Жаргон против языка

В последние годы перед русским языком встала серьезная проблема: необычайно широко распространился жаргон, постепенно вошедший в обиход большинства людей.

То, что происходит сейчас с русским языком, во многом напоминает происходившее после 1917-го. Выдающийся языковед академик А. М. Селищев в исследовании «Язык революционной эпохи» отмечал, что после революции, когда криминальный элемент в обществе был в определенной степени легализован, язык захлестнула волна уголовного жаргона. В любой школе можно было услышать слова «тырить» (красть), «канать» (убегать), «перо» (нож), «липовый» (фальшивый).

Тот же процесс идет и сегодня. Масштабная криминализация общества привела уголовный жаргон на страницы газет и журналов, на экраны телевизоров, внедрила его в нашу речь. Современные политики, деятели культуры, журналисты свободно употребляют слова из криминального быта («наезд», «разборка», «крыша»). Даже произведения художественной литературы, которые вроде бы должны быть хранителями языковой нормы, пестрят названиями типа «Общак», «Мокруха», «Шестерки умирают первыми».

Источником нынешнего вторжения иностранных словечек в русский язык является активно насаждаемая американизация нашего общества. Причем, в отличие от постреволюционного периода, языковая экспансия сегодня не ограничивается какой-то одной сферой, но является всеохватывающей. Образуется своеобразная американизированная смесь, особенно популярная среди молодежи: «пиплы» (люди), «шузы» (обувь), «тинейджер» (подросток), «юзать» (использовать). Беспрестанно предлагаемые нам англоязычные фильмы и песни способствуют, кроме этого, изменению интонации у молодежи. Даже ведущие на телевидении и радио часто имитируют английскую интонацию.

Пополняют словарь жаргонизмов и другими путями. Одни упрощают или коверкают нормальные слова (вместо человека — «чел», вместо рубля — «рэ», вместо общежития — «общага»). Другие придумывают красочные эпитеты (троллейбус — «рогатый», куртка с косой молнией — «косуха», толстая книга — «кирпич»).

В русском языке существует одна совершенно особая область — церковнославянский язык. По определению Д. С. Лихачева, это уникальный «заповедник»: «Церковнославянский язык — постоянный источник для понимания русского языка. Сохранения его словарного запаса. Обостренного постижения эмоционального звучания русского слова. Это язык благородной культуры: в нем нет грязных слов, на нем нельзя говорить в грубом тоне, браниться. Это язык, который предполагает определенный уровень нравственной культуры». Не являясь литературным и разговорным в наше время, церковнославянский, хранимый Церковью, не есть мертвый язык, это — живой язык Святой Руси. И попытки заменить его в богослужении на современный язык (так же, как и распространение жаргона) угрожают нашему народу отрывом от исторических и духовных корней.

Однако вернемся к жаргону. Если оценивать его роль беспристрастно, то тут можно отыскать и положительные стороны. Ряд новых иноязычных заимствований быстро превращается в термины и приносит определенную пользу, обслуживая новые для нас сферы: рыночную экономику («маркетинг», «брокер», «маклер»), современные технические области («файл», «сайт», «сервер»).

Но все это меркнет по сравнению с тем уроном, который жаргон наносит, подрывая национальные, культурные и духовные основы языка. Жаргон не обогащает, а обедняет язык, который из-за обилия нелитературных вторжений теряет свою нормативность, приобретает характер хаотического речевого потока. Распространение жаргона приводит к нежеланию изучать родной язык, к его искажению и, в конечном счете, к отмиранию.

Необходимо рассмотреть роль жаргона и с христианской точки зрения. Слово является первоначальным бытием Бога («Слово было Бог» (Ин. 1, 1) и Божественным даром людям. Конечно, люди использовали этот дар по-разному: мытарь — для покаяния, а фарисей — для самовосхваления, Моисей — для Богообщения, а Иуда — для предательства Бога. Жаргон же никак не использует Божественное Слово — он Его подменяет. Жаргон искажает задачу, данную Богом человеку, — нарекать именем «всякую душу живую» (Быт. 2, 19). Язык — нарекает, жаргон — переименовывает. При этом вы не найдете в жаргоне слов «Бог», «молитва», «смирение», «покаяние». Так жаргон ставит себя и нас, если мы будем его носителями, вне Бога. Антихристианская мрачная природа этого явления наглядно предстает в одном из процессов, неизменно сопутствующих жаргонизации, — замене имени человека на кличку или прозвище. Здесь совершенно открыто разрывается связь между святым-покровителем и человеком, носящим его имя.

Понятно, что каждый отдельный человек не может серьезно повлиять на «язык революционной эпохи», на средства массовой информации, тиражирующие языковые искажения. Но каждый из нас вполне может следить за собственной речью. Не следует употреблять жаргонизмы даже в шутку, именно таким образом они часто проникают в язык. Стоит ли ради смеха калечить язык православных святых и классиков нашей литературы?