Sprechen vous English?

Похоже, люди решили повторить попытку воздвигнуть Вавилонскую башню. Сейчас она называется «Глобализация». Для успеха замысла, как и в библейские времена, нужен общий язык, чтобы строители понимали друг друга. Помнится, в первый раз декретом свыше, вводившим многоязычие, строительные работы были сорваны.

«Глобализация», разумеется, чуть по-русски приглаженное английское слово globalization. Именно английский язык претендует на всеобщий, на lingua franca будущего, хотя сейчас в мире, да и в предвидимом будущем, больше всего говорят на китайском (1113 миллионов человек), а английский идет практически вровень с хинди (372 и 371 миллион соответственно). Русский же по распространению равен португальскому (по 170 миллионов человек). Подсчеты — на совести Британского совета.

Английский — у ворот!

Про английский язык не скажешь, что он какой-то уж выдающийся. Его звучание англофобы определяют как «птичье». Он плохо рифмуется. Ему вряд ли найти равных по расхождению между правописанием и произношением слов. Где еще, при знакомстве услышав новую фамилию, переспрашивают: «А как вы это пишете?» Грамматических правил почти не видно за окружающими их исключениями.

В то же время в английском языке нет никакого зазнайства насчет «великого и могучего», он открыт всем ветрам и восприимчив к новизне. У лингвистов такое свойство языка называется «высокой вариантностью на всех уровнях». Ни в Англии, ни в США, ни в других англоговорящих странах нет специальных государственных организаций для защиты «первозданной чистоты» языка от «вредных» чужеземных влияний. Упоминавшийся Британский совет помогает изучению английского, но его основная задача — «повышать репутацию Соединенного Королевства как ценного партнера». Собственно «обороной» языка от «вредных влияний» он не занимается.

Ныне даже в королевском английском», на котором, естественно, английская королева обращается к своим подданным, пуристы находят отклонения от нормы. В мире сосуществуют американский английский, индийский английский, нигерийский английский и т. п., причем со своими словарями, где термины переводятся на собственно английский. Так что нынешний английский многолик. Что способствует терпимому отношению к акцентам и насилию над грамматикой. В

США в университетах работают 75 тысяч иностранных профессоров, много теперь и из России, приучая своих студентов ко всем своим языковым искажениям.

Там, конечно, не услышишь по радио передач о том, как употреблять или как произносить то или иное слово. Там вряд ли можно упрекнуть кого-то в «неграмотности» его речи, все говорят в какой-то степени неграмотно. Это вам не Париж, где француз поморщится, стоит вам сказать что-то не так на языке Вольтера и Декарта.

К исторической причине времен великих географических открытий в наши дни добавилась научно-техническая революция, центром которой со времен Фултона, Эдисона, Форда и других стали США. В этой стране в отличие, скажем, от Эстонии с Латвией нет государственного языка. Что не мешает всем говорить на английском, хотя в последние годы его несколько теснит испанский.

В результате всё технически новое приходит в мир с инструкциями на английском языке. Хочешь идти в ногу с веком — знай английский. Английский обязателен в международной гражданской авиации, в мореплавании, в коммуникационном бизнесе и в бизнесе вообще.

В университетах скандинавских стран часть курсов читается на английском языке, а в Голландии вообще подумывали о переводе на него всех студенческих занятий. Сорок процентов жителей стран Западной Европы считают, что «знают» английский язык. Если к ним добавить 16 процентов собственно англичан, то получится, что в Западной Европе английский язык знает большинство населения.

Ученые стран континентальной Европы при встречах общаются между собой на языке острова при Европе.

Арьергардные бои

Поскольку родной язык — любимый, многим наступление английского не нравится, особенно когда этот любимый засоряется англицизмами.

Получаются, говорят пуристы, какие-то Franglais да Deuglish.

Самые отчаянные борцы в лингвистической схватке — французы. По обновленному в 1994 году Закону о французском языке (принятому еще в 1975 году) запрещается использовать пришлые термины, если есть французские эквиваленты. А если их нет, то надо придумать, чем и занимается Комиссия по терминологии. Неологизмы, однако, редко приживаются.

