Служить бы рад...

С этого года День защитника Отечества стал общегосударственным праздником, но вот только «защитников Отечества» становится все меньше и меньше. В последнее время Вооруженные Силы испытывают недоборы. Служить почти никто не хочет. Все чаще вспоминают об альтернативной военной службе, хотя закона еще нет, и военкоматы вместе с органами правопорядка вылавливают альтернативщиков по деревням и весям. Кстати, закон о подобном способе выполнения гражданского долга должен появиться к 2003 году: проект Минобороны был недавно принят к рассмотрению в Госдуму. Пока же кто нервного изображает, кто болезнь почек имитирует, а кто и просто откупается. О том, как следует православным юношам относиться к службе в армии, размышляет настоятель университетского храма святой мученицы Татианы протоиерей Максим Козлов.

— Отец Максим, сейчас служба в армии многих пугает, и как современному православному молодому человеку стоит относиться военной службе? И надо ли задумываться над такими мирскими категориями, как моральная закалка и физическая подготовка?

— В истории вселенского православия можно выделить два главных периода отношений христиан к воинской службе и внешним государственным обязанностям в целом.

Во времена языческой Римской империи это отношение было двоякое. Часть христиан служили в армии и даже занимали самые высокие посты, до той поры, пока от них не требовали совершать языческие обряды. Этого они уже по совести сделать никак не могли, и знаем множество мучеников — стратилатов (полководцев) или мучеников — воинов. В это же время были христиане, которые отказывались от служения в войске именно потому, что это было языческое войско и чуждая для них государственность. Таких было меньше, но все-таки были.

После того, как при святом равноапостольном Константине империя стала христианской, а знаменем византийского войска стал не языческий римский орел, но символ креста Господня, для христианина стало невозможным воспринимать государство как нечто внешнее и не относящееся к нему самому. Империя стала священным царством, и долгом каждого стало ее защищать. Это отношение к державе, не только как к внешней силе, необходимой нам для благополучного существования, но как к сакральной ценности было пронесено и в тысячелетии русской истории от святого равноапостольного князя Владимира до эпохи крушения российской государственности при святом царе-мученике Николае Александровиче. Не буду приводить хрестоматийных примеров о Куликовом поле, святом Патриархе Гермогене, патриотическом служении русской Церкви во время войны 1812 года — они и так всем известны. Более сложная ситуация сложилась в советскую эпоху, когда государство стало структурой, гонящей Церковь. Но и тогда, по слову приснопамятного патриарха Сергия, радости народа были радостями Церкви, а горести народа — горестями и бедами Церкви. И теперь, памятуя обо всем этом, обратим вопрос православному юноше: имеет ли он вообще религиозное, нравственное право как-то по иному относиться к воинскому долгу как к тому, что он должен делать не за страх, а за совесть?

— Многие говорят, что не хотят учиться стрелять и вообще держать в руках оружия, но свой долг перед Родиной они согласны исполнить и служить альтернативно, то есть помогать в больницах, выполнять обязанности социальных работников и тому подобное. Как вы считаете, оправдан такой подход к службе или нет?

— Давайте разделим тех, кто имеет такой подход, на две категории. Первая — это юноши, имеющие некоторые убеждения, но не православные. В таком случае, если они стоят на определенных пацифистских позициях, на непричинении вреда другому человеку, но при этом не уклоняются от исполнения своего долга перед обществом, можно признать этот подход нравственно оправданным. Но только если за всеми красивыми словами не стоит либо трусость, либо поиски более легкого пути. Нередко человек из слоев близких к образованным склонен внутренние свои побуждения скрывать в красочную обертку — упаковку, не отражающую суть. Поэтому каждый, ищущий альтернативной службы, переспросил бы себя: ну, так все же, я не хочу стрелять из автомата, или мне хочется оказаться в ситуации чуть, или не чуть, но в более легкой, более защищенной? Исходя из этого, можно говорить о нравственной оправданности или неоправданности такого подхода.

Если говорить о православных юношах, то, безусловно, тем из них, кто готовится к священническому служению или иноческому пути, лучше проходить такой вид службы, который не связан с непосредственным применением оружия: будет это альтернативная служба или какие-то периферийные виды армейской, например, медицинские или инженерные войска. Это связанно с тем, что человек, причастный даже к невольному убийству, не может быть священнослужителем. Для прочих же православных молодых людей разумно указать на то, что из своих религиозных убеждений они своего стремления к альтернативной службе вывести никак не могут. Пусть, по крайней мере, так и говорят что, если я иду на альтернативную службу, то иду не как православный христианин, а как человек, занимающий ту или иную социальную, гражданскую позицию. Но пусть, по крайней мере, будут честны и не выводят свое стремление к альтернативной службе из православной веры.

