— Отец Геннадий, вы были инициатором открытия реабилитационного центра «Город без наркотиков» в Нижнем Тагиле?
— Можно сказать и так, что я был инициатором, но на самом деле инициаторами были родители, женщины, которые замучились, теряя своих детей, а мы только помогли создать этот центр.
 |
| Протоиерей Геннадий Ведерников |
В этих случаях нет альтернативных путей: врачи не помогают, медицина не лечит. Эта категория людей никому не нужна, кроме Церкви, которая оказывает помощь. Мы оказали им помощь на основании только наших христианских побуждений. Помощь выражалась в том, что на территории храма святого великомученика и целителя Пантелеимона была выделена площадь рядом с храмом – через дверь. Это было небольшое помещение, где наркозависимые могли проходить реабилитационный курс.
— В чем заключалась методика реабилитации?
— Курс заключался в следующем: первые дни, которые называются ломкой, проходили в воздержании, умеренности в пище. Да, это был пост. Сейчас в прессе часто говорят про хлеб, лук, чеснок и чай. Это нужно для того, чтобы естественные потребности организма перебили желание принять наркотик.
Впоследствии использовались некоторые средства, чтобы наркозависимый в процессе ломки не смог причинить вреда себе и тем, кто его окружает. На основании предварительной договоренности, которая подписывалась при входе в центр («прошу принять меня в реабилитационный центр; с условиями содержания я ознакомлен» и роспись) и родительского ходатайства (письмо и согласие родителей с условиями содержания всегда было), они находились в центре.
— Когда проходила ломка, наркозависимых не сразу отпускали домой?
— Нет, реабилитация была довольно длительной. В реабилитационном центре они занимались самообслуживанием, готовили себе пищу, убирали территорию, облагораживали свое жилище, занимались ремонтом, было организовано дежурство. Кто желал, ходили на службу, имели возможность исповедоваться и причащаться, пользоваться, если нужно было, медицинскими услугами. Они занимались спортом, выходили на прогулки, находились без какой-либо стражи. Никаких решеток нигде не было – огромные двери и окна. Некоторые родственники посещали наркозависимых – доступ у них был.
— Вы лично общались с пациентами центра?
— Я приходил исповедовать и причащать тех, кто желал приступать к Таинствам. Практически все приходили исповедоваться, я общался со всеми. У них была прекрасная специализированная библиотечка, была видеотека, телевизор. Поэтому говорить о похищении и удержании – просто дикость и беспредел. Они обладали возможностью уйти. Кто не хотел там оставаться – мог написать заявление, но почему-то их никто не писал. Заявления появились только тогда, когда с нашими наркозависимыми поработали следственные органы, добившись от них жалоб. Конечно, наркозависимые – это одержимые, которые не имеют своей воли: она у них сломлена.
Егор по своему характеру христианин, и делал он это с любовью, не было никакой жестокости, садизма, ненависти. Было только сострадание к этим людям, которые уже никому не нужны: ни государству, ни обществу. Родители в слезах умоляли нас создать этот центр, потому что остальные реабилитационные центры, которые существуют у нас в городе, — это центры сектантские. В них родителей и пациентов побуждают менять религию. Это секты неохаризматического направления. Они не любят, когда их называют сектами, они говорят: «Мы церковь, мы скоро будем больше, чем вы». Но у нас есть аналитические заключения: это деструктивные культы тоталитарного направления, в их богослужении используется система эриксоновского гипноза (программирование на подсознательном уровне, когда делается привязка на несколько ключевых фраз, которые могут быть повторены затем в любых условиях). Поэтому люди боятся к ним обращаться.
 |
| Егор Бычков и протоиерей Геннадий Ведерников |
— Наркозависимые не считают себя пострадавшими, но дело заведено и приговор вынесен.
— Егор в этой ситуации стал просто заложником. На нем отыгрываются те, кто имеет определенные интересы. Это сведение счетов. Егор до создания реабилитационного центра работал в сотрудничестве с правоохранительными органами – задерживал наркоторговцев. Было около 180 задержаний наркоторговцев, ему приходилось и ходить на закупы, и быть свидетелем и понятым. Не только он, но и многие другие ребята помогали правоохранительным органам в деле борьбы с наркоторговцами.
Однажды Егору предложили оставить в покое некоторых наркоторговцам, потому что они давали деньги милиционерам – на бензин. Но на этот компромисс Егор не пошел. По своей природе бескомпромиссный, он идет до конца. Даже когда он просил у меня совета, он оставался верен себе и на компромиссы с совестью, движимый своей ответственностью, не шел. Так что это сведение счетов.
— Обстановку с наркоторговлей в Нижнем Тагиле можно назвать критической?
— Да. Нам безусловно нужна поддержка общественности, и слава Богу, нас все поддерживают – практически нет таких семей, которые не столкнулись бы с этой чумой нашего времени. Безразличны только те, кто извлекает из этого прибыль. На самом деле бедствие уже достигло апогея, в городе нет никакой безопасности. Только у нас на приходе, где я по Божией милости являюсь настоятелем, две семьи потеряли своих сыновей – их убили наркоманы с целью ограбления. Моя дочь среди бела дня на центральной улице города была избита и ограблена наркоманами. В том районе, где я живу, в частном секторе в течение нескольких месяцев ограблено более сорока домов – это сделали наркоманы, и они были задержаны. Еще не прошло двух лет с того времени. Ситуация в криминальном плане сложилась из-за наркомании критическая: детей нельзя выпустить из дома: в детских садах, в парках, в подъездах и на улицах валяются шприцы, открыто продаются наркотики. А фонд «Город без наркотиков» при этом под следствием и под судом.
— Вы продолжаете сейчас общаться с Егором?
— Сейчас, когда Егор находится в следственном изоляторе, общаться с ним нельзя. Для него в СИЗО существует огромная опасность: он, очевидно, будет находиться с теми людьми, которых ему приходилось разоблачать вместе с правоохранительными органами. Это просто недопустимо.
Я продолжаю встречать тех, кто проходил реабилитацию в нашем центре, пока его не закрыли. Некоторые из них приходят в храм, некоторые помогают работать фонду «Город без наркотиков» в Нижнем Тагиле. Работа идет, но не таком уровне, как должно, потому что силы уже не те. Мы ведь потеряли замечательного активного организатора, прихожанина и искреннего патриота. Настоящего христианина. Я пока не хочу говорить «потеряли» - Бог даст, он освободится, и эта опасность минует.
— Вы возлагаете надежды на то, что дело будет пересмотрено после вмешательства Дмитрия Медведева?
— Да, президент Дмитрий Медведев поручил генеральной прокуратуре разобраться, но я не обольщаюсь и не питаю особых иллюзий, потому что мы уже начинаем терять веру: слишком часто говорится одно, а делается другое. Но мы рады, что наши молитвы дошли до Господа, что нас услышал президент и генеральная прокуратура. Так что, не обольщаясь, мы питаем надежду, хотя и знаем, что силы зла огромны, и в информационной и экономической, а также и алкогольно-наркотической борьбе, которую ведет наше общество, помощи ждать уже неоткуда, кроме Бога. Общество уже устало, оно запугано, и воля у многих сломана. Но надежды мы не теряем.
Вставить в блог
Поддержите нас!
