«Православие не претендует на Антарктиду»

— О. Артемий, скажите, зачем нужна Московскому университету своя церковь, ведь храмов и так в Москве полно, студентам есть куда пойти?

— Кто мало-мальски знаком с историей европейских университетов, тот знает, что их выпускники часто называют родное учебное заведение «моя альма матер», т. е. «мать кормящая». И кто знаком с историей этого понятия, знает, что относится оно прежде всего ко храму христианскому, а затем уже ко храму науки. И безусловно, душой всякого европейского учебного заведения был, является и должен всегда оставаться храм. Конечно, много церквей в столице, но, несомненно, все показания разума за то, чтобы наш Московский университет, один из крупнейших в мире, вновь обрел свой храм. И мне очень по сердцу благая и смелая инициатива Университета иностранных языков (бывшего Института им. Мориса Тореза), что на Остоженке, который первым среди всех учебных заведений ликвидировал парторганизацию и восстановил церковь (причем первым священником стал один из преподавателей) — раньше же на этом месте проводились партсобрания. Безусловно, Университет без храма — это мертвый холодный дом. А «свято место пусто не бывает».

— Но, вот Вы учились в МГУ и как-то обходились без его церкви и даже стали священником…

— Я учился в Университете и обязан факультету филологическому, христианнейшему среди прочих факультетов, своим духовным возрождением. (Скажу вам без утайки, что более всего из педагогов я обязан, быть может, своему научному руководителю, Н. И. Толстому). Да, в МГУ не было храма, но я не мог уже жить без храма, дорогу к которому мне указал, в частности, семинар по древнерусской литературе Вячеслава Андреевича Грихина, ныне покойного, раскрывавшего и в творчестве Достоевского, и на материале древнерусской литературы вечные непреходящие ценности Православия. Поэтому сейчас, уже как преподаватель Свято-Тихоновского Богословского Института, нашедшего себе место в гостеприимных аудиториях I гуманитарного корпуса, я вижу, что открытие храма св. муч. Татианы подлинно есть явление времени.

— Приходилось слышать такие высказывания: «Почему именно Православие «лезет» со своим Законом Божьим и имеет право оккупировать учебные заведения?» Действительно, почему?

— Православие не претендует на Антарктиду, но единственное здравое учение, которое не повреждает человеческую природу, а возрождает ее, хочет занять то место, которое ему принадлежало. Православие не претендует, скажем, на еврейскую академию им. Маймонида, финансируемую государством, и не захватывает чужих территорий, но знает, что без возрождения национальных святынь нет и не может быть нравственного возрождения Родины.

— Скажите, а каков Ваш путь в православие?

— Помню, что обретение мною православной Церкви совершилось не только под воздействием Университетской библиотеки, но еще во многом возвращение к духовным истокам было плодом глубоких для меня нравственных переживаний, и я пожелал бы нашим молодым людям памятовать, что истина обретается не только испытующим умом, но и сердцем, которое должно мыслить и страдать. «Чем глубже скорбь, тем ближе Бог». Хотелось бы, чтобы каждый из нас добровольно приобщился к тому, что древние называли «катарсис» — нравственное очищение. Обретение истины связано с необходимостью высвободиться из-под покровов лжи, которые, как старые бинты, присохли к ране совести нашей. Вот такую добровольную операцию, такое бескровное мученичество должен претерпеть каждый ищущий Истину. Врачебницей же является храм, где в Таинстве Исповеди мы обнажаем и растворяем створки нашего сердца и язвы наши предоставляем искусному Врачу — Христу, который через молитвы и священнодействия пастырей Божиих — «и вырвет грешный наш язык», и положит в сокровищницу сердца «уголь пылающий».

— Остались ли у Вас любимые писатели, поэты или же сан священника не позволяет иметь такого рода пристрастий?

— Родником и источником святых, глубоких и возвышенных мыслей для меня служат труды святого Иоанна Златоуста. Поистине, тление и время не властны над его творениями. Люблю и все более начинаю любить наших классических русских художников золотого века: Пушкина, Лермонтова, Тютчева. Подумайте, ведь отдельные их произведения являются символами русской культуры. Они словно воплощают в себе святыню нашей земли. Очевидно, что стихотворение «Когда волнуется желтеющая нива» больше самого Лермонтова, а четверостишие «Умом Россию не понять» — Тютчева. Им дано было лишь стать словесным органом собора русских людей, исповедающих в этих прекрасных словах свою любовь к Отечеству.

— Отец Артемий, знакомы ли Вы с настоятелем университетской церкви?

— Отец Максим, которому вверены земные судьбы университетского храма, учился одним годом младше меня — мы познакомились с ним на «картошке». Это дивное, старое время — «картошка», как это было прекрасно… Так, по крайней мере, мне кажется сейчас.

Священник отец Максим — в ряду батюшек нового поколения. Он нашел гармонию между внешним знанием (филолог-классик) и сердечным благочестием. Кандидат богословских наук, он растит чудных деток, соделав дом свой малой церковью. Пастырство и педагогика для него — две струи единого потока благодатного учительства. Дай Бог ему здоровья и мудрости в его святом служении.

Настоятель домовой церкви св. муч. Татианы МГУ священник Максим Козлов от имени общины обратился в судебную палату по информационным спорам при Президенте РФ. Он попросил дать оценку достоверности и объективности некоторых публикаций в средствах массовой информации о состоявшемся 29 мая 1994 г. молебне у стен университетского храма.

Судебная палата установила, что авторы соответствующих публикаций НЕОБОСНОВАННО: дают резкую оценку действиям духовенства во время молебна, говорят о попытках черносотенцев во главе со святым отцом ворваться в здание театра» («Московская правда» 2.06.94 г.), утверждают, что Патриархия настаивает на владении зданием ДК («Куранты» 17.05.94 г.), подчеркивают, что молебен проходил «под охраной боевиков «Памяти»» («Российская газета» 31.05.94 г.), называют попытки представителей общины войти в здание церкви «штурмом» («Президент» № 38 за 1994 г., «АиФ-Москва» № 22 за 1994 г.), делают вывод, что «община для достижения цели разыгрывает национальную карту» (программа РТР «Вести» 29.05.94 г.). Также Судебная палата установила, что никаких доказательств использования духовенством членов общества «Память» в целях завладения зданием театра не имеется.

Судебная палата отметила, что ни один корреспондент газет, освещавших события молебна 29 мая 1994 г., очевидцем их не являлся.

Судебная палата постановила: признать, что события в упомянутых средствах массовой информации отражены с нарушением журналистской этики.