— А является ли грехом стремление уклониться от воинской службы в связи с дедовщиной?

— Мне кажется, что во все трудностях, связанных с повседневной армейской жизнью, отчасти действительных, отчасти в десять, а то и в сто раз преувеличенных средствами массовой информации или теми вполне понятными антигосударственными силами, которым хотелось бы представить армию как некое чудище, христианин должен помнить, что волос не может упасть с его головы без воли Отца нашего Небесного. Христианин знает, что даже если все против него, то рядом с ним сам Господь Иисус Христос. Поэтому только в одном случае возможно уклонение от воинских обязанностей, когда речь идет о выполнении заведомо греховного приказа. Нельзя стрелять по своему народу.

Нельзя поддерживать явную несправедливость и неправду. Обо всем этом сказано в Основах социальной концепции нашей Церкви, принятых на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года.

— Что в армии может быть противопоказано православным юношам?

— Вовсе не является грехом учиться военному делу, если в определенный период твоей жизни этим надо заниматься. Христианин всякое дело должен делать добросовестно. Если нужно учиться разбирать автомат за положенное количество секунд и знать, как какие его детали называются, значит нужно. Но если вернуться к предыдущему вопросу, то следует напомнить, что если вдруг придется жить с волками, то нельзя выть по-волчьи. Не передавать дедовщину последующему поколению, не отыгрываться на младших, тем самым пресекая цепь неправды, сопровождающей жизнь закрытых мужских коллективов. Безусловно, надо стараться не обижаться на общеупотребительный сленг. Зажать зубы и держаться. Не допускать себя до матерной брани, до сальных анекдотов, до всего того, казалось бы, понятного оттягивания, которое хочется себе позволить при трудностях армейской жизни. И, наконец, как было бы хорошо православному юноше, да и не только православному, дать себе зарок и за все время пребывания в армии вообще ничего не пить.

— Вернемся к разговору о том, что человеку не дается больше испытаний, чем он может вынести. Так что надо именно как-то смиряться перед негативными обстоятельствами и не пытаться за себя постоять?

— Нужно уметь потерпеть то, что не переделаешь, и то, что не изменить. Если кормят не очень вкусно, не теми сортами рыбы и мяса, к которым привык на бабушкиной кухне, то нужно смириться и есть те рыбу, мясо и овощи, которыми кормят. Нечего тут не поделаешь, хуже будет подпитываться из отдельно взятой посылки в отделении от остальных пребывающих вместе с тобой товарищей.

Никуда не денешься, если твой непосредственный начальник не обладает деликатностью дипломатов XIX столетия, говорит нечто с такой степенью прямоты и решительности, что это даже коробит нравственные чувства. Ну что же тут поделаешь, потерпи, не одному тебе придется это сделать. Хотя если речь идет об оскорблении людей вокруг, а не только тебя, если надо стоять за правду, которая не лично тебя касается (а лучше вообще тебя не касается), то здесь христианин может занять активную позицию. Вспомним блестящие сцены из «Сибирского цирюльника» Михалкова, как сын главной героини и русского юнкера воспитывает своего сержанта через хранение верности некоторому идеалу, некоторым убеждениям, также и преображается среда, и меняются люди вокруг тебя. Не в будировании, не в создании общественных организаций, не в обращениях в очередной комитет матерей, бабушек, дедушек и еще кого-то, не во взывании к европейскому суду в Гааге, а в твердом стоянии в своих убеждениях — путь православного воина.

Кстати, ныне существует соглашение между Министерством обороны и нашей Церковью, и уже в очень многих местах сформированы или формируются, преимущественно по конфессиональному признаку, отделения, взводы, более крупные армейские подразделения. И, мне кажется, разумно поступит православный юноша, который возьмет рекомендацию своего духовника, обратится в свою епархию и получит соответствующее направление в такую часть.

В этих частях либо есть свои храмы, либо есть возможность участвовать в богослужебной жизни ближайших церквей или монастырей, в том числе в качестве певцов, чтецов, псаломщиков. Мне кажется, это будет тем разумным путем, которым можно посоветовать пойти каждому православному юноше.

— В подобной ситуации возникает искушение назвать эти условия тепличными.

— Они ничем не отличаются. И эта часть может поехать в какую-либо кризисную точку. Там вполне стандартные бытовые условия, там ничуть не меньше воинских уставных и строевых занятий и обязанностей, но там будет ощущение руки товарища рядом. Это немаловажно, и отказываться от этого я не вижу никакого смысла, тем более что распространение опыта такого рода соединений есть явление примера, их отличие от вполне рядовых. Это может немало значить для развития церковно-государственных отношений, в том числе и в такой важной среде, как область военного строительства.