Поставлена ли точка в гражданской войне?

 

5 ноября в рамках программы IX церковно-общественной выставки-форума «Православная Русь» в Манеже состоялся круглый стол на тему «Окончание Гражданской войны в России и судьбы русской эмиграции», организованный Центром национальной славы и Фондом Андрея Первозванного.  Он посвящен 90-летию исхода Русской армии и гражданских беженцев из Крыма в ноябре 1920 года. Во встрече приняли участие ряд известных российских ученых-историков (Сергей Мироненко, Владимир Булдаков, Сергей Волков), представители Русского Зарубежья (епископ Женевский и Западноевропейский Михаил (Донсков), князь Александр Трубецкой, Елизавета Апраксина и другие), российские общественные деятели.

Сергей Мироненко

Директор Государственного архива Российской Федерации Сергей Мироненко считает, что исход Белой Армии из Крыма — это окончание гражданской войны в России. Последующие события в Приморье — уже отголоски большого противостояния.

Однако историки, рассуждающие о причинах поражения Белой армии, до сих пор не пришли к консенсусу. «Казалось бы, после 1991 года страсти должны бы утихомириться, но этого не происходит. И похороны останков императорской семьи не подвели черту под Гражданской войной. Общество расколото и здесь», — констатирует Мироненко. Однако он уверен, что постепенно этот консенсус будет выработан. Направление движения уже видно сейчас. История нашей страны — вот тот согласительный момент, который будет основанием для объединения разных сил. При этом полемика будет всегда, но она должна быть направлена на положительный результат, а не на ненависть между ее участниками.

Владимир Булдаков

Доктор исторических наук, автор книги «Красная смута. Природа и последствия революционного насилия» Владимир Булдаков признался, что хотя он много десятилетий занимается историей гражданской войны, не может сказать, что ему все ясно.

В осмыслении этих трагических страниц нашей истории огромную роль играет историческая и художественная литература Русского зарубежья. Например, «Очерки русской смуты» Антона Деникина.

В последние 20 лет, как отметил Булдаков, вышло много важных книг по гражданской войне, совсем недавно — книга доцента РГГУ Сергея Карпенко «Белые генералы и красная смута» — в основном по источникам, сохранившимся в эмиграции.

К сожалению, еще не все архивы в России использованы и введены в оборот, например так называемый «Пражский архив».

Епископ Женевский и Западноевропейский Михаил согласен ожидать, когда «историки в конце концов напишут полную монографию о гражданской войне». Но уже сейчас он выступает против мнения, что гражданская война не окончилась. Он считает, что гражданская война окончилась, когда Русская армия покинула Крым. «Это объективно конец прямого военного столкновения. Если продолжать этот период, то только на несколько лет, пока не была расформирована русская армия главнокомандующим — генералом Врангелем — в 1924 году». В это же время другие государства признали Советский Союз. По мнению епископа Михаила, нет причин говорить, что после этого война продолжалась. «Война кончается, когда кто-то уходит с фронта».  Последующие 90 лет — время анализа, что происходило дальше с русским обществом.

Епископ Женевский и Западноевропейский Михаил

«Откуда чувство, что вопросы недорешены? — задается вопросом владыка Михаил и отвечает: — Потому, что долго не было понимания, что русское общество — одно, будь то за рубежом или в России. С этим пониманием нужно по-новому рассматривать историю. До этого русские в Зарубежье считали, что Россия — это мы. В Советском Союзе историки и политики говорили, что России нет, а есть новая общность и новый период истории — СССР. Фактически не было общего понятия». Сегодня оно появилось.

Условием осмысления истории владыка Михаил считает общение потомков тех, кто уехал, и тех, кто остался. «Бесполезно считать, что кто-то может написать объективную историю, пока нет тесного постоянного и мирного общения. Недостаточно смотреть на отпечатанные буквы и их анализировать. Примирение в сердцах людей будет происходить у каждого по-своему».

«Я могу подтвердить собственным свидетельством, что для русских людей за рубежом никогда не было советских людей, а были русские люди, даже если они были коммунистами», — заявляет епископ Михаил.

Церковное общение также совершилось, когда было провозглашено единство Русской Православной Церкви в Отечестве и За рубежом, единство организма Церкви,  соединяющего всех русских людей. «Примирение — это явления души человека, это добродетель. Есть люди, для которых это не добродетель, а слабость. А примирение — это духовное понятие, восприятие другого человека как он есть, зная, что все мы грешные люди», — отметил владыка Михаил.

Депутат Государственной думы Валерий Богомолов задал вопрос о причинах смуты: «Что за ересь нас постоянно подтачивает? Ведь задача историка не только определить хронологию и число жертв, но определить причину, чтобы ее исключить, чтобы не было у нас новой смуты, которой весь мир постоянно ожидает от бедной, но великой России». На этот вопрос взялся ответить Владимир Булдаков: «Так уж получилось, что общества у нас никогда практически не было. Мы были разобщены. Нас связывала только власть государства, а сами между собой мы никогда договориться не могли. Вместо общества были некие сословия, которые были выкроены сверху так, как было удобно государству». Революция — закономерный итог общего непонимания друг друга.

