Звезда Вячеслава Бутусова

Когда я впервые шла на встречу с этим человеком, меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Оказы­вается, даже опыт долгих лет журнали­стики и множества интервью с самыми разными людьми может смениться бла­гоговейной робостью при встрече с ку­миром твоей юности. Еще бы - на зака­те застоя, когда самые свежие «записи» с трудом доставались и перезаписыва­лись, мы слушали этот срывающийся, не вписывающийся ни в один доселе из­вестный закон современной музыки го­лос, который рыдал о странных, но сра­зу же таких узнаваемых вещах: «Мне стали слишком тесны твои тертые джин­сы. Нас так долго учили любить твои запретные плоды», «Одни слова для кухонь, другие для улиц... и я держу рав­ненье, даже целуясь»... Но не столько даже эти «глаза-раскрывающие» слова цепляли нас (ведь тогда уже были «Ма­шина времени», «Аквариум», и разных правильных слов появлялось все боль­ше), сколько подкупала необычность новых звезд. Ребята ненамного старше нас, вчерашние студенты, да еще и не из столицы, а из Свердловска... Без особо­го слуха и голоса, зачастую «мимо нот», но главное - всегда выстраданно, ис­кренне, с потаенной болью... А у кого тогда в этом возрасте не было такой же «потаенной боли»? Эта боль была ключ-код для постсоветской молоде­жи. Ключ-код к нонконформизму, асо­циальности, непослушности... после стольких лет конформизма, послушно­сти и социальности.

Итак, Вячеслав Бутусов, лидер группы «Наутилус Помпилиус», позднее - груп­пы «Ю-Питер». Один из самых загадоч­ных героев рок-сцены, не часто мелька­ющий на телевидении с пространными интервью, но до сих пор цитируемый на всех модных радиоканалах с песнями от 1985 до 2005 года. Корабль, по образно­му выражению Андрея Макаревича, ко­торый не пошел ко дну и не стал «этаким вот музеем». Музыкант, который поет концерты вот уже более 20 лет, почти не раскрывая глаз, не идет на контакт с публикой и очень редко улыбается...

И вот я шла на интервью с ним - человеком-легендой моей юности, на концертах которого в свое время я танцевала в «стоячем» партере и под душераздирающие стоны которого «Я хочу быть с тобой... и я буду с то­бой!» пролила столько слез... Шла во­оруженная множеством вопросов на ре­лигиозную тематику, не будучи вполне уверенной, что его новый образ пра­вославного человека не дань моде и не «утка» желтой журналистики. Шла с диктофоном и фотоаппаратом, не зная, 20 ли минут мне уделит «звезда» или 30, и захочет ли вообще разговаривать на такие личные темы.

Но, несмотря на все мои переживания, встреча прошла замечательно. И этот «человек из прошлого» (ну, действитель­но, не могу же я 20 лет «фанатеть» от одного и того же музыканта!) настолько поразил, что желание продолжить бесе­ду, просто встретиться еще раз не остав­ляло меня долгое время. А поразил тем, что совершенно не оправдал моих пред­положений о нем. Высокомерный? Нет, стеснительный. Наглухо закрытый? Нет, удивительно искренний. Примери­вающий «православный облик» для но­вого имиджа? Нет, ищущий, страдаю­щий, идущий... Самоуверенный? Да я не встречала раньше человека, умеющего так высмеивать... самого себя!

Когда спустя два года мы встрети­лись с Вячеславом снова, казалось, что я его давно знаю. На вопросы о вере он отвечал спокойнее, было видно, что многое он осмыслил и утвердился, стал увереннее и серьезнее... Сегодня уже не я, а мой сын слушает Вячеслава Буту­сова, поет в летних лагерях с друзьями его песни - как все ту же «старинную» «Гудбай, Америка», так и 10-летней давности «Слушаю наше дыхание» и со­всем свежую «Моя звезда всегда со мной, моя звезда горит внутри». Се­годня эти песни уже не перезаписывают друг другу на «кассетниках», а скачи­вают в mp3-плееры с интернета, но, ви­димо, что-то в них по-прежнему есть... может быть, как раз та искренность ис­полнителя, его подлинность - то, чего так мало вокруг сейчас и что ценно на все времена...

- Вячеслав, в нашем прошлом ин­тервью мне показалось, что Вам трудно говорить вот так, запросто, на тему веры. А сейчас Вы доволь­но часто отвечаете на «православ­ные» вопросы журналистов...

- Наверное, мне чаще стали задавать во­просы на эту тему. Но я, напротив, стара­юсь распространяться поменьше, потому что я человек в Церкви малоопытный. Тем не менее, что-то все же сказав, убеждаюсь в справедливом утверждении, что о Боге нужно говорить в храме. Постоянно ловлю себя на мысли, что мои слова о Боге не соот­ветствуют той высокой степени уважения, которую я хочу воспитать в себе к Нему.

- Вам часто задают вопрос, не хо­тите ли Вы в связи со своим новым мироощущением что-то поменять в жизни?

-Я сейчас на таком этапе осмысления своей жизнедеятельности, что, с одной стороны, чувствую необходимость бо­лее активных действий (благотвори­тельности, миссионерства), а с другой, - не ощущаю в себе для этого достаточ­ных ресурсов. Но это всего лишь этап, а что будет дальше - время покажет, ведь время - это такой своеобразный оптический прибор, который позволяет оглянуться назад и внимательно разгля­деть знаки, данные нам свыше.

- Нередко мы видим примеры при­хода к вере творческих людей (осо­бенно неформальной культуры) че­рез пьянство/наркотики/испытание славой... Обязательно ли опускаться до самого низа, чтобы прийти к по­требности в отношениях с Богом?

