Протоиерей Сергий Булгаков: В новолетие обостряется откровение вечности

В час новолетия в нас естественно рождается потребность встретиться со своими близкими, вместе с ними его провести, обменяться взаимными благожеланиями и приветствиями. Но Церковь зовет нас прежде всего предстать пред лицо Божие, воспринять новолетие как дар милости Божией, в Боге его пережить. В новолетие обостряется откровение вечности. Мы не видим света, хотя в нем лишь различаем все видимое. Мы не опознаем и вечности, так как знаем времена и сроки, но в ее лишь свете мы ощущаем сверхвременность нашего бытия, как укорененного в вечности.

Поворотные времена и сроки говорят нам прежде всего о нашем рождении и смерти, о вступлении в мир и исхождении из него, о гранях, жизни во временной ее ограниченности. Нам даже тягостно исчислять время нашей текущей и утекающей жизни, нас при этом охватывает смущение, но вместе с тем испытывается и чувство легкости при созерцании этого течения, как свободы от времени, взлета над ним.

Мы причастны вечности в каждом мгновении жизни. "Царство Божие внутрь вас есть", как сила вечности и ее откровение, касание Божества. Мы — дети Божии, несущие в себе образ Отца Небесного, вечного, превыше временного бытия. Живя во времени, мы носим в себе этот образ вечности, такова противоречивость нашего тварного бытия, но и свобода чад Божиих.

Мы    встречаем   новолетие   в   молитвах,   которые суть дыхание  нашей  жизни.  О   чем  же  надлежит  нам молиться в этот час? Есть у нас общая церковная молитва, в которой мы   все   объединяемся,   как   найдется   у   каждого  и  своя личная, особая молитва. Господь сказал: "Чего ни попросите с   верой   в   молитве,   получите" (Мт. 21,22),   таково  чудо-творение веры. И знаем, однако, что не обо всем мы смеем молиться со всем дерзновением. Есть, прежде всего, многое в нас, о чем мы вовсе не должны молиться, таково в нас все греховное себялюбивое, низкое, что владеет душой, но чего мы не можем принести на суд Божий, который есть совесть молитвы. И есть своевольное, которое, если даже облекается в образ молитвы, не возносится к небу, но опускается на землю, как сухие листья, упадающие с дерева жизни. И не всякая    молитва,    хотя    и    слышима   Богом,   исполняется согласно нашему желанию, как нам этого хочется. Премудрость Божия и воля Отца Небесного правят миром, и не всякое наше желание и молитва подлежат прямому исполнению. Не было   никогда   молитвы   более   всесильной,   нежели   Сына Божия к Отцу своему -  и такова была Его Гефсиманская молитва "Отче Мой, если возможно, да минует Меня чаша сия, впрочем не как Я хочу, но как Ты" (Мт. 26,39). И эта молитва   Сына   не   была   исполнена   Отцом,   ибо   чаша  не миновала, не могла Его миновать. Но тогда Сын так вторично молился:  "Если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя". И нас примером научил Он так молиться всегда и обо всем, ко всякому нашему, даже   благому и  праведному,  молению  приразумевать:  "но да будет воля Твоя", как  бы ни казалась она нам сурова, неприятна, несоответственна. Будем же прежде всего желать друг   другу  этой  готовности  к  принятию  воли  Божией,  с христианским    мужеством,   терпением,   упованием,   верою, побеждающими страх, изнеможение, отчаяние.

Так   будем  молиться  и ныне пред лицом всего теперь совершающегося в мире. Ведь и тогда, когда в небесах пели ангелы о мире на земле и благоволении в человеках, Ирод готовил  избиение  иудейских  младенцев   ради умерщвления Царя   Иудейского,   которого  надлежало   спасти  бегством в Египет. И Царь Иудейский воцарился в мире, чрез распятие на кресте, такова была Его победа, и Он, во славе сидящий в небесах одесную Отца, Он и ныне сораспинается с человечеством  своим.  Мира нет  и  не было в этом мире, и не тщетно  ли  надеются народы теперешнею ценою достигнуть земного    благоденствия?   Таковы   неумолчные   вопрошания наши и в этот час новолетия. Как и тогда, в душах людей звучит искусительное слово: "Пусть теперь сойдет со креста,и мы уверуем в Него. Уповал на Бога, пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему"   (Мт. 27,42-43). Но молчаливый ответ Отца, услышанный Сыном, был таков, что надлежало Ему до конца испить чашу крестную, чтобы крестом спасти мир. Каждому же из нас дается собственный крест, и лишь претерпевший до конца спасется...

Однако и в этой юдоли скорби вслед за испытанием подается и земное утешение. Войны сменяются миром, междоусобие согласием, порабощение освобождением. Молитвенно призываем все это для многострадальной родины нашей, которой да будут беспредельно посвящены и наша мысль, и любовь, и упование в лете наступающем.

Промысел Божий ведет нас через настоящее и будущее ко Христу Грядущему, к Царству Его, приходящему в силе. В свете грядущего гаснет наше временное земное борение. Из плена временности должны мы чаять победы над нею и в час новогодний наипаче призывать Христа грядущего, молясь молитвой первохристианской, которая есть молитва всех молитв христианских: "Ей, гряди Господи Иисусе!" Аминь.