Французский обязательно должен присутствовать в рекламе, на ярлыках и в инструкциях. Будь на то воля Парижа, был бы он обязателен и в дипломатии. Во всяком случае, французский посол в Лиссабоне не переставал жаловаться, почему послы общаются между собой на английском, тогда как традиционный язык дипломатии французский. Было дело, да только давно, когда Лев Толстой начинал свою эпопею «Война и мир» с монолога на французском языке.

На французском экране и во французском эфире — квоты для иностранщины. Принят закон Тубона об ограничении англизации французского. За порядком следит Главное управление французского языка при министерстве культуры. А Совет по французскому языку возглавляет сам президент.

Существует и черный список, постоянно обновляемый, в него включен и нелюбимый computer, подлежащий замене на ordinateur.

В Германии язык защищает Институт Гёте, но немцы решили начать прежде всего с себя и улучшить свой собственный Sprache. Их язык стреножен строгими правилами по причине традиционной любви немцев к Ordnung. Решено резко сократить число правил орфографии (с 212 до 112), число правил постановки запятых (с 52 до 9). Дозволено расщеплять слова — в немецком их можно лепить одно за другим до длины товарного поезда. Однако опросы показали, что лишь 10 процентов населения готово принять новые правила. Один из ведущих консерваторов — лауреат Нобелевской премии по литературе Гюнтер Грасс, считающий, что предлагаемая бесхребетность подрывает мужественность и самоуверенность немецкого языка.

Русский отступает

У нас тоже есть улучшатели, недавно даже пытались подготовить Свод новых правил правописания. Но и без этого мы можем продолжать гордиться, что наш родной входит в число официальных рабочих языков ООН и других международных организаций, в том числе с этого года — и Всемирной таможенной организации.

Русский остался языком общения, вот только с ним происходят большие перемены, объясняемые нашим временем больших перемен.

С одной стороны, он тоже оказался «английским пациентом». Таково неизбежное последствие глобализации. Не говорить же, как на заре электронной эры, «вычислительная машина» вместо бесцеремонно к нам шагнувшего «компьютера». А вместе с ним и целое войско «провайдеров», «принтеров» и т. д. Разве что только неистребимая русская «мышь» уцелела.

Можно ворчать по поводу засорения родного иностранщиной, обрушиваться на «языковое чужебесие». Но ведь языки не пользуются территориальной неприкосновенностью и обмениваются между собой словами и даже выражениями, которые путешествуют без виз. В XIX веке в России говорили savoir faire, теперь говорят know-how, хотя в стране лесковского Левши можно было бы найти и эквивалент. Но с заменами трудности: они не приживаются. Лично я пытался внедрить «словоносец» вместо «споуксмен». Только смеются.

Наша другая лингвистическая беда — засорение языка словесным мусором, «арго» называется. Как говорят языковеды, «узус» у нас на грани фола. Вербальная свобода, как и свобода вообще, появилась у нас без своей родной сестры, ответственности. И вот уже Василий Аксёнов вводит мат в литературу. Была у нас в прошлом универсальная запруда, всё стояло. Запруду прорвало, и вместе с бурным водным потоком обрушились на нас и щепки с грязью. Как считает наш ведущий знаток языка Виталий Костомаров, «злоупотребление свободой слова — неизбежная плата за обладание ею».

Феня у нас поднялась на высший уровень. Из словаря президента: «накат», «тюкать человека по башке», «мочить в сортире». Засорение языка мусором сочетается у нас с сохранением нашим чиновничеством столь привычного ему канцелярита. Ну как можно сообщать о трагедии фразой: «В настоящий период времени пройдена закритическая черта жизнедеятельности экипажа»? Словесные перлы и открытия политиков постоянно публикуют наши журналы, но как защищать язык, если ждешь ему ножа в спину от тех самых людей, которые рассуждают о его защите? Куда смотрит существующий при правительстве Совет по русскому языку?

Для полноты картины упомяну выдавливание русского языка из бывших советских республик.

Его нынешнее положение отражает положение, в котором оказалась страна. Дома так называемая карнавализация, за рубежом — утрата прежних позиций. Преподавание русского языка резко сокращается в США, слависты в панике, нет спроса на их знания.

Будущее русского языка напрямую связано с будущим страны в целом. Станем полноправным членом международного сообщества и активным участником международной торговли — язык тогда закрепится на международных рубежах. А пока приходится крепиться.