- По-моему, самый нормальный слу­чай, это когда человек с малолетства близок к Богу, живет уверенно, полно­ценно, целенаправленно, с радостью и благодарностью. Совсем необязательно и даже неправильно как-то испытывать себя (а на самом деле уродовать себя), чтобы потом весь остаток жизни ис­правляться. А избавляться от внутрен­них болезней и паразитов можно толь­ко одним способом: их нужно вытеснять постепенным наполнением себя бого­духновенными частичками.

- И как бы мы ни «мудрили» сейчас с Вами, подбирая вопросы и ответы, у каждого свой путь познания истины. Не думаю, что Серафиму Саровскому понадобилось бы быть жутким грешни­ком, чтобы совершить свои праведниче­ские подвиги. Кто призван, тот служит, а кто не слышит призыва, тот до поры прозябает.

Могу сказать, что в последнее время у меня не осталось ни малейшего сомне­ния в существовании Бога. Ни стыд, ни совесть не позволяют мне тратить вре­мя на дальнейшие раздумья и сомне­ния. Я был свидетелем таких процессов и событий вокруг себя, запланировать которые не под силу никакому гению и никакому даже самому влиятельному сообществу. Жить без Бога - скучно, банально и безответственно.

-Бывают ли у Вас ситуации вы­бора? К кому Вы обращаетесь за советом, когда не в силах сами решить?

- Конечно, я, как и всякий человек, му­чаюсь в сомнениях, впадаю в умопомра­чение и так далее.., но стараюсь читать молитвы и чувствую, как мысли упоря­дочиваются и разум проясняется. А под­держку всегда ищу у близких и родных.

- Есть вещи, которые Вы несете до сих пор как груз вины?

- Прошлые грехи надо сбрасывать в пропасть чудовищной топки и пере­плавлять в слитки житейского опыта. Это и есть то символическое золото, которое еще называют философским камнем.

Что такое эта «топка»? В правосла­вии это - исповедь. Когда на испове­ди стою, всегда чувствую нагнетающую­ся тяжесть, но после того как произношу вслух свои грехи, происходит явное об­легчение, будто сбросил с себя уйму при­цепившихся паразитов...

А «груз вины» - это те вещи, с кото­рыми я в самом себе не могу справить­ся на сегодняшний момент. Меня сейчас как раз заботит вопрос личного духов­ного подвига, хочу преодолеть какой-нибудь свой заскорузлый порок. Но, думаю, даже если не сразу получается, важно не казнить себя.

- Часто ли приходится осознавать, что та или иная ситуация - распла­та за прошлые проступки?

- Да, такое бывает. Например, я не устоял перед искушением, которое от­верг когда-то как зловредное для меня самого, и следом понимаю, что начина­ют происходить несчастья. Причем уже не со мной лично (ведь я уже от этого пострадал однажды и дал слово не по­вторять ошибку), а с близкими. Я это понимаю так, что мне отвешивается более серьезное назидание, поскольку я проявляю неразумное головотяпство. Но вообще, думаю, все эти житейские мелочи - еще не расплата, это пока лишь уроки. А настоящая расплата - впереди.

- Будучи христианином и зная за­поведь «не сотвори себе кумира», легко ли быть кумиром для кого-то другого?

- Конечно нелегко, более того, проти­воестественно. Люди, ищущие себе ку­мира, хотят видеть перед собой мифи­ческого человека, не подверженного тем испытаниям, сомнениям, ошибкам, ко­торые свойственны любому смертному. Поэтому, когда поклонники видят меня в обыденной обстановке, такого же, как все обычные люди, они часто бывают обескуражены.

- Как принимать устаревшие ожи­дания поклонников, не возникает ли желания отречься от прошлого и сказать «я уже не тот»?

- Отрекаться ни от чего не имею пра­ва, а устаревшее я складываю в архив. Я уже действительно не тот, и это меня необыкновенно радует, обнадеживает и подбадривает.

- Вы сейчас растите троих де­тей и как многодетный отец впол­не можете давать советы начина­ющим. Что самое главное в деле воспитания?

- Нужно в первую очередь уделять де­тям внимание, совершенно бесхитрост­но и бескорыстно. Например, забыть о своих развлечениях и развлекать детей, а еще лучше найти способ развлекаться вместе. Дети призывают нас отвергнуть то ненужное, из чего мы состоим (это­го ненужного в нас очень много). Есть вещи, которые я как отец уже не имею права себе позволить, например сквер­нословие, рукоприкладство, курение, пьянство и многое подобное. А самый простой постулат отцовства - нужно быть всем сердцем рядом с детьми, даже когда находишься вдали от дома.

- Какие свои качества Вам хоте­лось бы видеть в сыне? Что уже ви­дите похожего на Вас с женой?

- Мне видится в Данииле многое от Анжелики (супруги), но есть и какие-то неведомые нам обоим качества, напри­мер цепкая память. Хотелось бы видеть в сыне настоящее великодушие, позво­ляющее ему управлять своей внутрен­ней природой и подчас даже внешними обстоятельствами.

- Любят ли Ваши дети ходить всей семьей в церковь?

- Они относятся к посещению церк­ви вполне ответственно, этого пока достаточно.

- Что Вы помните о Пасхе с дет­ства и как Ваша семья сейчас встречает Пасху?

- Мое детство прошло в типичной ате­истической атмосфере, поэтому для меня Пасха является относительно новым торжеством. Сейчас дома на праздник Светлой Пасхи мы устраиваем настоя­щее веселье, со всеми соответствующи­ми атрибутами, и день этот выглядит по-настоящему радостным.