из приюта, оказываются никому не нужны…

- Да. Я читала об этом. Для нас наши воспитанники - это наши дети, мы – их семья, как если бы мы усыновили их. И мы хотим, чтобы, повзрослев, они чувствовали и знали, что здесь – их семья, их жом, куда они всегда могут вернуться, на протяжении всей жизни. Очень важно, чтобы, живя в этом мире они знали, что у них есть дом, семья, что они не одни. Мы – их Церковь и мы – их семья.

У некоторых наших воспитанников уже появились дети, они приезжают в гости, и мы для этих детей – бабушки. Так что наш монастырь и приют - как семья, просто большая.

мнение, что дети, выросшие при монастыре, не смогут построить полноценную жизнь, что едва ли не единственная для них дорога – в монастырь. Действительно монастырские условия ограничивают возможности выбора ребенка?

-   - Нет, это не ограничивает. Я тебе объясню. Хорошая монахиня приходит из хорошей семьи. И первое, что надо сделать – это хорошие семьи. И от своих детей мы ждем, что они смогут создать хорошую семью.  И монахов и священников ждем от их детей и внуков. Наш монастырь и приют очень открыты для людей, к нам приезжают работать семьи со всего света, в том числе и потому что мы хотим, чтобы наши дети видели как можно больше вариантов устройства своей жизни, чтобы ничего не ограничивало их в выборе жизненного пути.

 И никто из них не выражал желания принять монашеский постриг, и мы от них этого не хотим.

- С какими проблемами приходится сталкиваться приюту?

- С нормальными – финансовыми, с юридическими, связаннвми с государственными  законами.

- А религиозные конфликты возникают?

- Иногда возникают. Были конфликты с Римо-Католической Церковью,  но они решаемы.

Одна из проблем нашей церковной жизни – отсутствие постоянного священника. К нам приезжают миссионеры в год бывает до 24 священников, но постоянного очень не хватает.

- Жители препятствуют жизни православного приюта или помогают?

- Помогают, очень!  Продуктами, тем, что приходят поиграть или позаниматься с детьми.  Иногда мы даже вынуждены отказываться от помощи, потому что ее бывает слишком много.

Нам постоянно помогают Поместные  Церкви и разные православные организации, волонтеры. То, что приезжают люди из разных стран, очень важно: они расширяют горизонты детей, свидетельствуют, что православие есть во всем мире.  

И мы бы хотели, чтобы к нам приезжало еще больше  волонтеров, священников, монахинь.  

- Гватемальцы принимают православие?

-  Да. Некоторые, постепенно. В Гватемале вообще немало православных. На воскресной литургии бывает человек 25, не считая наших воспитанников.

- Не хватает храмов?

- Кончено, хорошо строить храмы, но прежде надо построить христианина, а это большая работа.