Сергей Мироненко напомнил, что Россия занимает срединное положение между Западом и Востоком, и во многом удачи и беды нашей истории коренятся в этом. Идеи к нам с конца XVII  века приходили с Запада, но эти идеи не находили такого воплощения, как на Западе, а изменялись до неузнаваемости. Даже учение Карла Маркса именно в России приобрело такие кошмарные черты.

Председатель Правления Содружества православных деятелей культуры, науки и образования Юрий Серов спросил, готова ли Русская Православная Церковь за границей с ответственностью принимать к себе новых мигрантов и тех, кто едет за рубеж на работу, или это уже церковь православных французов, англичан, бельгийцев и так далее.

Епископ Женевский Михаил отметил, что в РПЦЗ «не так много иностранцев, как вы думаете, и влияние Русской Церкви в мире не так велико, как вы думаете. Большинство наших священников — русские люди, потомки эмигрантов». Они служат на славянском и готовы принимать русских, приезжающих за рубеж. Это не противоречит открытию приходов, например, на Гаити, где служат на французском, также, как не противоречило задачам Русской Церкви до революции воцерковление алеутов.

Сергей Волков

Историк Сергей Волков напомнил, что смута и гражданские войны — атрибут не только российской истории, но это было во многих странах мира. Однако то, с чем столкнулась историческая Россия 90 лет назад, — дело довольно необычное. С одной стороны, война была гражданская, т.к. противостояли подданные одной империи, с другой стороны, она отличалась от гражданских войн в Испании: испанцы воевали за то, кто будет королем, но не сомневались, что должна быть Испания во главе с королем. В Англии воевали из-за того, будет ли править король или парламент, но не сомневались, что на карте должна быть Англия. «В России же стоял вопрос о том, быть ли российской государственности, или заменить ее на что-то другое».

И только когда стало очевидно, что мировой революции в ближайшие годы не будет, пришлось создавать государственное устройство, но не было оставлено богоборчество — духовная основа происходящего.

«Не понимаю, как можно примирить идею национальной государственности и идею мировой революции, веру в Бога и богоборчество, — продолжил Волков. — Пока, к сожалению, наше государство остается продолжением большевистского режима. 96% процентов того, что сейчас охраняется как памятники монументального искусства (судя по сайту Министерства культуры) — памятники советского периода. А памятников истории России до 1917 года — 0.5%. Вот реальное воплощение того, что такое нынешнее государство».

Сергей Мироненко в ответ предостерег: «Если мы в очередной раз начнем крушить то что нам не нравится, вместо того чтобы понимать, почему произошел красный террор и установилась богоборческая античеловеческая власть, мы опять не придем к примирению».

Князь Александр Трубецкой заметил, что с его точки зрения канонизация царственных страстотерпцев — это гораздо важнее, чем признание Екатеринбургских останков. И слова Ельцина на погребении, которые звучали как покаяние за то, что сделала Россия с помазанниками Божиими, есть выражение нового государственного сознания.

При этом в России сейчас много памятников и названий улиц и городов в честь тех, кого святитель Тихон назвал «сатанической властью», и кто обманул всех, в том числе и красных. Конечно, надо, чтобы Россия начала «новый самосознательный этап, как это сделали это немцы и итальянцы», осмысляя фашизм, — считает князь Александр Трубецкой.

Князь Александр Трубецкой

У итальянцев один памятник Муссолини на всю Италию, а у нас в одном городе может быть несколько бюстов Ленина (например, в Геленджике — восемь штук).

Осталось семь лет до 100-летия октябрьского переворота, и к этому времени следовало бы прийти к консенсусу.

Вице-президент Фонда Андрея Первозванного Михаил Якушев сравнил историю Российской империи и судьбу Османской империи. «Те же силы свергали императоров. Поднявшись над конфликтом гражданской войны, не становясь на позицию одной стороны, легче понять природу столкновения».

Участники дискуссии озвучивали и другие конкретные проблемы и предложения. Михаил Быков рассказал, что летом этого года в Подольске открыт частный Музей гражданской войны, который получил неоднозначную оценку и нуждается в информационной поддержке. Елизавета Апраксина напомнила, что у возвращающихся в Россию потомков эмигрантов до сих пор возникают трудности с документами. Только русские французы получили документы по облегченной схеме, а русские бельгийцы, американцы и немцы до сих пор сталкиваются с проблемами.

Епископ Женевский и Западно-Европейский Михаил подытожил: «Все понимают, что надо делать, но вопрос в том, как. Все мы в церкви грешники, наследуем грех Адама. Примирение же — это торжество Господа Бога. Нужно искать не только цель, что делать, но и изучить, как это производить. Это сложнее». Болезненность, с которой порой протекала дискуссия, этот тезис подтвердила.